Радио "Свобода" о Beatles 2010год. Часть - 3.

Иван Толстой: Мы продолжаем серию передач посвященных 40-летию распада группы “Битлз”. Сегодняшняя тема – Сколько номеров у “Революции”: Битлз вне студии. Мой собеседник - историк музыки, издатель и коллекционер Андрей Гаврилов. Андрей, часто говорят о революционном заряде, содержавшимся в некоторых песнях группы. Какую революционность имеют при этом в виду: была ли это так называемая буржуазная революционность, помните, как говорили “эпатирование сытых”, насколько вызов, брошенный “Битлз”, приходился по душе их сверстникам и куда он был направлен?
Андрей Гаврилов: Вы знаете, Иван, мне представляется, что этот вопрос столь же вечен, сколь вопрос, что важнее: прокламация на стене или роман, описывающий то, что происходит, но более сдержанными, хотя и не менее глубокими словами и красками. “Битлз” никогда не были революционерами, они не шли на баррикады, они не закрывали собой амбразуры, хотя это делают, по-моему, не революционеры, но не важно, образ остался, они ни с каким знаменем любого цвета не вели за собой миллионы. Они вели за собой миллионы совершенно другим. Они вели за собой миллионы песнями и, кончено, то, что они вкладывали в песни, не могло не сказаться на тех, кто эти песни слушал. “Битлз”, в общем, были достаточно аккуратны и осторожны в своих политических высказываниях, особенно поначалу, особенно до последнего периода их творчества. Примеров тому много и, наверное, столь же много объяснений, почему это было. Самое простое, которое, очень распространено, заключается в том, что например, “Битлз” не могли совсем уж открыто критиковать войну во Вьетнаме по той простой причине, что они могли лишиться или, вернее, не получить визы для очередного приезда с концертами в США. Это действительно факт и, как считается, именно поэтому их критика в отношении Вьетнамской войны была, если она вообще и была, довольно сдержанной.
Я почему говорю о Вьетнамской войне, несмотря на то, что, вроде бы, это не их страна, потому что, когда мы говорим про 60-е годы, то, скорее, в памяти какие-нибудь французские студенческие бунты, американская война во Вьетнаме и, соответственно, молодежное движение против этого, но я не уверен, что кто-нибудь сходу, если он, конечно, не специалист историк или политолог, вспомнит, что же такое творилось в Англии в это время. В Англии, конечно, были свои волнения, конечно, были свои проблемы, но, в общем, ситуация была поспокойнее. Не зря Хантер Дэвис, автор самой известной книги о “Битлз”, их авторизованной биографии, довольно причесанной, довольно аккуратной, но не менее от этого правдивой, сказал, что в Англии, например, Джон Леннон воспринимался совсем не так, как в Америке. Он в Америке стал вдруг в какой-то момент глашатаем, бунтарем, революционером, а те же самые высказывания его в Англии воспринимались намного спокойнее, и к ним относились намного спокойнее. Вот почему я привел именно Вьетнамскую войну в качестве примера. Английская же политика того времени, скорее, заботила всех или в каком-то общем плане - куда вообще движется общество, куда движется капиталистическое общество - или в экономическом плане. Мы с вами в прошлый раз слушали песню “Taxman”, посвященную налогообложению, что действительно было в то время большой в Англии проблемой. Так что говорить, что “Битлз” - это вот те буревестники горьковские, было бы совершенно неправильно. Тем более, что не это была их задача. Другое дело, что, как любой нормальный человек, любой нормальный гражданин они, конечно, имели свои взгляды, они, слава богу, теперь мы это уже знаем, по очень многим свидетельствам, были люди незаурядные, я имею в виду группу, конечно, слава богу, про Пола Маккартни и Ринго Стара можно говорить в настоящем времени, и мало что из политических вопросов, которые и могли волновать общество, ими было незамечено. Другое дело, что не всегда это находило выражение в их песнях, а если уж говорить совсем честно, то практически и никогда.
