Таривердиев не слышал "Love story".

Песни из "Семнадцати мгновений весны" и "Иронии судьбы" знают почти все. А вот об авторе этих шедевров - Микаэле ТАРИВЕРДИЕВЕ широкой публике до сих пор мало что известно. Его считали богатым и вполне благополучным человеком. Коллеги вроде бы признавали в нем непререкаемого авторитета. Казалось, и чиновники всех рангов и мастей ему благоволили. Труд музыканта отметили очень высоко - двумя Государственными премиями СССР и аж восемнадцатью международными. Он трижды становился лауреатом престижной киношной награды - "Ники", занимал даже высокий пост. Однако друзья и близкие считают, что Таривердиева не понимали и по достоинству так и не оценили его заслуги. А умер гениальный композитор из-за травли…Обозреватель "Экспресс газеты" провел собственное журналистское расследование.

Микаэл постоянно сталкивался с большими трудностями и конфликтовал с чиновниками - говорит кинорежиссер Эльдар Рязанов. - Он был чистым романтиком, наивным, очень ранимым, незащищенным и гордым человеком. Я ни разу не слышал от него жалоб. О его болезнях, душевных травмах и ссадинах никто не знал. А ведь у него болело сердце.
- Эльдар Александрович, вы вместе работали над картиной. Вам не приходилось с ним ссориться?
- Каждый творческий человек, естественно, самолюбив, и Таривердиев здесь не исключение. Да, он был упрямым и всегда делал так, как считал нужным. Мы с ним много спорили. Этот музыкант практически никогда не отступал от своих принципов. Его недооценили. Власти ведь обращали внимание только на композиторов, которые шли в ногу с генеральной линией Коммунистической партии.
- Но порой даже и свои люди не очень-то жаловали Микаэла Леоновича. Мне рассказывали, что режиссер-постановщик телесериала "Семнадцать мгновений весны" Татьяна Лиознова лично вычеркнула из списков на представление Государственной премии СССР имя Таривердиева…
- Да там поначалу вообще никого не отметили. Это уже потом той же Лиозновой дали орден Октябрьской революции с замечательной формулировкой: "За активное участие в создании картины". Это все равно что Льва Толстого наградить за активное участие в создании романа "Война и мир".


Варварский розыгрыш.

- Микаэл Леонович был человеком как бы без оболочки, - рассказывает вдова композитора Вера Таривердиева. - Ему приходилось бесконечно страдать от несправедливости, а порой и от предательства. С ним происходили жуткие истории. И хотя внешне удар он держал замечательно, внутри себя сильно переживал, отчего на сердце оставались рубцы. Первое его потрясение связано с событиями вокруг фильма "Семнадцать мгновений весны". На озвучивание этой картины пробовались несколько певцов. Среди них - Мулерман и Магомаев. Муслим Магометович успел даже сделать записи песен. Однако в сериале звучит голос Иосифа Кобзона. А ведь тогда Магомаева считали суперзвездой. Вот он страшно и обиделся на Таривердиева…
Мнение самого Муслима Магомаева по данному факту мне удалось узнать уже после встречи с Верой Таривердиевой - позднее в свет вышли его мемуары. В них певец утверждает, что в студии в тот момент он композитора ни разу не встретил и не получал от него ни письменных, ни устных пожеланий, а тем более не обижался на маэстро. Претензии у Магомаева были к Татьяне Лиозновой, которая ошиблась в том, что пригласила его для исполнения песен: ведь ни голос, ни певческая манера Магомаева никак не могли совпасть с образом Штирлица.
К тому же Лиознова дала прослушать Кобзону пленку с готовым вариантом. В этом Магомаев почти убежден, так как в версии Иосифа Давыдовича Муслим Магометович угадал "некоторые свои интонационные нюансы, акценты и динамику - где тише, где "нажать", где сгустить…" Кобзон же стал все отрицать. И тогда Магомаев сказал: "Ты так же не слушал мою запись, как Таривердиев не слышал "Love story".
Эту странную фразу Магомаев произнес далеко не случайно. Он утверждает, будто бы песня "Я прошу, хоть ненадолго…" мелодически напоминает "Историю любви" Франсиса Лея. А кто-то в этом сходстве увидел даже преступление…
"Москва. Союз композиторов СССР. Хренникову. Поздравляю успехом моей музыки вашем фильме. Франсис Лей". Эта телеграмма, пришедшая из Франции, означала, что Микаэл Таривердиев использовал в фильме "Семнадцать мгновений весны" мелодию известного французского композитора. А точнее - украл ее. Послание из Парижа показали Микаэлу Леоновичу и сообщили: якобы уже звонили из посольства, ждите большого скандала. В ответ Таривердиев лишь рассмеялся. А затем у него начали возникать серьезные проблемы. От автора "Мгновений" вдруг отвернулись коллеги. Его произведения перестали транслировать по радио и телевидению. По стране поползли слухи, что советское правительство заплатило Франции $100 тысяч за украденную музыку. Словом, началась травля. Вот тогда-то Микаэл Леонович и решил найти самого Франсиса Лея. И тут вмешался КГБ. Таривердиева предупредили о последствиях столь дерзкого поступка, но затем помогли связаться с Леем. Заморский музыкант искренне удивился звонку и назвал все это провокацией. Сотрудники МУРа провели расследование. Выяснилось, что кто-то вот таким варварским способом пошутил. Все подозрения пали на композитора Никиту Богословского. В таких делах он слыл большим мастером.


