О чём мало пишут.

Джон Леннон так и остался загадкой, чем-то недосказанным и недопетым. Он был человеком сложным, всегда скользившим по грани, склонным к депресии и — невероятно беззащитным. Тайники его подранненой души остались загадкой для всех. Вот почему каждое новое слово, сказанное в прошлом Ленноном и извлеченное из-под вороха времени на поверхность, становится сенсацией. Ведь как ни покажется странным, "Битлз" за всю историю своего существования дали рекордно скудное количество интервью. Но и те немногие откровения, которые достались от них счастливчикам -журналистам, зачастую оборачивались лишь фарсом и бессовестным хулиганским враньем. Ибо дурачась и резвясь в брызгах славы, сама "четверка" надувала репортеров, сочиняя о себе невероятные небылицы. Так однажды Леннон, плетясь в хвосте за Маккартни, сопровождаемым свитой журналистов на каком-то приеме, был потрясен той чушью, которую нес Пол. "Ты же не сказал им ни слова правды!" — с восхищением заметил он потом своему приятелю.


Вот почему сенсацией стало прозвучавшее в субботу по британскому радио "Би-би-си Радио 4" ранее не звучавшее в эфире и не публиковавшееся интервью Джона Леннона. Интервью необычайно откровенное, беспощадное и к себе и к другим. Это интервью Джон записал в декабре 1970-го, спустя восемь месяцев после распада "Битлз", для журнала "Роллинг Стоун".
"Не лишайте нас нашего маленького Рима, где у нас есть дома и машины, любовницы и жены, секретарши и вечеринки, а также выпивка и наркотики"
"Я никогда не верил в битловские мифы",— сказал Леннон в этом интервью. Одним из мифов было утвердившееся представление о нерасторжимом творческом союзе Леннона - Маккартни, якобы сочинивших лучшие песни "Битлз" в четыре руки. Между тем Джон в этом интервью заявил, что сочинительское партнерство закончилось уже на самой заре "Битлз", где-то после 1962 года: " Наши лучшие песни, кроме самых ранних, типа I Want To Hold You Hand были написаны порознь".
Яснее становится и один из самых интригующих для битломанов вопросов об отношениях Джона и Пола Маккартни, вечно оспаривавших лидерство в "Битлз". Леннон не скрывает в этом интервью своего раздражения тем, что Маккартни после смерти менеджера группы Брайана Эпштейна оттеснил остальных на второй план: "Мы были сыты по горло своей ролью "подручных" Пола. Пол взял на себя руководство и якобы вел нас. Что это за руководство, когда мы все ходили кругами?" Леннон с горечью констатировал, что Маккартни считал, будет "Битлз" - это он сам: "Но он никогда не был - "Битлз". Никогда". Однако при этом Леннон не позволил себе покривить душой и высказал уважение к таланту Маккартни."Он способен на великие произведения и он обязательно их создаст", — сказал он о друге своей юности.
Не избежал ленновской критики и Джордж Харрисон, хотя известно, что к нему Джон относился более миролюбиво. "Он работал с двумя великолепными авторами и многому у нас научился ",- сказал Леннон, критикуя дебютный сольный альбом Джорджа. И уж совсем безжалостно припечатал Леннон лидера "Роллинг стоунз" Мика Джаггера, обозвав его "посмешищем". Леннон утверждает в своем интервью, что "Стоунз" многое заимствовали у "Битлз": "Я бы хотел составить список того, что делали мы и что "Стоунз" делали два месяца спустя в своем альбоме. Мик имитировал нас".
Однако суть интервью Леннона - не в сведении счетов с другими, а с самим собой. "Это вовсе не весело быть гением, - признался он.- Это пытка". Что же касается своей гениальности, то, по словам Джона, он верил в нее с детства. Какой же мир открывался гению Леннона? Весьма мрачный. В своем интервью Джон признается, что весь тот мирок, в котором вращались "Битлз", был напичкан деньгами, сексом и наркотиками. Что это был эдакий декадентский древний Рим. "Не лишайте нас нашего маленького Рима, где у нас есть дома и машины, любовницы и жены, секретарши и вечеринки, а также выпивка и наркотики", - сказал Леннон. И в этом его "прошении" звучит очевидная насмешка над самим собой и над карикатурной нестыковкой этого "мини-Рима" с "прилизанным" имиджем " великолепной четверки ": "Каждый вокруг нас хотел, чтобы мы оставались верны этому имиджу".
Леннон признался, что если во время гастролей "Битлз" рядом с ними не оказывалось постоянно сопровождающих группу поклонниц, они нанимали проституток: "Есть фотография, где я выползаю на четвереньках из публичного дома в Амстердаме, а люди мне говорят: "Доброе утро, Джон!" Почему же столь нелицеприятные для "Битлз" истории не попадали в прессу? Джон объяснил это в своем интервью тем, что никто не хотел "большого скандала". Чистенький образ "Битлз" должен был остаться неприкосновенным.
Объясняет Леннон и свое пристрастие к героину. Подтолкнуло его, якобы, к этому наркотику скверное отношение к нему и к Йоко со стороны "битлов и их друзей". "Нам было очень больно",— признался Джон.
Идея реанимации "Битлз" была для Джона, пожалуй, самой немыслимой фантасмагорией. Разве что он согласился бы выступить в качестве "гостя" в альбоме своего всегдашнего друга Ринго, или в альбоме Джорджа.
Незадолго до смерти упрямый, тщеславный и дерзновенно талантливый, Леннон стал терять интерес к жизни. Навестивший отца в Нью-Йорке за год до его гибели 16-летний Джулиан Леннон вспоминал, что Джон впал в апатию. Он практически не выходил из спальни. Полулежа на кровати с чашкой кофе, гитарой и постоянно включенным телевизором, Леннон ворчливо отзывался на звучавшие с экрана новости и, казалось, не замечал никого - ни жены, ни детей, ни окружающего его мира. По словам Джулиана, его отца, замкнувшегося в своем мире, казалось, ничто не интересовало. Даже его музыка.
В 22 часа 50 минут 8 декабря 1980 года Леннон был застрелен в Нью-Йорке на пороге своего дома одержимым фанатиком Марком Чэпмэном. Леннон получил пять пуль в спину и умер, не приходя в сознание. Его тело было кремировано. И уже через 48 часов урну с прахом великого битла согласно распоряжению его вдовы, Йоко Оно, захоронили поспешно и тайно, чтобы не провоцировать столпотворения миллионов поклонников. Однако тысячи и тысячи людей дни и ночи напролет толпились на прилегающих к Центральному парку улицах, держа в руках зажженные свечи и распевая песни Джона. Именно так, как он себе это и представлял в своей песне о братстве всех людей мира. Пусть на одно мгновение, но это сбылось.

Похорон не было, тело Джона Леннона было кремировано, а прах передали Йоко Оно. 14 декабря 1980 года миллионы людей по всем миру присоединились к призыву Оно и провели десять минут в полном молчании в память о Джоне Ленноне. В Ливерпуле почтить память борца за мир и любовь пришли 30 тысяч человек, а в Нью-Йорке в Центральном парке собралось 225 тысяч человек.

9 октября нынешнего года Джону Леннону исполнилось бы 70 лет.
Джон Леннон не был похоронен - его прах после кремации хранит Йоко Оно. Однако Strawberry Fields (Земляничные поляны) в Централ-парке напротив дома, где жил Леннон, считаются мемориалом музыканта. Йоко передала миллион долларов на обустройство этого мемориала, открытого для всех к 45-летию музыканта. Название ему дала известная песня Strawberry Fields Forever, созданная в 1966 году на пике охватившей мир "битломании", и пронизанная ностальгией по ливерпульскому детству. По традиции в этот день на Земляничных полянах звучат песни Леннона разных лет в исполнении профессионалов и любителей.

Интервью у Джона Леннона взял журналист Джонатан Котт за три дня до того, как музыкант был застрелен Марком Чепменом 8 декабря 1980 года. Котт провел с музыкантом девять часов: планировался большой материал под выход альбома Джона Леннона и его жены Йоко Оно "Double Fantasy", однако трагедия оборвала жизнь легендарного певца, поэта, композитора, художника и писателя. Отрывки интервью появились в журнале еще в 1980 году, через несколько дней после убийства Джона Леннона, однако его полная версия напечатана впервые.




Это интервью – самое длинное из всех, какие Джон Леннон давал когда-либо, стало его отдушиной. После пятилетней недоступности для прессы в 1980 году он появился, чтобы развеять слухи и записать новый альбом. Последний альбом, последнее интервью.
За время, прошедшее со смерти Джона Леннона, нашлось много охотников развенчать его почти божественный ореол – или хотя бы показать, что Леннон был не более чем таким же человеком, как его почитатели. Эти статьи и книги особого успеха не имели. Единственным исключением является книга Альберта Голдмана «Жизни Джона Леннона» – действительно талантливая и с блеском написанная книга. В 2000 году она вышла на русском языке в серии «Жизнь замечательных людей».
Описывать бурную историю «Битлз» или культурные и музыкальные вехи, установленные Джоном Ленноном, значило бы изобретать велосипед. Большая часть человечества знает, что Леннон был духовным лидером «Битлз», пока те, несмотря на колоссальную популярность и влияние в 60-е, не разругались в 1970-м. Некоторые поклонники обвиняют в развале группы Йоко Оно, японку и вторую жену Леннона, – она-де возымела над Джоном непомерную власть. В 1975 году Ленноны стали недоступны для прессы, но, несмотря на пересуды, вновь появились, чтобы развеять слухи, записали новый альбом.
Это интервью – самое длинное из всех, какие он давал когда-либо, стало его отдушиной.
Нью-Йорк, мрачные посты и досмотры в штаб-квартире Леннонов, знаменитом Дакота-хаузе, где проживает чета и где Йоко Оно с восьми утра устраивает приемы. Оно – одна из самых непонятных женщин в глазах общественности. Ее загадочный имидж зиждется на порою точных, порою туманных пересказах ее воззрений об искусстве. То, что она никогда не улыбается, – факт. Помимо этого раздражает ее будто бы безграничный контроль над Ленноном. Такой имидж сохраняется годами, с тех пор как они с Джоном познакомились, – прежде всего потому, что она не желала его исправить, равно как и улыбаться. «Почему люди не верят, когда мы говорим, что просто любим друг друга?» – жаловался Леннон. Остальное, как любит саркастически повторять Джон, поп-история.