В этом плане очень интересна история песни “Get Back”. Это одна из немногих песен группы, история которой задокументирована очень подробно, благодаря тому, что во время записи этой песни, как и многих других, велась съемка документального фильма, который позже превратился в фильм “Let It Be”. Мы можем послушать разные варианты, можем услышать самые разные версии, но одна из них, которая чуть было не была завершена и чуть было не вошла в официальный релиз группы, в официальный альбом, имела несколько рабочих названий. Одно из них было “Песня инока Паула”, по имени правого политического деятеля Англии того времени, эта же песня называлась “Сообщество”, имеется в виду Британское сообщество наций, эта же песня широко стала известна, благодаря фильму “Антология” и ему подобным, как песня “Нет пакистанцам” или “Никаких пакистанцев” – “No Pakistani”. Мы имеем возможность послушать фрагмент рабочей записи этой песни, все узнают немедленно мелодию, но, поскольку это именно рабочая запись и она не доведена до совершенства, в том числе, и в плане чисто звуковом, я позволю себе сказать, что если слышно будет не очень хорошо, что в ней говорится не только о Джоджо - герое всем известного варианта, и не только о Лоретте, которая думала, что она женщина, а на самом деле была мужчиной, в ней говорится совсем о другом, в ней говорится о том, как пытаются справиться с проблемой эмиграции ультра первые элементы. И припев, и название песни “Get Back” неожиданно получают совершенно другой смысл. Невольно вспоминается современное русское выражение “понаехали”. Так и песня как раз о том, что пошли вон, возвращайтесь туда, откуда вы к нам приехали, а то эти пакистанцы (там даже еще где-то почему-то мелькают пуэрториканцы) занимают наши рабочие места. Вот давайте послушаем фрагмент этой рабочей записи.
Иван Толстой: Андрей, а как же все-таки песня под названием “Revolution”, которая у “Битлз” имеет даже не один, а несколько вариантов, и не только вариантов, но это, пожалуй, даже просто разные сочинения с разных дисков?
Андрей Гаврилов: Вы знаете, точно так же, как песня “ Get Back” вошла в официальный релиз без куплета, посвященного пакистанцем, более причесанная и более аккуратная версия известна во всем мире, точно так же и песня “Revolution” в своем первом варианте, в том самом, который был записан первым, даже если он вышел чуть позже, чем остальные, она все-таки немного отличается от того, к чему мы привыкли. Песня “Revolution” в том варианте, в котором она была выпущена на маленькой пластинке, на сингле, принципиально по духу и по смыслу отличается от песни “Revolution” с долгоиграющей пластинки. Отличается очень простой вещью. Когда Джон Леннон поет знаменитую фразу: “Но когда вы начинаете говорить о разрушениях, то можете на меня не рассчитывать”, то в том варианте, который мы сейчас послушаем, в том варианте, который вышел на сингле, он вдруг в конце добавляет: “или рассчитывать”. На пресс-конференции много лет спустя он говорил, что этот вариант он записал потому, что, честно говоря, сам не знал своего отношения к деструктивной революционной деятельности. Но вот пример того, что более аккуратный, более причесанный вариант, в итоге, и стал известен всему миру, та же история практически, что с песней “ Get Back”, показывает, что свои политические взгляды “Битлз” выражали довольно аккуратно. Мы сейчас послушаем песню “Revolution” именно в ее первозданном, официальном варианте (история по то, что периодически всплывают какие-то неизданные варианты, это совершенно другая история), а потом мы поговорим, наверное, Иван о том инциденте, который и привел к тому, что “Битлз” стали очень аккуратно выражать свои политические взгляды. Итак, песня“Revolution”, вариант сингла.
Иван Толстой: Андрей, вы обещали объяснить, почему же “Битлз” стали аккуратнее в своих высказываниях, было ли что-то, была ли какая-то социальная причина этому?