Композитор запретил Пугачевой исполнять его произведения.

- Музыку к "Семнадцати мгновениям" Микаэл Леонович писал сердцем, не спал много ночей, каждая нота ему давалась огромным трудом, - продолжает свой рассказ Вера Таривердиева. - И вдруг его обвиняют, что он эту мелодию у кого-то заимствовал. Смерть матери, а также вся эта история с "Семнадцатью мгновениями весны" закончилась для него инфарктом.
- А из-за чего Таривердиев поссорился с Аллой Пугачевой?
- Мало кто знает, что впервые Микаэл Леонович пригласил Пугачеву на фильм "Король-Олень". Ей тогда исполнилось всего 19 лет. Она записала партию Анжелы и сделала это замечательно. Потом у нее судьба складывалась непросто. В тот период Таривердиев работал над "Иронией судьбы". Пришлось просмотреть немало замечательных певиц. Но никто из них не подходил. Тогда вспомнили о Пугачевой. Ее отыскали на гастролях в Липецке. Микаэл Леонович очень много с ней работал, добивался совершенства. На каждый романс было сделано по 32 дубля! Потом отснятый фильм пролежал на полке шесть месяцев - ждал нового года. А за это время Алла Борисовна победила с "Арлекино" на международном конкурсе "Золотой Орфей" в Болгарии и стала знаменитой. И вот после премьеры "Иронии судьбы" ее позвали выступить на телевидении в "Кинопанораме". Микаэл Леонович решил аккомпанировать ей на рояле. Но когда он услышал, как Алла поет, попросил ее больше не исполнять его музыку. Пугачева очень оскорбилась. На каком-то приеме она заявила Таривердиеву: "Мне нравится, что вы больны не мной". С тех пор они не общались…


Таривердиева обвинили в смерти Евгения Евстигнеева.

Да, Микаэл Леонович порой поступал резко. Многие упрекали его за плохой характер. Но он всегда был искренен, как ребенок. Это его и губило. Очередной удар судьбы ему уже стоил операции на сердце. Дело в том, что специально для Большого театра Таривердиев написал балет "Девушка и смерть". И вдруг за два дня до премьеры решением худсовета его снимают. Против композитора выступили прославленные танцовщики Васильев, Максимова, Уланова. Никто из близких и очень влиятельных друзей не заступился. По сути дела они его предали. Микаэл Леонович сильно перенервничал. Состояние с каждым днем ухудшалось. Ему могли помочь только за границей.
Правительство Великобритании предложило взять все расходы по лечению на себя. Почему- то Минздрав отказался оформлять документы на выезд. Потребовалось вмешательство очень высоких чиновников. Увы, они подключились слишком поздно - специалисты не рекомендовали Таривердиеву лететь на самолете. Но другого выхода не было. На "скорой помощи" Микаэла Леоновича доставили в Шереметьево и в сопровождении медиков переправили в Лондон. В Королевском госпитале знаменитый английский хирург Терри Льюис буквально вытащил Таривердиева с того света. Он вшил ему в сердце искусственный клапан. Точно в такой же ситуации оказался великий актер Евгений Евстигнеев. Музыкант помог ему попасть к тому же врачу. К сожалению, Евстигнеев умер прямо на операционном столе. И тогда в его смерти обвинили Таривердиева. Началась очередная кампания травли. Этого не выдержал даже искусственный клапан.