Саморазрушение.

Известно, что после ссоры с Йоко Леннон сильно пил, стараясь скрыть свои чувства в бутылке.
Я просто сошел с ума. Это был потерянный уик-энд в полтора года длиной. Пытался утопить себя в алкоголе и окружил себя самыми забубенными пьяницами. Харри Нильсен, Бобби Кис, Кит Мун. Мы не выходили из запоя, пытаясь себя убить. Кому-то суждено было умереть. Умер Кит. Это саморазрушение – от разлуки. Я не мог терпеть. У ребят имелись свои причины, и мы решили утопится вместе. Прикончить себя, но сделать это, как Эрол Флинн, по-мужски.
Период был не из лучших, зато урок на всю жизнь. Тогда я написал «Nobody Loves You When You'll Down And Out». Я чувствовал себя бомжем с деньгами. Песня точно передает, до чего я докатился.
С 22 лет до 30 с лишним я был связан контрактом, был несвободен. Втиснут в ящик. Физически жизнь по контракту была тюремным заключением. Стало важнее посмотреть в лицо себе и реальности. Поднимаясь и падая в зависимости от капризов собственного творчества либо того, как к нему относится публика. Рок-н-ролл перестал забавлять. Я решил не идти стандартной дорожкой своего ремесла – в Лас-Вегас, чтобы распевать там свои «Greatest Hits», если повезет, или куда пошел Элвис – в ад.
Утратив изначальную свободу артиста, будучи порабощенным имиджем, шёл по пути многих художников, загубивших себя из-за этого, кто через пьянство, как Дилан Томас, кто через помешательство, как Ван-Гог, кто через сифилис, как Гоген.


Джордж.

Меня обидела книга Джорджа «I, Me, Mine», пусть знает. Он выпустил книгу о своей жизни, где мое влияние на него равно нулю, zilch, как говорят в Америке, что является вопиющей несправедливостью. Из ее содержания явствует, что он четко видит свою роль в создании каждой песни, он ясно помнит, какие гитаристы, какие саксофонисты где играли, с кем он познакомился в дальнейшем. А обо мне ни строчки.
Джордж относился ко мне как более молодой последователь к старшему. Он младше меня на три или четыре года. Это любовь-ненависть, и, по-моему, Джордж все еще обижается на меня за то, что папа ушел из дома. Он бы с этим не согласился, но я чувствую, что это так. Меня обидели, меня просто оставили, как будто меня не существовало. Не сочтите меня эгоманьяком, но, когда мы начинали, Джордж был при мне кем-то вроде апостола. Пол и Джордж были еще старшеклассниками, а я уже студент. Между школой и колледжем большая разница, студенты пьют, имеют половые связи и тому подобное. Когда Джордж был малышом, он всюду ходил за мной и Синтией, моей первой подружкой, которая стала моей женой. Мы выходим из школы, а он тут как тут, уже крутится, вроде тех ребят у ворот Дакота-хауза (дом в Нью-Йорке, где на одной площадке жили Леннон и Рудольф Нуриев).
Не забуду тот день, когда он позвонил и попросил помочь с «Тэксменом», одной из его сильнейших песен. Я подбросил ему кое-какие строчки, чтобы песня продвинулась, потому что он об этом попросил. Он пришел ко мне, потому что к Полу пойти не мог, Пол в тот момент не смог бы ему помочь. Да и мне не хотелось этим заниматься. «О нет, – подумал я, – не говорите мне, что я должен работать над материалом Джорджа. Мне хватает своего и того, что мы делаем с Полом». Но потому, что я его любил и не хотел обижать, когда он мне позвонил с просьбой о помощи, я просто прикусил язык и сказал ОК.
Всю дорогу были Джон и Пол, а он в стороне, потому что недотягивал как автор. Как певец, он получал от нас одну песню на альбом. Если ты послушаешь первые альбомы «Битлз» английского издания, там будет одна его вещь на весь диск. Ринго и он сперва пели те песни, что были частью его репертуара на танцах, те, что петь полегче. Поэтому я с легким пренебрежением отношусь к тому, что пишет Джордж. Не подумайте плохого, я все еще люблю этих ребят. «Битлз» закончились, а Джон, Пол, Джордж и Ринго продолжают.


Ринго .

Перейдем к Ринго. Ринго был звездой Ливерпуля задолго до нашего знакомства. Он был профессиональным ударником в известной за пределами нашего города группе, пел и выступал. Рано или поздно он бы прославился и без «Битлз». Ринго чертовски хороший барабанщик. Он хорош не в смысле техники, но, на мой взгляд, манеру игры Ринго на барабанах недооценивают, равно как и стиль игры Пола на бас-гитаре.


Пол.

Пол был одним из самых изобретательных басистов. Половина сегодняшнего материала сдирается с музыки периода «Битлз». Мания величия Пола простирается на все, кроме себя, и он всегда несколько стеснялся своей игры на басу. Я считаю, Пол и Ринго ничем не уступают остальным рок-музыкантам. Они не блещут техникой – а кто из нас блещет? Никто из нас не умеет читать ноты. Никто не умеет писать ноты. Но чисто как музыканты, как вдохновенные творцы грохота, они не хуже других, нет.


Ни одной нормальной песни.

«Битлз» не существуют и никогда не возродятся. Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон и Ричард Старки могли бы устроить концерт, однако это никогда уже не будут «Битлз», певшие «Strawberry Fields» или «Морж – это я», потому что нам далеко не за 20 лет. Теми мы уже не станем, равно как и слушавшие нас тогда люди.
Я не удовлетворен ни одной сделанной битлами записью. Среди них нет песни, которая не требовала бы переделки, включая все записи группы и мои, отдельные. Так что я, пожалуй, не могу дать оценку, каковы «Битлз», и т.д. Когда я был битлом, я тоже думал, мы, черт побери, лучшая группа в этом проклятом мире. Эта уверенность сделала нас тем, кем мы были – лучшей рок-группой, поп-группой или чем там еще... Но поставь мне те песни сегодня, и я захочу, к чертям, переделать каждую из них. Ну ни одной нормальной... Вчера вечером слушал по радио «Lucy In The Sky With Diamonds». Чудовищно, слушай, сам вариант ужасен. То есть песня великая, но сделана она неправильно. Мой ответ таков: есть сильный материал, есть слабый.

«In My Life»
Это первая песня, сознательно написанная мною о собственной жизни. До нее мы просто сочиняли песни а-ля Бадди Холли, Everly Brothers и поп-песенки, и смысла в них было столько же, не больше. Слова почти не имели значения. «In My Life» начиналась, как поездка автобусом от моего дома (250, Менлав Авеню) до города, с упоминанием всех мест, какие я мог припомнить. Я это записал, получилось скучно. Тогда я забыл о них, расслабился, и потекли стихи о друзьях и любовницах прошлого. С переходом в середине помог Пол.

«I Feel Fine»
Это я. Включая гитарный ход с первым в истории звукозаписи «фидбэком». Пусть кто-нибудь попробует отыскать более раннюю пластинку – если только это, конечно, не будет какой-нибудь блюзовый диск 20-х годов.

«When I'm 64»
Пол от начала до конца. Мне бы никогда не пришло в голову петь об этом. Пол, целиком Пол. Чтобы я сочинял такие песни – никогда. Есть сферы, о которых я не задумываюсь, это одна из них.

«Help!»
Когда фильм «Help!» вышел на экраны в 65-м году, я действительно готов был кричать «караул». Многие думают, это быстрый, рок-н-ролльный номер. Позднее понял, что в ней я вправду зову на помощь. Это был мой период толстого Элвиса. Видели, какой я в этом фильме – толстый, очень толстый и тревожный, полностью потерявший себя. И я пою о том, какой я был молодой и все такое, насколько все было легче. Это теперь я такой положительный, но я пережил такие депрессии, что готов был выпрыгнуть из окна. Вся эта история с «Битлз» вышла за пределы понимания. Мы курили марихуану на завтрак. Мы курили так сильно, что никто не мог с нами контактировать, – мы смотрели стеклянными глазами и поминутно хихикали. В своем мире. Вот откуда песня «Help!» Мне думается, все, о чем говорит песня, даже теперешние песни Пола, которые явно ни о чем, – сообщает что-то о тебе самом.

