И вдруг Евгений Леонов меня спрашивает: - А ты знаешь, как писают фашисты?

Сейчас уже сложно, да и не нужно говорить о причине нашего с ним конфликта на съемках у Рязанова.
Короче, мы подрались.
Не будем рассуждать, кто был прав, кто виноват, но Рязанов сказал мне, что если я не извинюсь перед ним, то мы расстанемся.
Есть люди, которых надо уважать.
Я извинился, и правильно сделал.
Но осадок остался.
Отношения не наладились, мы перестали разговаривать.
Прошло три месяца съемок, закончился последний день озвучания.
Мы с Леоновым поджидаем машину возле тон-ателье, чтобы навсегда разъехаться.
Погода, помнится, была класс!
Выпал первый снег, машины все не было, повисла пауза.
Я про себя думаю, какое же Леонов г....
И вдруг Евгений Павлович меня спрашивает:
- А ты знаешь, как писают фашисты?
- Нет.
Достал свой причиндал и тут же на снегу стал струей чертить свастику.
Я обалдел и спросил:
- А большевики – как?
- Эти еще проще…
Звезды мы рисовали вместе.
От обиды не осталось и следа.
Потом, после того как он сделал операцию на сердце в Германии, мы с ним встретились в Кремле на концерте, посвященному нашим выдающимся спортсменам, выбегали в трусах (он в моих)на сцену и били по новеньким мячам в зал, потом выпивали за кулисами коньячок и вспоминали эти съемки.
Сегодня годовщина со дня смерти Евгения Павловича Леонова.
у меня обиды УЖЕ не осталось...

СТАНИСЛАВ САДАЛЬСКИЙ.