Андрей Гаврилов: Была, скорее, не социальная, была дурацкая причина этому. “Битлз” довольно внимательно и аккуратно отбирали журналистов, которых они к себе допускали. Им надоели бесконечные вопросы о том любите ли вы это, любите ли вы то, вопросы о личной жизни, вопросы для желтой прессы, и если журналист проявлял какое-то понимание того, что вообще они из себя являют и в музыке, и в жизни, они с огромным охотой рассказывали ему практически то, что они не говорили другим. И иногда это приводило к недоразумениям. Одна из журналисток решила описать день жизни битла, взяла за пример Джона Леннона, провела день в его доме, на студии, довольно много часов и, естественно, Джон разговорился. Когда она задала вопрос о том, как он воспринимает вообще современную жизнь, место “Битлз” в современной жизни, религию в современной жизни, и так далее, вдруг Леннона прорвало, и он сказал знаменитую фразу, что религия и, в частности, христианство, с его точки зрения, немножечко теряют свои позиции. Если говорить дословно, сказал он следующее: “Христианство уйдет, оно исчезнет и усохнет. Не нужно спорить, я прав и будущее это докажет. Сейчас мы более популярны, чем Иисус, я не знаю, что было раньше - рок-н-ролл или христианство. Иисус еще был ничего, но его последователи тупы и заурядны. Именно их извращения губят во мне христианство”.
Эта фраза была напечатана, в Англии ее прочли, и никто на нее особенного внимания не обратил. Это точка зрения музыканта на какие-то его интересовавшие проблемы. Несколько месяцев спустя фраза о том, что “мы популярнее, чем Иисус Христос” была вырвана из контекста и помещена на обложку одного из американских журналов. Дальше началась какая-то непонятная история. Диск жокеи в ряде штатов, особенно тех, кто входит в так называемый Библейский пояс, где особенно сильны позиции религиозных консерваторов, объявили о том, что они открывают пункт приема разбитых пластинок “Битлз” и всего, что с ними связано, поскольку не место в чистом американском доме таким богохульникам, как Джон Леннон и окружающие его Пол Маккартни, Джордж Харрисон и Ринго Стар. По телевизору показывали сцены, как публично сжигались пластинки “Битлз”, книги, им посвященные (кстати, я подумал: были ли в то время посвященные им книги? Наверняка какие-нибудь были), журналы с их фотографиями, майки с их фотографиями, и так далее. Началась сумасшедшая вакханалия. Единственное, с чем это можно сравнить, это кострами из книг. На этом я остановлюсь, чтобы не говорить еще более резко. Кроме того, стали поступать звонки и письма с угрозами: обещали убить самого Леннона, убить “Битлз”. Как раз в это время у “Битлз” начался гастрольный тур по США, и Пол Маккартни позже вспоминал, как они ехали по какому-то городу, а за ними мчалась толпа и какой-то подросток, на вид ему было лет 12-15 максимум, стучал в окно машины, крича: “Я убью вас!”.” Битлз” честно были напуганы. Кроме того, что они были абсолютно ошарашены такой реакцией, они были честно напуганы и это было одной из причин, почему они отказались потом от публичных концертов, и это было причиной того, что они стали аккуратнее, намного аккуратнее в своих высказываниях.
Иван Толстой: Следовательно, помня ваши предыдущие объяснения, Андрей, все это происходило до 67-го года?
Андрей Гаврилов: Да, естественно, потому что мы говорим о том периоде, когда “Битлз” выступали с концертами.
Иван Толстой: Не могу не задать в связи с этим такой кстатический вопрос: а вот песня “Revolution 9” с Белого двойного альбома, она совершенно не производит впечатление песни революционеров - такая разымчивая, рассудительная, философичная, очень долгая, которую мало кто слушает, а уж тем более, мало кто вслушивается в значение тех слов или звуковых образов, которые проносятся из динамка в динамик, там какие-то шумы и какая-то социальность на втором плане. Что это за песня, какое отношение она имеет к революции и почему она - номер 9? Это то, что называется take nine, девятая проба, девятый дубль и, вообще, что за этим стоит? При слове “революция” в названии она звучит как бы совсем антиреволюционно, она звучит аналитично и несколько брезгливо по отношению к революции.
Андрей Гаврилов: Вот видите, Иван, как сказал один достаточно известный персонаж исторический, “электрон в своем познании бесконечен”, так же, наверное, множно сказать и про “Битлз”. У меня совершенно другое отношение к этой песне. Я считаю ее намного более революционной, нежели просто песню “Revolution”. В конце концов, спеть про то, что я не хочу носить или хочу ходить по улицам и носить портреты председателя Мао, это где-то на уровне прокламации, может, очень талантливой, очень хорошей и так далее, очень красиво нарисованной, если речь идет о прокламации, но, тем не менее, речь идет именно о листовке. Придумать нечто, что заставит людей, пусть немногих людей, но тех, кто вслушается, вы же послушали ее до конца, так вот придумать нечто, что заставит этих людей чуть-чуть раздвинуть современные горизонты, вот это, наверное, и есть настоящая революционность.