«Because»
Леннон сидел и слушал, как Йоко играет на пианино «Лунную сонату» Бетховена. Внезапно спросил: «Можешь сыграть эти же аккорды задом наперед?» Она сыграла, и он положил на них «Because». Песня звучит прямо как «Лунная соната». Текст ясный, без вздора, образности, никаких туманных ассоциаций.

«Across The Universe»
«Битлз» сделали неудачную запись этой песни. Мне кажется, подсознательно мы, вернее Пол, как мне казалось, подсознательно пытается угробить мои отличные вещи. Мы экспериментировали, забавлялись с моими произведениями, как в случае с «Strawberry Fields», которую, я всегда считал, мы записали скверно. Она удалась, но не стала тем, чем могла бы стать. Я не стал спорить, пусть.
Не повторится это никогда
Всякая музыка вторична. Есть несколько нот. Остальное вариации. Попробуй доказать детям 70-х, балдевшим от «Би Джиз», что их музыка просто переделанный «Битлз». Нет, с «Би Джиз» все в порядке. Они чертовски хорошо работают. «Битлз» были интеллектуальнее, такими они выглядели хотя бы на своем уровне. Но в основном привлекала не их интеллигентность, а музыка.
Не повторится это никогда!
Кругом только и разговоров, что пришел конец хорошему делу, будто жизнь закончилась. Но когда появится это интервью, мне будет только 40. Полу – 38. Элтон Джон, Боб Дилан – все мы относительно молодые люди. Игра не кончена. Все почему-то говорят только о последнем совместном альбоме, только о последнем совместном концерте. Но если Господь сподобит, впереди еще лет 40 творческой деятельности. Не мне судить, что хуже или лучше. «I'm The Walrus» или «Imagine». Пусть судят другие. Я их создаю.
Моя позиция: с глаз долой – из сердца вон. Таково мое отношение к жизни. Поэтому я не питаю романтических чувств к какой-либо части моего прошлого. Я думаю о нем только тогда, когда это доставляет мне удовольствие или помогает психологическому росту. Это все, что интересует меня во вчерашнем дне. Я не верю ни в какое «йестердэй». Меня интересует лишь то, чем я занят сейчас.

На пороге неведомого.

Делай свою мечту. Собственную. Разве не в этом суть «Битлз»-стори? Это также история Йоко. Вот что я говорю сейчас. Воплощай свой проект. Хочешь спасти Перу, спасай Перу. Нет ничего невозможного. Все можно сделать, если не перекладывать это на руководителей. Не ждите, что Джимми Картер, Рональд Рейган, Джон Леннон, Йоко Оно или Боб Дилан придут и сделают это за вас. Вы должны сделать это сами. Так советуют все великие учителя мира сего. Они могут указать путь, оставить указатели и немного инструкций в различных книгах, которые ныне названы святыми, которым поклоняются ради обложки, а не ради того, что в них говорится, но там все указано, и это было, есть и будет доходить по-любому. Ничто не ново под солнцем. Все дороги ведут в Рим. Я не могу всех пробудить. Вы должны пробудить себя сами. Я не могу вас исцелить. Но вы можете исцелить себя сами.
Люди стоят на пороге неведомого. И боясь изведать, что оно такое, суетятся в погоне за мечтой, иллюзией, войной, миром, любовью, чем угодно – все это обман зрения. Признайте неизведанное, и попутного ветра. Когда есть что-то неизвестное, вам и карты в руки. Все еще впереди. Правда? И стремиться к этому – надо.


Как отмечает журнал, Леннон очень откровенен в этом интервью. Вот что он говорит о своих поклонниках и критиках: "Им нужны мертвые герои, вроде Сида Вишеза или Джеймса Дина. Мне неинтересно быть долбаным мертвым героем
Он предрек, что тем же творческим путем, который прошел он сам, пойдет и Брюс Спрингстин, на которого критики обрушатся, «как только поймут, что он перестал быть богом».
Что касается собственного творчества, то Леннон сказал изданию, что выбрал работать только с двумя людьми - Полом МакКартни и Йоко Оно.
«Я не считаю себя божеством или чистым душой человеком. Я никогда не говорил, что знаю ответы на все вопросы. Я могу только писать песни и пытаться искать собственные ответы в меру своих сил, - говорил Леннон. - Но я все еще верю в идеалы мира, любви и понимания».

Я король Лондона!
Так кричал Джон Леннон, когда мчался по столице Англии на своем «Ягуаре». И был прав. В 20-ую годовщину его смерти Макс Белл восстанавливает маршрут безумной гонки Леннона.

Джон, Пол, Джордж и Ринго. Эти имена до сих пор заставляют пульс учащенно биться. «Битлз» были больше чем поп-короли Лондона. Они были полубогами, чье каждое появление на публике, выпуск пластинки или остроумное изречение воспринимали как послание с горы Олимп. Безмерный груз давил на каждого из четырех битлов, в особенности на Джона Леннона, метавшегося между самоуничижением и самовосхвалением. Циник высшей пробы, который к тому же считал себя гением, Леннон однажды был замечен проезжающим по городу, высунув голову из отверстия в крыше своего «Ягуара», и оравшим: «Я — король Лондона!»

Поведение Леннона вступало в острое противоречие с чистоплюйским мифом о четверке рабочих парней с севера, поразивших Лондон. «Мы были цезарями из рок-н-ролльной версии «Сатирикона Феллини»... Если не было «групи», мы «имели» шлюх или все, что движется, — вспоминал он в 1970 году. — Если уж брать город, то брать его, а не жевать сопли».

Это превращение из милых ливерпульских волосатиков в султанов свингующих шестидесятых, осушающих коктейли из виски с колой за индивидуальными столиками в самых фешенебельных клубах эпохи — Ad Lib на Лестер-Плейс и Scotch of St.James's, — стало знаком глубоких изменений во всех аспектах популярной британской культуры, проложив путь, по которому двинулись и нынешние звезды типа Лиама Галлахера и Робби Уильямса. Леннон так вспоминал прибытие в столицу: «Лондонцы считали нас настоящими провинциалами. Каковыми мы так или иначе были. Знаете, нет большего одиночества, чем в Лондоне после первого приезда. Здесь сумасшедший ритм жизни, и оказавшись тут, ты сразу это чувствуешь, и в результате ты или полностью выматываешься или приспособляешься к нему».

Когда осенью 1963 года в обиход вошло выражение «Битломания», Великолепная четверка жила вся вместе в квартире L57 на Грин-Стрит, и ей предстоял выход на орбиту. 13 октября группа появилась у Вэла Парнелла на Sunday Night At The London Palladium, телевизионном шоу в стиле кабаре, транслировавшемся в прямом эфире. Сотни фанатов осадили театр на Аргайл-Стрит, пока «Битлз» входили в дома с четырьмя песнями, включая завершающую Twist and Shout, предваренную «спазматической» гримасой Леннона.

В следующем месяце «Битлз» вошли в высшие круги общества, возглавив список выступавших в Royal Variety Performance в присутствии королевы-матери. Здесь Леннон произнес свою знаменитую заранее подготовленную речь: «Людей на дешевых местах прошу хлопать в ладоши. Все остальные просто трясите своими драгоценностями». Краткую пауза, сделанная Ленноном, вызвала замешательство. Казалось, что он скажет: «трясите своими fucking драгоценностями».

Антиобщественные тенденции Леннона умерялись тем, что он был молодым мужем и отцом сына Джулиана, родившегося после скоропалительной свадьбы с Синтией Пауэлл, его постоянной подругой из Ливерпульского колледжа искусств. Джон и Синтия жили в темной квартире по адресу Эмперорс-Гейт, 13, неподалеку от аэротерминала на Кромвелл-Роуд и напротив молодежного общежития. Любимый фотограф «Битлз» и сосед Роберт Фриман был очевидцем их лондонской жизни. «Джону было нелегко быть женатым Битлом. Его брак держался в тайне, чтобы расширить круг фанаток, и это давило на него и на Синтию. Он приходил домой в конце дня, заполненного встречами, записями, выступлениями и интервью, и разваливался перед телевизором. Его характер колебался между крайностями — от застенчивости до фривольности, от высокомерия до смирения».

Джон проявлял свое эго в Ad Lib, где вместе с ним тусовались рок-звезды из «Роллинг Стоунз» и «Энималс», супермодели шестидесятых, актрисы типа Джуди Гарленд и Катрин Денев, да еще девчонки, отчаянно мечтающие переспать с битлом. «Это было великое время, — вспоминал «петух с севера». — Мы были королями джунглей. Я проводил много времени с Брайаном Джонсом и Миком Джэгером ... мы были в расцвете сил. Мы там творили ... мы не знали, что делали, но мы все время говорили, болтали за кофе, как это, наверное, было в Париже ... я, Эрик Бёрдон и Брайан Джонс дневали и ночевали там, разговаривая о музыке, слушая пластинки, споря и напиваясь. Это было прекрасно».

Сравнивая эту эпоху с вечеринками Оскара Уайлда и Джорджа Бернарда Шоу, Леннон дает и более мрачный подтекст. «Я только влез в атмосферу вечеринок, я был императором, у меня были миллионы девочек, наркотики, выпивка, власть, и все говорили, какой я великий. Как я мог выбраться из всего этого? Это точно так же, как в хреновом поезде. Я не мог выбраться».