Сочи. Санаторий "Актер", 151-й "люкс". Теперь в этот номер никто из артистов не селится. Здесь умер Микаэл Таривердиев.
- Случилось это в пять утра, - говорит медсестра Антонина Стальмакова. - Дежурный медработник пытался сделать укол, но отыскать вены было невозможно. Когда из города прибыли специалисты, было уже поздно. Помощь не понадобилась.
- В этот день мы должны были возвращаться в Москву, - вспоминает Вера Таривердиева. - Микаэл Леонович проснулся рано утром, вышел на балкон и вытащил сигарету, хотя всегда курил трубку и … У меня такое ощущение, что он просто улетел. В этот же миг я умерла…

Скандал произошел спустя пару-тройку недель после премьеры фильма. В те дни страна все еще жила сериалом: центральные газеты публиковали восторженные заметки о сериале, на телевидение мешками приходили письма с просьбами повторить сериал заново. Авторы фильма находились на седьмом небе от счастья, поскольку такого ошеломительного успеха не ожидал никто из них. И только одному из создателей ленты — Таривердиеву — в те дни было совсем не до веселья. Его обвинили ни много ни мало в плагиате. А началась эта история со следующего.
Как-то Таривердиев заехал по делам на Всесоюзное радио, а там ему говорят: «Нам звонили из французского посольства, французы протестуют против этого фильма, потому что музыка в нем содрана у композитора Фрэнсиса Лея, с его фильма «История любви» (оскароносный фильм вышел в 1970 году). «Что за бред?» — возмутился Таривердиев. «Бред, не бред, но это — факт», — ответили ему. Та же история произошла и на студии имени Горького, где снимался фильм. Туда позвонил некий гражданин, представился работником французского посольства и выразил возмущение тем, что музыка «Мгновений» — плагиат музыки Лея. Эту информацию тут же донесли до Таривердиева. Тут уж ему стало совсем не по себе. Но окончательно его добил звонок из Союза композиторов: Таривердиева просили немедленнно приехать. Едва он переступил порог приемной председателя Союза, как секретарша протянула ему телеграмму… от Фрэнсиса Лея. В ней сообщалось: «Поздравляю успехом моей музыки в вашем фильме. Фрэнсис Лей». (Текст был написан по-французски, и тут же был приколот листочек с переводом.)
Слухи об этой телеграмме мгновенно стали достоянием широкой общественности. Практически во всех творческих союзах столицы только и говорили об этом скандале. И хотя подавляющая часть людей была на стороне Таривердиева, считая его автором собственной гениальной музыки (с музыкой Лея там был похож только первый интервал, одна интонация в самом начале, но вся музыка не могла быть похожа, поскольку оба композитора работали над своими произведениями одновременно — в конце 60-х), однако зерна сомнений были уже посеяны. Что говорить, если даже друзья Таривердиева из издательства «Музыка» предложили опубликовать его ноты, но рядом поместить и ноты Лея, чтобы стало очевидно — музыка разная. То есть композитору предлагалось оправдываться в том, что он не вор. А тут еще ему во время гастролей косяком стали приходить записки с вопросами о том, правда ли, что советское правительство заплатило сто тысяч долларов штрафа за то, что он украл музыку у Лея? Короче, скандал достиг таких масштабов, что не замечать его стало уже просто невозможно. И Таривердиев решил лично разобраться в этом деле.
Первым делом композитор встретился с советником французского посольства по культуре в Москве и спросил его напрямик: звонили ли вы в Союз композиторов, на ТВ и радио, чтобы выразить свое возмущение от имени Лея. Советник ответил категорически: нет. «Господин Таривердиев, никто из посольства никуда не звонил, — уверял композитора француз. — Нам очень нравится ваша картина. Но если бы даже кому-то из нас, непрофессионалов, пришло бы в голову, что ваша музыка похожа на музыку Фрэнсиса Лея, неужели вы думаете, что французское посольство стало бы звонить на советское радио и телевидение? Да бог с вами! Скажите лучше, как вам помочь?» — «Я хочу найти Лея, мне нужно, чтобы он прислал телеграмму в Союз композиторов», — ответил Таривердиев. «Нет проблем, — последовал ответ. — Приезжайте сегодня к нам в посольство в два часа».