Отвечая на первую часть вашего вопроса, существовала долгое время легенда, подкрепленная воспоминаниями участников записи, я имею в виду не “Битлз”, а звукорежиссеров и Джорджа Мартина, и недавно нашедшая свое подтверждение, что был записан примерно девяти-десятиминутный вариант песни «Революция», который начинался как известная нам песня “Revolution № 1”, и заканчивался музыкальным коллажем, звуковыми эффектами, чем-то, что было абсолютно немыслимо в то время, что называлось рок-музыкой или поп-музыкой. Нельзя не напомнить, что это только у нас, пожалуй, столь антагонистичны эти понятия, во всем мире они, в общем-то, сосуществуют достаточно спокойно, и этот музыкальный коллаж, несколько напоминающий в чем-то и “День в жизни”, и шарманку из «Мистера Кайта», и многие другие звуковые эксперименты “Битлз”, здесь нельзя не вспомнить то, что не так давно Пол Маккартни записал похожую вещь с ливерпульскими музыкантами, так вот эта революционность, музыкальная революционность, революционность тех, кто показывал, что есть другой путь, может быть, она не менее значима. В конце концов, что может быть страшнее, чем толпа, жующая жвачку и мрачно сидящая перед телевизором, неважно, что там в этот момент показывают - “Британия ищет таланты” или очередной футбольный матч. Никакой революционности в том понимании, в каком была революция 1917 года, в этой песне, конечно, нет, но то, что эта песня будоражила, то, что эта песня не давала в чем-то покоя, мне кажется, в этом и есть главная задача, ее главный плюс.
Иван Толстой: Андрей, кто же из ансамбля был более других социально ориентирован, каковы были идеи, насколько они были самостоятельны, что битлы читали, кто был их гуру, кто из влиятельных интеллектуалов входил в их окружение, искали ли они сами путей к социальным мыслителям своей эпохи, проникала ли в их собственную музыку модная заумь, есть ли у них песни, содержащие мысль или это все же просто шлягеры?
Андрей Гаврилов: Мне кажется, что на последний ваш вопрос вы сами знаете ответ. Мысль у них, кончено, есть, шлягеры есть, конечно, тоже. Забавно то, что редко кому удается сделать шлягер из мысли, а им это удавалось вполне. Вспомните фильм, который называется “Back beat” по-английски, в русском варианте он называется “Пятый в квартете”. Фильм посвящен даже не столько самим “Битлз”, а самому раннему периоду творчества группы и Стюарту Сатклифу, талантливому человеку, но отнюдь не музыканту, который когда-то был членом группы. Там есть замечательная сцена, когда Джон Леннон обсуждает творчество Эдит Пиаф, а год на дворе 61-62, и, вроде бы, как нам все пишут, Англия практически культурно и информационно отрезана от континента. Тем не менее, он знает Эдит Пиаф, он о ней говорит, и это не выдумка авторов фильма, это действительно правда. Да, кончено, они очень внимательно следили за тем, что происходит в мире культуры или в мире идей вокруг.
Перепрыгнем через несколько лет, в 68-й год. Маккартни был гостем получасовой телепередачи, посвященный контркультуре. Передача, в которой участвовали также Ален Гинзберг, Эдриан Митчелл и Лоренс Хеденгетти. Они не выступали вместе на одной сцене в этой передаче, но, тем не менее, уровень размышлений и разговора Пола Маккартни, судя по всему, не уступал тому, что говорили Ален Гинзберг и его компания. Поэтому, да, кончено, нельзя забывать и про немецкий авангард 60-х годов, у “Битлз” были очень тесные контакты с Германией, которые начались году в 1961-62, когда они были в Гамбурге с концертами, и они не прерывались никогда. Поэтому за тем, что происходило в этой области, да, конечно, они следили внимательно.