Пытаясь бежать, Леннон купил «Кенвуд», особняк за 20 000 фунтов в «поясе маклеров» в Сент-Джордж Хилл, Уэйбридж (переименованном «Битлз» в «пояс курильщика травки»). Он потратил 40 000 фунтов на реконструкцию, отделав, например, кухню настолько изысканно, что «кенвудский шеф-повар» Синтия не осмеливалась там готовить. Окруженныe строителями, Ленноны поселились наверху вместе с кошкой Мими и любимыми настольными играми Джона — Scalextric и футболом.

В 1964 году «Битлз» взорвали Америку и выпустили фильм A Hard Day's Night, где большинство песен было написано Джоном. Кроме того, он издал свою первую книгу In His Own Write, сборник остроумной ерунды. В этом же Леннон экспериментировал с гашишем и ЛСД. Легенда гласит, что Боб Дилан «подсадил» «Битлз» в Нью-Йорке, но светская львица шестидесятых Черри Гилхэм утверждала, что Леннон уже принимал наркотики на вечеринке в Бейсуотере, в то время как на заднем плане мелькали кинокадры в синих тонах. В окружении аристократов и модных людей из высшего общества Леннон выкурил огромный косяк перед тем как стремительно убежать в ванную. Совсем похоже на «Норвежский лес».Леннон, Синтия, Джордж Харрисон и его подруга Патти Бойд впервые попробовали ЛСД в доме дантиста в Уэст-Энде в компании «лондонских тусовщиков из среднего класса», выпив кофе, «подперченный» большой дозой сильнодействующей кислоты. «Триппующий» квартет на скорости 10 миль в час двинулся в Ad Lib, где им пригрезилось, что огни дискотеки были адскими огнями. Возвратившись в дом Джорджа в Эшере, Леннон набросал несколько рисунков, озаглавленных «Мы все с вами согласны».

Подобные происшествия оттачивали перо Леннона. I'm A Loser, Ticket To Ride, Nowhere Man, Help! и Norwegian Wood были дневниковыми записями о буйствах или отчаяния, далеко отодвигая тот вечер, когда они с Полом Маккартни написали I Want To Hold Your Hand, сидя «глаза в глаза» на Уимпоул-Стрит, в доме, принадлежавшем родителям подруги Макки Джейн Эшер.

В другом случае одетые в костюмы от Dougie Millings и обутые в ботинки от Anello & Davide Леннон и Макартни вывалились с пьянки в клубе «Вэрайети», что в отеле «Савой». Они наткнулись на Эндрю Луга Олдема, менеджера «Роллинг Стоунз», которому нужен был хит-сингл для его парней. Джон и Пол дали им полузаконченную частушку под названием I Wanna Be Your Man, нацарапанную на оборотной стороне конверта. Олдем вспоминал: «Когда двое Битлов сделали этот подарок «Стоунз», заставив их открыть рты от изумления, они преподали нам настоящий урок реальности, которую они сами и создавали».

Подобные моменты невинности вскоре миновали. Связанный узами брака, вынужденный жить в соответствии с жестким графиком гастролей и сеансов записи на Эбби-Роуд, который сделал бы несостоятельной любую из избалованных современных поп-групп, Леннон в Кенвуде вошел в фазу «толстого Элвиса», пав жертвой неудобств домашней жизни.

В 24 года он сдал экзамен по вождению и приобрел черный «Остин Мини-Купер», черный «Феррари» и черно-зеленый «Роллс-Ройс Фантом V», перекрасив его белый цвет, закрыв кожаную обивку белым ворсистым ковром, поляризовав окна и поставив восьмидорожечную стереосистему. «Лондонский транспорт» Джона часто видели и слышали в городе, когда он пугал пешеходов, а звуковая система выдавала странные утробные звуки.

По рекомендации премьер-министра Гарольда Уилсона «Битлз» наградили орденами «Кавалеров Британской Империи». Вечный мятежник, Леннон пронес в высоком каблуке своего ботинка косяк, который был выкурен вкруговую в уборной Букингемского дворца. Их принимали в зале, забавно названным Большим тронным, где военный духовой оркестр играли I Want To Hold Your Hand.

Леннон презирал формальности. Во время литературного завтрака, устроенного в его честь книжным магазином Foyles в отеле «Дорчестер», он должен был произнести речь. После нескольких бокалов белого вина задача оказалась трудной. «Большое спасибо и да благословит вас Бог» — вот все, что он сказал. Он оказался более красноречивым в его знаменитом интервью 1966 года с Морин Клив для газеты Evening Standard. «Мы теперь более популярны, чем Иисус, — невозмутимо заявил он. — Иисус был ничего, но его ученики были ленивыми и обыкновенными».

Перед началом записи Sgt Pepper's Lonely Hearts Club Band Леннон познакомился с Йоко Оно в галерее «Индика» в Мейсонс-Ярд. Её «Незаконченные картины и предметы» поразили его, особенно когда она просила посетителей вбить воображаемый гвоздь в воображаемый кусок дерева. Взамен Леннон предложил ей воображаемые пять шиллингов.

Джон и Йоко появились в Лондоне как пара в бутике «Эппл» на Кингс-роуд в 1968 году, а после чего посетили постановку In His Own Write в театре «Олд Вик». Пара была неразлучна. «Эта странная художница-иностранка», как Леннон описал ее Синтии, сталa его страстью, еще одной музой и сотрудницей помимо «Битлз».

Покинув Синтию и Кенвуд, Йок и Джоно — как они себя называли — временно поселились в двухэтажной квартире Ринго в доме номер 34 на Монтэгю-Сквер, знаменитом рок-н-ролльном притоне, который до этого арендовал Джими Хендрикс, однажды ночью устроивший там погром, а потом раскрасивший стены в фиолетово-дымчатый цвет.

18 октября 1968 года в доме на Монтегю-Сквер Джон и Йоко были арестованы за хранение марихуаны неким сержантом Пилчером. Заплатив в Магистратском суде в Мэрилебоуне штраф в 150 фунтов плюс судебные издержки, нераскаявшийся Леннон позвонил сэру Джозефу Локвуду, главному шефу EMI, и заявил: «Алло, Джо, это сержант Леннон из Ярда». Локвуд не был удивлен.



Незапланированные события доминировали во все более причудливой жизни Леннона. 30 января 1969 года «Битлз» сыграли свой последний живой концерт на Савил-Роу, 3, на крыше здания «Эппл». Когда концерт закончился, Леннон язвительно заметил: «Я хотел бы сказать спасибо от имени группы и надеюсь, что мы прошли прослушивание». Это было дымовой завесой. Междоусобная вражда среди «Битлз» была очевидной. Джон и Йоко укрылись в Саннингхилле, в огромном особняке Титтенхерст-Парк стоимостью в 145 тысяч фунтов, разукрашенном одетыми в шафранные робы поклонниками Кришны. Он изменил свое имя на Джон Оно Уинстон Леннон, подписав соответствующую бумагу на крыше «Эппл» и проводил все больше времени среди печных труб. Затем они с Йоко обменяли свои волосы на окровавленные боксерские трусы Мохаммеда Али. Эта странная церемония произошла в присутствии лидера «Черной власти» Малколма Икса на крыше «Черного дома» на Холлоуэй Роуд.[1]Возможно, он не слышал забавного комментария Леннона на одном из рождественских синглов для фан-клуба «Битлз»: «В этой группе мы проводим только белую политику».

В День дурака 1970 года Ленноны заявили, что они подверглись операции по изменению пола в лондонской клинике на Девоншир-Плейс. На самом деле они прошли курс «терапии первичного крика» с доктором Артуром Яновым. Пребывание у Янова помогло Леннону в сочинении первого сольного материала, включая душераздирающие Mother, Working Class Hero, God и My Mummy's Dead.

Не считая концерта «Пластик Оно Бэнд» в зале Lyceum в конце 1969 года, группа проводила больше времени в Верховном суде, где Маккартни заканчивал «бракоразводный» процесс? В чем и преуспел к марту 1970 года. «Битлз» больше нет. В отместку Джон, Джордж и Ринго приехали к дому Пола на Кавендиш авеню. Леннон нашел два бесхозных кирпича и швырнул их в окно Маккартни.

Разочарованный Британией — «разве мы не отдали ей все силы за десять лет?» — Леннон решил эмигрировать в Америку. «Я не скучаю по Англии, как не скучал по Ливерпулю, когда «Битлз» переехали в Лондон, — сказал он. — Я люблю Нью-Йорк, это крутейший город на Земле. Разница между Нью-Йорком и Лондоном — то же самое, что разница между Лондоном и Ливерпулем».

3 сентября 1971 года, вскоре после участия в демонстрации против британской правительственной политики в Ольстере, Джон Леннон и Йоко Оно вылетели из аэропорта Хитроу, чтобы провести некоторое время в Нью-Йорке. Больше они никогда не возвращались в Британию — и в Лондон.

“ES”, 1 декабря 2000

Явная ошибка, ибо Малколм Икс был убит в 1965 году (примечание переводчика).