Эта встреча происходила в ресторане Союза композиторов. После нее собеседники разошлись в разные стороны: француз отправился к себе в посольство, а композитор поехал домой. Однако примерно на полпути он внезапно заметил, что следом за ним следует «хвост» — черная «Волга». Ее принадлежность не оставляла сомнений — она была из КГБ. Видимо, чекисты были прекрасно осведомлены об этой встрече и с самого начала ее контролировали. Так Таривердиев невольно пошел по стопам Штирлица. Причем пошел далеко. Когда он приехал домой и оттуда решил позвонить своей жене Мире, он услышал, как в телефонной трубке раздался характерный щелчок — его подслушивали. И тогда он решил играть в открытую. Прямым текстом заявил: «Дорогая, ты все знаешь. Меня преследуют корреспонденты иностранных газет. Меня травят в Союзе композиторов, меня убивают на телевидении и радио. Я решил любой ценой пробиться в посольство Франции, меня ждут там в два часа. Я пойду до конца».
Прошло всего лишь двадцать минут после этого разговора, как в дверь композиторской квартиры позвонили. На пороге стояли двое молодых мужчин интеллигентного вида. Они показали Таривердиеву красные удостоверения с надписью «КГБ» и попросили разрешения войти. Один из них сказал: «Вы поймите, мы в курсе дела, мы знаем, что с вами происходит. Мы не хотели вмешиваться. Но вы сейчас готовы сделать шаг, последствия которого должны понимать». Таривердиев ответил: «Я все понимаю. Но и вы меня поймите: мне надо что-то делать». Тогда ему предложили: «Вы хотите связаться с Леем? Мы попробуем вам помочь. Только не надо ездить в посольство, иначе этот факт будет отражен в вашем досье. А это для вас нежелательно». На том они и расстались.
Финальная точка в этом скандале была поставлена 30 октября, когда на имя Микаэла Таривердиева пришла телеграмма от Фрэнсиса Лея, в которой тот категорически отрицал свою причастность к скандалу вокруг его музыки к фильму «Семнадцать мгновений весны». Лей сообщал, что никакой телеграммы с обвинениями своего советского коллеги в плагиате не посылал. Таким образом КГБ сдержал свое слово: по своим каналам связался с Леем и попросил «разрулить» ситуацию.
После этого друзья Таривердиева предложили ему распутать клубок до конца: выяснить, кто мог так зло над ним подшутить и отправить первую, липовую телеграмму от имени Лея. Писатель Эдуард Хруцкий, у которого были большие связи в правоохранительных органах, взялся проводить композитора к самому начальнику МУРа Владимиру Корнееву. Тот с пониманием отнесся к просьбе гостей и выделил сотрудника, который должен был установить личность того, кто заварил всю эту кашу — состряпал липовую телеграмму от Лея. Но это оказалось делом трудным. Сыщик сумел только выяснить, как недоброжелатель отправил телеграмму: пошел на Центральный телеграф, взял международный бланк, напечатал текст на латинской пишущей машинке на простых листках бумаги, вырезал их, наклеил и принес в Союз композиторов. Когда сыщик стал выяснять, кто получал телеграмму, кто за нее расписывался, как она оказалась на столе в иностранной комиссии, кто ее сразу перекинул главе Союза Тихону Хренникову, все разводили рукам мол, ничего не слышали, ничего не видели. Короче, личность шутника так и осталась невыясненной. Хотя в кулуарах Сою ходили слухи, что так мог пошутить большой любитель розы грышей Никита Богословский. Но за руку его никто не ловил
Что касается Микаэла Таривердиева, то он после этой исто рии прямых контактов с КГБ больше не имел — надобность не возникала. Но зато он имел от Конторы Глубого Бурения бумажку из разряда тех, про которые в советские времена говорили: «Без бумажки ты какашка, а с бумажкой — человек». Эту индульгенцию — удостоверение в красной корочке — ему помог достать соавтор по «Мгновениям» писатель Юлиан Семенов (такими же он снабдил Татьяну Лиознову и Вячеслава Тихонова). На удостоверении было написано: «Без права остановки». И стояла подпись: «Андропов». О силе сего документа говорит такой факт. Однажды Таривердиев специально заехал на своей машине на территорию Красной площади и, когда к нему вальяжной походкой подошел постовой, чтобы отобрать права, показал ему через окно это удостоверение. Как пишет сам композитор: «У гаишника, по мере того как он разбирал написанное, глаза стали вылезать на лоб, потом он поспешно козырнул, и теперь уже я медленно и вальяжно проехал мимо него».