Что же касается того, кто из “Битлз” был более политически ориентирован, ну, разумеется, Джон Леннон. Начиная с того, что он снялся в антивоенном фильме “Как я выиграл войну”, единственный из всех битлов он был туда приглашен и, в общем, этот шаг в сторону (хотя никто никогда не говорил, что никто из “Битлз” не может сделать шаг в сторону), тем не менее, он был первым и он, конечно, не прошел незамеченным. Если перечислять социально-политические достижения каждого из участников квартета, то, разумеется, и песня “Революция” была придумана, написана и, в общем-то, пробита в чем-то Джоном Ленноном, и многие другие эксперименты - и политические, и социальные – были, скорее, его рук дело. Да о чем здесь говорить. Вспомните, что он был единственным, в итоге, кто вернул королеве полученный орден в знак того, что британское правительство не протестует, а даже поддерживает войну во Вьетнаме, которую вело тогда правительство США, что британское правительство, по его мнению, заняло совершенно неправильную позицию в отношении мятежников в Биафре в Африке. Мы сейчас можем говорить прав он был или не прав, но то, что у него были взгляды вполне определенные, это абсолютно точно.
Пол Маккартни недавно дал странное интервью. Он сказал, что именно он привлек внимание “Битлз” к проблемам Вьетнамской войны, когда познакомился с Бертраном Расселом, и тот рассказал ему, дальше несколько наивная фраза о том, что Вьетнамская война - это плохо. “Мы в то время практически не имели информации”, - говорил Пол Маккратни. Тут я не могу никак ему поверить, что к середине 60-х годов в Англии не знали, что творится во Вьетнаме, что происходит во всем мире. Я думаю, что в этом как раз сэра Пола его память немножко подвела, но он утверждает, что именно он вернулся после разговора с великим философом к своим друзьям, и именно он как-то и попытался увести их в политическую сторону. Я думаю, что он не совсем здесь прав.
Так вот, конечно, у кого-то взгляды политические были более ярко выражены, у кого-то менее, но не нужно забывать, что вскоре после распада “Битлз” такой тихий, вечно тихий, вечно, вроде бы, на втором плане человек, как Джордж Харрисон, написал одну из самых пронзительных политических, социальных, как угодно, песен, которая когда-либо выходила из под пера кого-нибудь из участников “Битлз”. Это песня “Бангладеш”, посвященная жуткому положению, в котором оказалось население этой беднейшей азиатской страны, после чудовищного наводнения, когда сотни тысяч людей умирали от голода. Давайте, кстати, послушаем пеcню “Бангладеш”, потому что она не очень часто звучит, а она, по-моему, заслуживает того, чтобы ее не забывали.
Иван Толстой: Андрей, ну а в чем участники ансамбля расходились между собой, если говорить не о музыкальной стороне дела, а об идейной? Известны какие-то разногласия между ними в этом плане? Вот вы сказали, что Джон Леннон вернул свой орден, а остальные, значит, получается, что не вернули, остальные были согласны с политикой США и поддержкой их Великобританией?
Андрей Гаврилов: Я бы не стал так говорить. Вот если бы они побежали и попросили еще один, тогда, наверное, они были бы согласны. Мне кажется, если говорить, что тот, кто не вернул орден, тот был согласен, то тогда зачем ограничиваться только Маккартни, Харрисоном и Ринго Старом, давайте возьмем всех остальных, тысячи кавалеров этого ордена, которые не вернули его королеве. Нет, я думаю, что все-таки не нужно забывать, что есть у каждого народа определенные какие-то культурные, этнические характеристики, в том числе, и уважение к частному решению и к частной жизни, которое так присуще англичанам. Да, он вернул орден, это его право, мы не вернули, это наше право, но это не значит, что мы стали врагами. Ничего подобного. Я не уверен, что здесь можно говорить о том, что у них были острые разногласия. Они могли в чем-то не совпадать и, в конце концов, именно Пол Маккартни настоял на том, чтобы куплет про пакистанцев не вошел в окончательный вариант песни “Get Back”, но он настоял по художественным причинам. Несмотря на то, что ему очень нравилось, как звучит фраза “No Pakistany”, как она хорошо ложиться на язык, он считал, что просто куплет недостаточно хорошо прописан, что над текстом еще нужно работать, а, в общем, хотя сроки их и не очень поджимали, но нельзя же все время уделять одной песне, одному куплету. Как бы то ни было, по его инициативе песня вышла в таком, намного более беззубом варианте. Значит ли это, что Пол Маккартни был консерватором? Наверное, нет, я думаю, что он просто не был радикалом. И Леннон-то не был, по большому счету, радикалом. Но он был, конечно, более остро отточен, особенно после знакомства с Йоко Оно, которая спуска не давала буржуазному обществу. А остальные к этому относились, наверное, просто спокойнее, вот и все.