ЛЕННОН: БИТВА ВОКРУГ ЕГО ПАМЯТИ
(«Ньюсуик», 17’1988, октябрь)


Вопрос, требующий сообразительности: почему по истечении стольких лет продолжается вся эта шумиха вокруг имени Леннона? Он бы мог перевернуться в гробу 48 раз за последний уик-энд и наверняка, как обычно, появился бы в Центральном парке через улицу от «Дакоты», где он жил и где умер 8 лет назад. Его убийство не было для него слишком мучительным, но оно возвысило его — стареющий рокер, предпринявший не очень обещающую попытку вернуться, стал святым на века.
Этот день рождения был устроен как обычно: большая программа на МТV и VH-1 как дань памяти Леннона; специальная программа Синемакса; ссоры «Битлз» по музыкальным радиостанциям во всех уголках страны. А в прошлую пятницу состоялась премьера документального фильма, полного обожания — “Imagine: John Lennon” — с одинаковыми добавками: альбом с двумя звуковыми дорожками и чтиво за 39,95$. «Ревнивый парень», песня со звуковой дорожки, вышла на первое место в списке «Билборда», и ее стали без оста¬новки передавать по радио по всей стране. Кроме того, в эфир вышла серия передач под названием «Потерянные записи Леннона». Следует упомянуть и множество пиратских записей.
Его музыка и, что важно, его политические взгляды и личность продолжают завоевывать популярность и покорять сердца новых фанов, год за годом среди молодежи, даже не помнящей его. Но нынешние празднества имели непривычный подтекст какой-то скоропалительности и даже — произвола. И все это из-за ТОЙ КНИГИ. Вы подумайте, ТОЙ КНИГИ! Второго бестселлера в стране. ТОЙ КНИГИ, которую истинные почитатели Леннона не могут купить, ибо это означало бы положить деньги в карман ее автора, Альберта Голдмена.
«Сплошной обман, — говорит Лэрри Лоприт с радиостанции ВСН в Бостоне и продолжает: — Я ее не читал». В Лейквилле (Массачусеттс) два заключенных-подростка начали голодовку в знак протеста против книги. В Нью-Йорке ведущий ВНЕВ Скотт Мюни отказался делать передачу о Голдмене, боясь, что его освищут.
Неужели эта книга такая чушь? Так, Леннон принимал наркотики. Кто в последнее время сомневался в этом? Между тем, Йоко Оно выступает против этого, как огнедышащий дракон. Не слышали ли мы об этом где-нибудь раньше?
Учитывая объем книги (719 страниц) и ее стоимость (22,95$), можно гарантировать падение интереса к ней. Все, начиная с отвратительной сцены, где Йоко нюхает героин и ее рвет за закрытой дверью в ванной, и кончая сценой расставания с прахом Леннона, придает повествованию Голдмена «тошнотворный запах», и перегружает сей опус избытком отвратительных деталей. Голдмен пишет обо всем с презрением Свифта. Особое внимание он обращает на обнаженное тело «обезьяноподобной» Йоко, на ее «отвисшие груди». Знаменитая обложка из «Роллинг Стоун», показывающая голого Леннона, обнимающего одетую в черное Йоко, трактуется им как «образ невозмутимой проститутки и ее слепого сосунка».
Ну, хорошо, Голдмен не любит Джона и Йоко. Он говорит, что начал свое исследование лояльно, но всякий, кто прочел биографию Элвиса Пресли, написанную Голдменом в 1981 году, помнит его высказывание о том, что валяющийся на постели «король» напоминает больную толстую женщину, выздоравливающую после операции на детородных органах — и мог бы предугадать, чем он закончит. Пол Маккартни предвидел: неприятие Полом книги об Элвисе не позволило взять Голдмену у него интервью.
Голдмен не брал интервью ни у Ринго, ни у Джорджа, ни у Синтии и Джулиана, ни у Оно и Шона. Одинаково мизантропический тон книги заставит даже самого неразборчивого читателя поставить под вопрос честность автора, а ее маленькие небрежные ошибки заставляют сомневаться в ее точности. Так почему же мы должны принимать эту книгу всерьез?
Только из-за смелости ее голословных утверждений и из-за того, что, возможно, что-то там и является правдой? Трудновато после всего игнорировать книгу, выпущенную автором, обвиняющим Джона в том, что он превратился в янки, что он был гомосексуалистом, страдал отсутствием аппетита (что является клиническим случаем у некоторых людей) и, возможно, был убийцей.
Журнал “People Weekley” напечатал отрывки из книги, критики опубликовали обширные статьи, а фаны закидали гневными звонками радиостанции. Главным образом книга Голдмена стала «поводом» для перегруженной деталями обложки в «Роллинг Стоун», сопоставляющего результаты «интенсивного исследования» источников Голдмена со специальным фотоальбомом с согревающими сердце снимками из книги “Imagine: John Lennon”: Джон, катающийся на санях с Йоко и Шоном; Джон, показывающий восхищенному Шону студию звукозаписи и т.д.
«В жизни Джон не был мифом или чудовищем, — начинается сопровождающий снимки текст. — Он был художником и человеком».
Йоко надеется, что “Imagine: John Lennon” станет официальным контраргументом против книги Голд¬мена, также как и против предшествующей ей книги бывшей секретарши Леннона и Оно, Мэй Панг, ставшей любовницей Джона на 15 месяцев его разлуки с Йоко.
Йоко предложила на суд зрителей фильм, снятый в домашних условиях, продолжительностью более 200 часов. Половина его снята профессионалом Дэвидом Уолпером, режиссером более 400 документальных фильмов. Уолпер, посоветовавшись с детьми, согласился на эту работу, поставив непременным условием невмешательство Йоко в процесс создания фильма. Впрочем, нет основания для беспокойства: в основном он видел происходящее глазами Йоко. В фильме три основные темы: музыкальный гений Леннона, его общественное сознание (хотя, с точки зрения Уолпера, bed-in являлись несколько безумным мероприятием) и, наконец, — его непрекращающаяся любовь к Йоко.
Уолпер чувствительно реагирует на замечания, что он является частью операции по скрытию недостатков. И действительно, до Голдмена никто не назвал бы “Imagine” чем-либо похуже, чем чрезвычайно безобидным, а иногда ненамеренно забавным — как в той сцене, где Джон заставляет продюсера Фила Спектора, явно оскорбленного, петь созвучие в песне «О, Йоко». Но теперь Уолперу пришлось признать, что фильм справедливый и временами даже крутой по отношению к Леннону. То, о чем он свидетельствует, это сочетание, подобное тому, когда бывший карикатурист Эл Кепг критикует Йоко и Джона за “bed-in” и тут же непоследовательно заявляет, что никогда они не выглядели более нормальными. Уолпера спрашивают, почему Панг показали из-за выходки, но скромно заявили, что необходимо читать Голдмена или ее собственную книгу «Любима Джоном», чтобы понять ее роль в жизни Леннона. Ни у кого не может быть сомнений в том, что, выражаясь словами самого Уолпера, он не проводит национального расследования.
То, что он делает — это окончательная версия мифа о Ленноне. В этой семейной саге Джон начинает как беззаботный и неустрашимый идол подростков, затем немного испытывает судьбу наркотиками и восточным мистицизмом, проходит через фазу жизни, в которой он пытается «спасти мир», кончает с этим и, наконец, полностью отдается семейной жизни, забросив свою карьеру ради того, чтобы печь хлеб и быть хорошим мужем. «Семейные узы» и «30 лет кое-что значат» окончательно определили этот миф ухода. Леннона в домашнюю жизнь, но поколение «бэби-бума» (термин, аналогичный «поколению Битлз») наблюдало за тем, как жил тогда Джон. «60-е и 70-е отразились в его жизни в такой степени, что люди не могут думать о тех годах, не вспоминая о нем», — сказал Эндрю Солт, сорежиссер и менеджер “Imagine”. А 37-летний Д. Корлайл, приехавший на годовщину дня рождения Джона на «Земляничные поля», выразился так: «Кажется, что во все, что он ни входил, он входил почти одновременно со мной».
Этот миф Йоко хочет выгравировать на мраморе и передать последующим поколениям. Голдмен же поносит этот миф. Его книга и фильм Уолпера представляют собой битву за образ Леннона и вместе с тем косвенно отображают, как поколение представляет себе свою историю. Короче, если Леннон был лжецом, где же те ценности, которые он, как считалось, должен был представлять? Иначе говоря, схватка между книгой Голдмена и “Imagine: John Lennon” является референдумом по вопросу о наследии Леннона. Рассмотрим некоторые ключевые моменты спора.

НАСКОЛЬКО МОЖНО ПОЛОЖИТЬСЯ НА ИСТОЧНИКИ ГОЛДМЕНА?
Вы имеете в виду те, которые писатель Дейв Map..., специализирующийся на рок-культуре, называет «наркомафией, уголовщиной, психами и бывшими рассерженными друзьями». Голдмен благоразумно указывает на то, что Ленной и Оно «не жили в согласии с членами Верховного суда или Матерью Терезой», и что он «тщательно анализировал информацию, полученную в результате 1200 интервью». «Не доверять ему? Проверять его?» — говорит Голдмен об одном таком информаторе. «Лучше уж поверь мне, старина, я не сумасшедший». Этот источник, как можно судить по обложке «Роллинг Стоун», украден из дневников Леннона. Неужели Голдмен не должен был упомянуть об этом в своей книге, если он не намеревался скрыть это? «Веский момент», — замечает «Роллинг Стоун» и атакует, поставив под сомнение правдивость еще одного источника по имени Марни Хеир, матери дворового товарища Шона, которая рассказала, что выиграла 18 тысяч $ страховки после судебного разбирательства с Йоко Оно по поводу нанесения телесных повреждений ее ребенку. Но это не значит, что она лгала, а лишь свидетельствует о том, что она поссорилась с Оно. Голдмен говорит, что проверил ее и нашел, что она является женщиной «исключительного характера».

НАСКОЛЬКО ВНУШИТЕЛЬНЫМ БЫЛО «ИНТЕНСИВНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ
«РОЛЛИНГ СТОУН»?
Не очень. В статье не упоминаются другие источники, поведавшие Голдмену эти сказки, такие поразительные, как рассказанные Марни Хэир. Например, рассказ Сэма Грина, дельца от искусства, на которого ссылается Голдмен, о якобы имевшей место любовной связи Йоко летом 1980 года. Журнал сопоставляет свидетельства Хэир со свидетельством мужа бывшей няни Шона. Если финансовые дела с Оно замутняют этот источник, то почему на него можно положиться, а на Хэир нет?
Один из расследователей журнала, старый писатель Дэвид Фрикс, поведал «Ньюсуик», что он поймал Голдмена на ужасных фактологических ошибках и процитировал свою ссылку в «Маленькой Италии Гарлема». «Теперь любой дурак может сказать вам, — пишет Фрикс, — что маленькая Италия Манхеттена, конечно, граничит с Сохо». Но вплоть до Восточного Гарлема есть маленькая, уютная, отлично известная итальянская община. Не к тем дуракам обращается Фрикс.
«Роллинг Стоун» развенчивает образ Леннона в понимании Голдмена, который описал кабинет Джона как комнату-могилу. Журналисты посетили эту комнату и написали: там же слышен шум подземки и го¬родской жизни, и даже есть окно, откуда Джон мог обозревать вид восходящего солнца по утрам. Между тем, еще в 1982 году в статье «Баллада о Джоне и Йоко», опубликованной в «Роллинг Стоун», журналист Уэт Флиппо в своем очерке «Частные годы» описывает комнату Леннона, как «тихий темный кабинет».
ПОЧЕМУ «РОЛЛИНГ СТРОН» ВООБЩЕ ВЛЕЗ В ЭТО ДЕЛО?
Потому, говорит Ян Веннер, что книга нанесла ему сильное оскорбление как профессионалу, как другу Йоко, как издателю журнала. Слова о «друге Оно» заставляют задуматься. Веннер считает, что те кани¬кулы, которые обе семьи провели в Европе, поочередные уик-энды на природе (иногда у него, иногда у Йоко) и взаимные благодарственные слова не исключают его из их круга. «Но моя дружба с Йоко не уменьшает правдивость и достоверность материала». «Но, с другой стороны, — говорит он, — я не намерен печатать гряз¬ное и двусмысленное о Ленноне». Почему? «Такого нет в его жизни».

ТЕПЕРЬ ЧАСТНОСТИ.

ПРИНИМАЛ ЛИ ЛЕННОН ГЕРОИН?
Да. Леннон, чья песня “Cold Turkey” (1969 г.) была о нем самом, заявил об этом публично, и Оно это не отрицает.
ПРИНИМАЛА ЛИ ОНО ГЕРОИН?
Да. Не секрет и это. Если они оба сорвали большой куш в начале совместной жизни, то что же гово¬рить о сцене, описанной Голдменом, где Йоко нюхает наркотик (1979 г.). Слишком много «да» (фактически в отрывке, напечатанном в журнале “People”, фраза Голдмена «ужасный шум рвоты» исправлена на «шум рвоты»). Но Йоко заявила «Роллинг Стоун», что ее проблема опять возникла в этом году.

БЫЛ ЛИ ЛЕННОН ГОМОСЕКСУАЛИСТОМ?
И об этом мы наслышаны. Сам Джон сказал, что что-то подобное «почти» случилось в тот раз в 1963 году, когда Эпстайн, в чьей гомосексуальности никто не сомневался, взял его с собой в Испанию. Еще рань¬ше ссылались на то, что что-то действительно случилось. Однако, заявление Голдмена о том, что Эпстайн был любовником Леннона, не имеет веских оснований (Джон мог быть недоступной любовью в жизни Бра¬йана). И уж точно глупость, что Леннон покровительствовал проституткам (и мужчинам, и женщинам) по пути в Бангкок. Его слова: «Там в публичных домах есть те и другие».
Был ли Леннон бисексуалом? Сомнительно. А что, если и был? Действительно, кажется странным, что терпимое преследование Леннона стало балластом к высказываниям о том, что он творил чушь. Они не считают это чем-то неправильным. Йоко говорит, что если бы его действительно застукали при контакте с Эпстайном, Леннон первым бы рассказал об этом (фактически, страстные желания Леннона были глубже, чем Эго, но он не был выше насмешек над гомосексуализмом Эпстайна). Тезис-подтекст Голдмена состоит в том, что Леннон был обманщиком; если бы он смог доказать, что эта явная гетеросексуальность была следс¬твием порочности, то у него появилось бы доказательство, поскольку вера в честность Леннона была основой для приверженцев Джона. Ссылка на порочность натуры Леннона весьма сомнительна.

СТРАДАЛ ЛИ ЛЕННОН ПОТЕРЕЙ АППЕТИТА?
Те же сомнения. Леннон всегда боялся полноты и в последние годы жизни принялся за различные чудачества с едой. Но фото в “Imagine”, где Джон лежит с Йоко в постели незадолго до смерти, ясно показывает, что у него в результате приема наркотиков, а, может быть, по какой-то другой причине не имелось мускулов Бена Джонсона. Из-за потери аппетита от него остались кожа да кости.

УБИЛ ЛИ ЛЕННОН МОРЯКА В ГАМБУРГЕ В 60-в?
Голдмен повествует о том, что Джон, якобы, бил моряка так сильно, что это наверняка привело к смерти, и жил с этим «грехом на душе». Но сам Голдмен не нашел записей об этом случае.

БЫЛ ЛИ ЛЕННОН ВИНОВЕН В СМЕРТИ СТЮ САТКЛИФФА,
УМЕРШЕГО В 1962 ГОДУ ОТ КРОВОИЗЛИЯНИЯ В МОЗГ?
Голдмен утверждает, что Леннон ударил Стю по голове и потом опасался, что это привело к смерти Сатклиффа через несколько месяцев. Голдмен почерпнул эти сведения у Марии Хэира, которая, якобы, слышала это от Йоко. Для Оно, как это выяснилось позднее, подобное высказывание явилось новостью.

БЫЛ ЛИ ЛЕННОН ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПЕКАРЕМ,
ОТЦОМ, ЛЮБЯЩИМ СВОЕГО РЕБЕНКА?
Голдмен заявляет, что это пропаганда. Дескать, Леннон мог раз испечь батон хлеба, но большую часть времени он прозябал в своей комнате, вместо того чтобы играть с Шоном, которого он не научил даже са¬мым элементарным урокам самоконтроля. Чет Флиппо в «Частных годах» цитирует Эллиота Минтуа (теперь он является публицистом Оно), сказавшего, что Леннон закончил свой краткий «период хлебопечения»: «хлеб был большим, яйца немного сыроватыми». Шон, которому сейчас 13 лет, превзошел данное ему воспитание. Может быть, он просто по натуре умный, или есть что-то разумное в этой системе воспитания. Если уж Голдмен допускает, что Шон любил отца, значит, тот все-таки делал что-то правильное.
Далее Голдмен рассказывает, что никто не был так шокирован, как он сам, выяснив, что Леннон был монстром. «Когда он умер, — говорит Голдмен, — я появился в «Коламбиа бродкастйнг систем» и хвалил Джона точно теми же словами, за которые все борются сегодня: что он был мужем-хозяином дома, что последние годы все свое время он посвятил сыну. Я вещал об этом на телевидении, и пока я имел дело с рок-н-ролльной студией, такие же отношения сохранялись с «Роллинг Стоун». Они напечатали отрывки из моего «Элвиса», и я был для них «господином-хорошим». Но 6,5 лет исследования жизни Леннона отдалили его личность от рок-н-ролльного истеблишмента. Я копнул еще глубже в истинной жизни героя рок-н-ролла. Поп-звезды ведут жизнь Цезаря, а мы знаем, чем кончается жизнь Цезаря: пустотой и отчаянием. Это истинная миссия рок-звезд. Публике они преподносят себя жизнелюбивыми, молодыми, невинными, веселыми, но в частной жизни они представляют «отчаяние и слепое увлечение смертью». Голдмен заявляет, что «подобное вряд ли хотят слышать в «Роллинг Стоун» и среди критиков крупного калибра. Жизнь рок-н-ролла достаточно длинная, чтобы сформировалась своя система веры. Эти люди чувствуют, что их «ценности» находятся под обстрелом, и консолидируются как племя. Они намерены уничтожить эту книгу, если смогут. Все остальные книги подобного рода исчезли (Мэй Панг, Джона Грина), но мою книгу они не заставят исчезнуть. Тогда они решили предать ее вечному забвению».