Иван Толстой: Андрей, а как же Ирландия с ее проблемами? Ирландия и Пол Маккартни. Тут ведь совершенно посыл политический настолько явный, что пластиночку с этой песней выпустила даже родная советская власть. Я помню, что в Ленинграде, году в 72-м, наверное, на Большом проспекте Петроградской стороны, рядом с моим домом, я купил такую гибкую голубоватую, омерзительную по ощущению в пальцах пластинку, и слушал этого политизированного Пола Маккартни.
Андрей Гаврилов: Ирландия и Великобритания - настолько острые проблемы, что, конечно, мимо нее “Битлз” пройти не могли, хотя к тому времени это уже были отдельные музыканты, это не была группа. Давайте послушаем эту омерзительную голубоватую пластинку, но только, если можно, не в исполнении фирмы “Мелодия”, а в ее оригинальном исполнении, чтобы хоть что-нибудь услышать, потому что гибкие пластинки фирмы “Мелодия” годились для чего угодно, но только не для того, чтобы слушать на них музыку. Это песня Пола Маккартни “Отдайте Ирландию ирландцам”, она была написана в 1972 году, она вышла 25 февраля 1972 года, и она была посвящена событиям так называемого “кровавого воскресенья” в Cеверной Ирландии - 30 января 1972 года. То есть, песня была написана, записана и выпущена меньше, чем за месяц. “Отдайте Ирландию ирландцам”. Пол Маккартни.
Иван Толстой: Как я понимаю, других участников ансамбля Ирландия не волновала?
Андрей Гаврилов: Вы знаете, Иван, это забавно, почему-то все помнят эту песню, но как-то у всех выпадает из памяти, что у Джона Леннона Ирландии посвящено как минимум две песни. Вспомните его двойной альбом “Some Time New York City” - там и песня “Кровавое воскресенье”, она называется “Sunday, Вloody Sunday”, и песня “Cудьба ирландцев” – “Luck of the Irish”. Мы сейчас к нему вернемся.
Я хочу еще два слова сказать, если можно, о Маккартни. Песня, которую мы только что слышали, “Верните Ирландию ирландцам”, была удостоена великой чести, она была запрещена Би-Би-Си. Еще когда песня была только записана, Полу Маккартни позвонил глава фирмы “ЕМI” и сказал, что, в общем-то, выпускать ее нельзя. Маккартни с ним не огласился, сказав, что для него это крайне важно. “Но ее же запретят”, - сказал представитель компании. “Ну, что делать, пусть будет запрещена”, - ответил Пол Маккартни. Кстати, это первая запись, где в ансамбле “Крылья” – “Wings” - участвовал ирландец гитарист Генри Маккалох. Позже его брат был избит, потому что стало известно, что они родственники и записана такая антипатриотическая песня. Песня была запрещена, она была запрещена полностью на Би-Би-Си, она была запрещена на телевидении, она была запрещена на других радиостанциях, например на Радио Люксембург и, в итоге, когда о ней говорили диск-жокеи на Би-Би-Си, ее называли просто “песня, записанная группой “Wings”, даже не давая ее названия.