БОЛЬШАЯ ТРОЙКА
Некоторые ехидные обозреватели, например, английская писательница, специализирующаяся на рок-музыке, Джули Берчел, восхищаются Голдменом только потому, что тот вызывает большую суматоху. Она говорит: «Битлз» гордились, что раскрыли истинную суть старшего поколения, а Голдмен очень здорово разоблачил разоблачителей. Он показал, что у поколения 60-х были свои священные коровы. Когда их били, они кричали также громко, как и их старшие собратья».
Но в рок-н-ролльном истеблишменте назревает мнение, что Голдмен безрассудно пытается организо¬вать широкую законспирированную кампанию по возвращению Америки в век Сэмми Кея. Спид и джокер поставили заслон на пути секса и наркотиков, а рок-н-ролл — это все, что осталось от Большой тройки. Что может быть лучшим для дискредитации, чем информация о «святом покровителе рока», который был аноретиком, бисексуалом, янки и головорезом? На повестке дня «правых» — сделать бессмысленной утопическую мечту, выраженную у Леннона в песне “Imagine”. Как говорит Дейв Марш: «Очистить мозг американцев не¬обходимо». Он ссылается на шумный бестселлер профессора Чикагского университета Аллана Блума «Сокрытие американской мысли» — краткого изложения культурного консерватизма, чьи взгляды на рок не более чем мягкая версия книги Голдмена.
Возможно, голдменовскую книгу будут цитировать из-за нового осмысления 60-х годов. Во всяком случае, Голдмен надеется на это. Он говорит: «60-е стали садом Эдема. Был змий, был грех, было падение». Но герои контркультуры 60-х кое-чему могли бы научить Рональда Рейгана: знание об этическом неверии Джона Кеннеди не удержало одного кандидата в вице-президенты от упоминания его имени на прошлой неделе, и другого — от заявления о своей дружбе. Или механизм отрицания таких «устарелых понятий» сделают то же самое с Ленноном. В своем неутолимом желании выставить напоказ «правду» о Ленноне, Голдмен забыл, что для тех, кто непосредственно общался с Ленноном, его образ превыше всего. Образ и музыка. Голд¬мен даже не попытался отдать дань популярности песен Леннона, написанных в составе «Битлз» и самостоя¬тельно. Радиостанции до сих пор их регулярно передают. И что замечательно, особенно для тех, кто считает музыку «Битлз» старомодной, молодежь тянется к ней так же, как в 60-е годы.
«Я чувствую что-то под влиянием этой музыки, хотя я еще не родился, когда они распались», — говорит Джекси Беркс, 17-летний барабанщик из сан-франциской группы “Dung Incorporation”.
«Мне кажется, они великолепны», — говорит 9-летний Дженни Уайл из Лос-Анджелеса, играющий битловские песни на гитаре «как у Леннона». «А «Революция» — это песня для подростков», — добавляет он же.
17-летний Макс Броди из Ньютона, ставший битломаном в возрасте 4-х лет, с тех пор как достал старенькую пластинку “Yellow Submarine”, объясняет, что у каждого в детстве был период увлечения «битлами». Он носит круглые в металлической оправе очки «как у Леннона» и собирает его пластинки и рисунки. Леннона он характеризует как прототипа современных “Live Aid” и “Amnesty Crond” и называет его «аккуратным и четким парнем». Что он думает о книге Голдмена? «Советую не покупать ее», — говорит он.

ЧЕЛОВЕК ИЛИ ИКОНА?
«Эти люди не успокоятся до тех пор, пока не вернут своего истинного Леннона, позолоченного, каким он выглядел до публикации книги. Но это не произойдет. Все уже вышло наружу, и не имеет значения, что они говорят или насылают на меня порчу. Представление о Ленноне изменилось, и ничего уже нельзя сделать», — говорит Голдмен в «Роллинг Стоун».
Йоко предсказывает, что люди скоро посмотрят на книгу Голдмена «в перспективе», и фильм “Imagine” показывает, что она под этим подразумевает. Д. Мэри считает, что они оба (Йоко и Голдмен) должны сделать передышку. «Йоко — не хранительница очага, она хранительница версии своего очага, — продолжает он. — И для Оно, и для Голдмена Джон — не человек, а икона. Они с разных концов фальсифицируют историю, не говоря правды. Правда — в музыке. Хотите ее слушать — слушайте».
На прошлой неделе вам не надо было куда-то идти, чтобы услышать его музыку; достаточно было включить радио. И пока сердитая вдова и «главный биограф» развенчивали миф и контрмиф о человеке, он не имеющий возможности что-то сказать сам, пел везде и повсюду.

ЙОКО ОНО: ВДОВА ОХРАНЯЕТ НАСЛЕДИЕ МУЖА
Боковая дверь в одинокую миленькую квартиру Йоко в Нью-Йорке. Здесь стоит парочка деревянных Будд. Один из них извивается в бешенстве, другой — торжествующе кричит. Следует объяснение, что фигур¬ки охраняют вход в часовню от зла. Это можно также отнести и к самой Йоко, и ее дому: с момента убийства Джона она скрупулезно бережет каждую пылинку памяти о нем. Но бдительность стала тягостным занятием: Йоко снова стала много курить после выхода книги А. Голдмена. Теперь она надеется, что только что вы¬пущенный документальный фильм о жизни Леннона “Imagine: John Lennon” по ее идее и сценарию закроет ужасное обвинение Голдмена, его посягательство на легенду.
На прошлой неделе 55-летняя вдова, восседая на белом диване, говорила о фильме и книге Голдмена. Одетая в широкие брюки и голубую блузу, босоногая, она рассказывала, что идея о фильме-биографии появилась у нее после выхода нескольких «скандальных» книг о Ленноне за последние 5 лет. Хотя множество режиссеров с «глубоким пониманием Джона» предлагали сделать художественный фильм, она остановилась на Дэвиде Вулпере, почитателе Синатры, который создал такие ленты как «Летние Олимпийские игры 1984 года», «Столетие статуи Свободы». «Я думаю, что жизнь Леннона и его влияние на общество было таким же огромным, как эти два события», — все это Йоко объясняет, комкая в руке сигарету, и сразу же зажигая другую. Ее вмешательство в постановку ограничивалось тем, что она дала Вулперу кое-что из предметов, при¬надлежавших Джону, и помогала потом охранять авторские права на музыку и сам фильм.

МИНУСЫ
Йоко утверждает, что не читала книгу Голдмена. Ее биограф Эллиот Минтуа прочел Йоко по телефону некоторые отрывки из книги. Йоко говорит, что до сих пор она узнает другие фрагменты книги, которые скрывали от нее, оберегая ее чувства. Йоко сердита на книгу не только из-за ее «отрицательного» тона, но из-за множества фактов, которые просто выдуманы. Например, никогда не было такого случая, описанного в книге, когда Джон пытался поджечь ей волосы. Вымышлено ее пристрастие подкладывать кошачий помет в те места, где Джон проходил по полу босыми ногами. «Это звучит так, как будто мы оба весьма эксцентричные люди», — говорит она и запускает руку в свою коротко остриженную черную шевелюру.
Йоко считает, что фильм противодействует утверждениям Голдмена о Ленноне как о наркомане, страдающим от депрессии. Но адвокаты посоветовали Йоко не обращаться в суд, ибо тяжба только привлечет внимание к книге и невольно создаст ей рекламу.
А вот как отреагировал их сын, 13-летний Шон, когда просмотрел фильм вместе с матерью. Йоко беспокоило, как он оценит вид своих обнаженных родителей на обложке альбома «Два девственника». Шон только сказал: «Это очень важный для истории документ». Затем Йоко, учитывая все, что Голдмен написал про наркотики, осторожно сказала Шону: «Посмотри, мне стыдно за это («Двух девственников»), но твой па¬па и я не принимали так много наркотиков. Мы не взлетали от них. Можно сказать, что мы принимали их очень мало». Но не по годам развитый Шон на это ответил: «Может, не очень мало... Ну, скажем, предки, вы принимали их достаточно». Йоко, рассказывая это, смеется.
«Он не обвинял меня. Он мне подмигнул, дав понять, что его мамочка дала маху, сказав «очень мало». Йоко рассказывает о сыне как об очень умном, жизнерадостном мальчике, но ее беспокоит, что он может что-нибудь не так понять из информации, напичканной в книге Голдмена, ведь отца, который бы все ему прояснил, нет. Когда книга Голдмена была опубликована, Шон внезапно сказал, что хотел бы учиться за границей. «Теперь он там учится», — говорит Йоко. Сама же она ничего не хочет менять в жизни. В последнее десятилетие, кроме своей книги, вышедшей вслед за фильмом, она содействовала распространению рисун¬ков Джона и осуществила проект по систематизации «потерянных записей» Леннона для радио. Кроме того, она продолжает свою музыкальную карьеру, хотя особого успеха у публики на этом поприще не имела. Йоко признается: «Глупо делать что-то, если нет спроса», — имея в виду свой сольный альбом, разочаровавший всех.
Йоко говорит о своей работе над наследием Леннона, как о составной части их продолжающегося партнерства. «Первая женитьба Джона была частной акцией. В нашем же случае мы решили соединить жиз¬ненный опыт каждого, который мы приобретали вместе», — говорит Йоко.
После этого признания было трудно уйти и закрыть дверь.
«Иногда я сожалею, что мы были такими честными, — говорит Йоко, комкая последнюю сигарету. — Мы заплатили за это слишком дорогую цену».