Кстати, здесь нельзя не вспомнить, что у “Битлз” тоже были запрещены три песни на Би-Би-Си. Это “A Day in the Life”, которую мы с вами слушали в нашей прошлой передаче, песня “I am the Walrus” и “Lucy in the Sky with Diamonds”. Они все были запрещены, потому что в них усматривали что-то не совсем правильное с точки зрения борьбы с наркотиками. У Джона Леннона позже была, кстати, запрещена песня “ Imagine”. Вот это, честно говоря, для меня полная загадка. Так вот, как я говорил, песня Маккартни у всех на слуху, а песни Джона Леннона, посвященные той же проблеме, тому же событию, почему-то выпали из внимания. Давайте исправим эту несправедливость и послушаем песню Леннона “Luck of the Irish”, которая тоже посвящена кровавому разгону демонстрации в Северной Ирландии 30 января 1978 года.
Иван Толстой: Ну а день сегодняшний? Опишите, Андрей, пожалуйста, в каком положении находится феномен “Битлз” сейчас.
Андрей Гаврилов: Я знаю одно, что (я не могу, конечно, это знать, но я абсолютно уверен в одном) - мир стал настолько безразличнее и индифферентнее, что никакие призывы ни Ринго Стара, ни Поля Маккартни сейчас не приведут точно ни к чему. Не так давно Поль Маккартни и Йоко Оно оставили послание на сайте, который поддерживает лидера оппозиции Бирмы Национальная лига за демократию Аун Сан Су Джи. Смысл письма Маккартни и Йоко Оно сводился к одной фразе: Освободите Су Джи немедленно. Это, как мы видим, ни к чему не привело.
Можно сказать следующее: что я не могу не вспомнить слова самого Поля Маккартни, который однажды сказал: “Антивоенная социальная позиция “Битлз”, конечно, принесла свои плоды. Возможно, в смысле ответственности, мы посеяли что-то в сердцах людей, особенно тех, кто пришел нам на смену, людей типа Боно, Боба Гелдофа и тех, в чьих руках сейчас находится громкоговоритель”. Напомним, что и Боно, и Боб Гелдоф знамениты, помимо своей музыкальной деятельности, еще своей благотворительной, политической и социальной деятельностью, они участвуют и организуют многочисленные концерты, всемирно известные концерты, как правило, все средства или часть средств, которые приносят эти концерты, пластинки, фильмы, с этим связанные, потом направляются на помощь или какой-то социальной группе, или какой-то стране и, в общем, эта деятельность столь важна, что года три назад Боно был даже объявлен послом доброй воли ООН. И вот эти слова Маккартни о том, что, скорее, они сеяли что-то в душах людей, из чего потом вырастали уже какие-то другие ростки, мне кажется, это абсолютно правильная фраза и, может, наиболее важная.
Нет ничего, если разбирать по буквам и по словам, в песне “Imagine” такого, что можно было бы сравнить с революционными лозунгами, призывами или чем-то тому подобным. Но я абсолютно уверен, что в борьбе за мир, простите мне, ради бога, это советское выражение, в борьбе за какое-то общее понимание людьми друг друга, песня “Imagine”, может быть, сделала больше, чем некоторые демонстрации, митинги, призывы и прокламации.


Андрей Юрьевич Гаврилов — (род. 1952) советский и российский музыкальный журналист, музыкальный издатель, переводчик фильмов с английского языка. После окончания института распределился на работу в ТАСС, где проработал 10 лет как международный журналист. В 1980-х Андрей Гаврилов писал статьи о западной рок-музыке как для газет и журналов, так и для аннотаций к грампластинкам фирмы «Мелодия». В конце десятилетия, уже во время перестройки он стал известен, как автор идеи и составитель серии грампластинок «Архив популярной музыки», к каждой из которых он писал сопроводительные аннотации (см. статьи в категории «Архив популярной музыки»). Также широко известна переписка Гаврилова с ленинградским писателем и журналистом Александром Житинским. В конце 1980-х она публиковалась на страницах ленинградского журнала «Аврора» в рамках авторской рубрики Житинского, а впоследствии вошла в его книгу «Записки рок-дилетанта». В период с осени 2007 по весну 2008 года Гаврилов сотрудничал с московской радиостанцией «Кино FM» в качестве ведущего нескольких цикловых программ — «Последний киногерой», «Саундтрек-дэйли» и других. Cотрудничает с «Радио Свобода», вместе с Иваном Толстым ведет программу «Поверх барьеров». Неоднократно переводил церемонию вручения премий «Оскар» на российском TV, в том числе и 2010 года.