A TWIST OF LENNON

By Cynthia Lennon
Star Books, London, 1978
Owon Books, New York, 1980

От переводчика
Название книги в оригинале — A Twist Of Lennon — представляет собой сложный лингвистический каламбур, основанный на многозначительности английского слова twist. Излюбленные англичанами, такие каламбуры очень трудны для перевода, особенно в тех случаях, когда обыгрываемое слово имеет очень много значений. В данном случае каламбур усложнён ещё тем, что Twist — фамилия Синтии Леннон по третьему мужу. На наш взгляд, возможны следующие варианты перевода названия:

Некая Твист, принадлежащая Леннону.
Одна из «тёлок» Леннона.
Неожиданный поворот Леннона. Вывих, или выверт Леннона.
«Складка» (в смысле «особенность ума или характера») Леннона.
Обман Леннона.
В конце концов был выбран следующий перевод названия книги:

"Я БЫЛА ЖЕНОЙ ЛЕННОНА"


Глава первая. ДИТЯ ВОЙНЫ

Вы, наверное, помните, как начиналась реприза одного знаменитого комика: «В тот день, когда началась война, моя дама сказала мне...» Так вот, в тот день, когда началась война, моя мама ожидала третьего и определённо последнего ребёнка — меня! Но ожидаемое прибавление семейства не очень радовало её. Она думала, что уже давно видела последние в своей жизни пелёнки. К тому же, это совпало с объявленными правительством Его Величества срочными эвакуационными мерами, и потому ей было совсем не до смеха.
Для моих двух братьев, Тони и Чарльза, эвакуация означала транспортировку со всеми их пожитками из густо населённой части Ливерпуля в отдалённее районы Северного Уэльса. Для них эти места были всё равно, что степи Монголии. Но в приютивших их семьях они устроились лучше, чем мама, которую, как и сотни других беременных мамаш, отвезли в Блэкпул, в Ланкашире.
Представьте всю эту картину: осень 1939 года; серые дни во всех смыслах; место действия — Блэкпул у моря; десятки печально знаменитой теперь породы приморских квартирных хозяек сидят у своих окон за разноцветным занавесками и хорошо политыми аспидистрами и с нетерпением ждут новых квартирантов. С таким же нетерпением хозяева отелей занимаются подготовкой номеров для своих не менее нетерпеливых гостей. Наконец, из вагонов высыпают беременные мамаши всех мастей, форм и вероисповеданий и начинают вторжение.
Эти женщины, разлучённые со своими семьями в период национального и личного кризиса, находились в состоянии сильного стресса. Моя мама стояла у входа в отведённой для них «Холидэй-отель» («Отель отпускников») в окружении своих измученных, плачущих, потерянных подруг по несчастью. Местный правительственный чиновник провёл их во временное жилище и представил даме, от которой зависела теперь их судьба — хозяйке гостиницы. Выяснилось, что она 6ыла только рада представившейся возможности лишить правительство его денег за предоставление жилья, но сочла слишком обременительным обеспечить новых постояльцев кроватями!
Счастливое событие, которого ждала моя мама, должно было произойти через три дня, но условия были ужасными. Шла только первая неделя войны, а рацион продуктов питания уже урезали до минимума. Из-за этого, а так же по причине отсутствия тёплого, доброжелательного отношения, да ещё после хозяйкиного ультиматума («одна постель на двоих!») действительно началась настоящая война. Обалдевшие женщины начали проявлять свой ливерпульский темперамент. Зная свои права, гостьи-чужестранки заявили, что не желают тут оставаться и отправляются на поиски жилья, более подходящего к их положению. Разношёрстная команда вновь пустилась в путешествие «в незнаемое». На этот раз уже без официального предводителя.
Оказавшиеся в незнакомой части страны, эти измотанные, но несгибаемые матери вели свои поиски в мире, который, казалось, обезумел. Всё население Блэкпула состояло из военных, домохозяек, беременных женщин и вопящих младенцев. Найти комнату «с видом» было не просто, но бог услышал их молитвы. У входа в один довольно красивый отель усталых путников приветливо встретил молодой человек и провёл в вестибюль, а оттуда — в столовую, где столы ужe ломились от яств. Молодой человек объяснил, что ожидавшаяся партия дам так и не прибыла, поэтому ковёр радушной встречи был расстелен для моей матери и её группы — впервые после их отъезда из родных мест. Их накормили, напоили и уложили спать.
На другой день, после беспокойного сна в незнакомой постели, у мамы начались первые родовые схватки, и её тут же перевели в «Дом временных родов» — ещё одно заведение, пользовавшееся дурном славой! Её устроили в комнате, имевшей мизерные размеры и такие же мизерные удобства: кровать, судно и латунное изголовье, за которое можно было держаться. И всё. После этого её оставили одну на весь день и всю ночь. На утро в «камеру» вошла акушерка, сообразившая, что пора что-нибудь сделать для мамы и помочь ей произвести меня на свет. Это была добрая женщина. Она сразу поняла, что нужны решительнее меры, иначе мы с мамой просто не выдержим. В довершение всех бед, она была без всяких инструментов, которое обычно нужны при трудных родах. Условия были ужасные.
В это сырое, мрачное воскресенье, 10 сентября 939 года, поездом из Ливерпуля приехал мои отец, ничего не знавший о мучениях мамы. Он только раз взглянул на неё и расплакался. Акушерка быстренько выпроводила его гулять под дождем, пообещав, что не пройдёт и часа, как родится ребёнок. Она сдержала своё обещание. Закрыв на замок дверь в грязную, мрачную комнату, она заставила маму дать клятву хранить в тайне всё, что сейчас произойдёт, и буквально вытащила меня на свет божий за волосы, уши, нос — всё, за что только могла уцепиться. Эта акушерка пошла против всех правил, изложенных в медицинских учебниках, но сейчас я благодарна ей за это. Она сохранила мне жизнь, а маме — здравый рассудок.
Затем последовал наш поспешный Исход. Как только мама достаточно окрепла, она решительно отказалась остаться в Блэкпуле, упаковала чемоданы и уехала, не взирая на советы врачей. Оказалось, что уезжать из Ливерпуля и не надо было. За время нашего отсутствия там не было ни бомбардировок, ни катастроф, ничего необычного. Зато после перенесённых испытаний она чувствовала себя мудрее и благодарила Господа за то, что я появилась на свет целой и невредимой.
Говорят, что школьные годы — самые счастливые у человека. На самом деле это вопрос личного опыта и, чаще всего, своего рода лотерея.
Но в моём случае все мои счастливые мечты сбылись, несмотря на скромное начало, когда мне исполнилось 12 лет.
Я всегда была робким ребёнком. «Сознательная, но очень неуверенная» — вот суть всех моих школьных характеристик, и этот приговор я хорошо усвоила уже в ранние годы. Я блистала только по одному предмету — искусству.
Экзамен «II плюс» я провалила, и меня отправили учиться дальше в местную общеобразовательную школу. Я считала это провалом, потому как все мои близкие подруги успешно преодолели этот барьер. Всю свою любовь я отдавала рисованию и живописи, и несколько раз «Ливерпульское эхо» печатала мои работы на своей детской странице. Ох, как это радовало, как возбуждало! Богатство и слава... Местная девушка проявляет яркий талант... Моё богатство составило целый фунт стерлингов — по тем временам немалые деньги, тем более для маленькой девочки. Но меня возбуждали не деньги, а осознание того, что у меня хоть на что-то есть заметный талант. Вскоре мне предложили попробовать держать экзамен в Ливерпульскую Начальную Школу Искусств. Я не верила своему счастью. Наконец-то мне дали возможность доказать свои способности по предмету, который я обожала и который понимала. Экзамен я выдержала и впервые уже могла представить себе открывающееся передо мной будущее. Я просто млела от восторга при мыcли о том, что каждый день буду ездить на поезде в Ливерпуль, вместе с бизнесменами и солидными дамами. Я вдруг почувствовала себя светской дамой, хотя ходила ещё в носочках и носила школьную форму. Дополнительным вознаграждением за сдачу экзамена был тот факт, что в 18 лет я смогу поступить в настоящий Художественней Колледж. Ливерпуль — это город с характером, в котором живут интересные люди, тоже с характером, и теперь я стану частью всего этого!
Школа искусств оправдала все мои ожидания. Учителя были прекрасные, их энтузиазм безграничен, поэтому и дети учились охотно, в духе здорового соперничества, а главное — они были счастливы. Качество ученических работ в те годы было просто поразительным. Я получила прекрасную подготовку, которая, я была уверена, поможет мне поступить потом в колледж. Но случилась беда. Когда мне было 17 лет, умер от рака мой любимый отец. Последние полгода он тяжело болел, и за три месяца до его кончины маме сказали всю горькую правду. Я усердно готовилась к экзаменам на аттестат зрелости, а в это время в муках умирал мой отец. Он таял у нас на глазах. Несмотря на вводимые наркотики, он понимал, что страшный конец не за горами и напоследок внушал мне, что после школы я должна найти какую-нибудь работу, чтобы зарабатывать деньги. Он понимал, что каждый лишний пенс нам пригодится.
Конечно, я знала, что отец тяжело болен, но никак не думала, что он умрет. Мои мечты о поступлении в колледж, которые я так долго и любовно вынашивала, вдруг оказались под угрозой. В то время я не могла и не хотела понять, почему жизнь бывает так жестока. Дети бывают очень эгоистичными, когда чего-то не понимают, и я не была исключением.
Кончина отца в июне 1956 года была тяжким ударом для всей нашей семьи, но мы держались стойко, как и положено при таких трагических обстоятельствах. Я продолжала заниматься, приобрела постоянного дружка-ухажёра и, в конце концов, сдала экзамены на аттестат — сначала обычный, затем с отличием. И тут мама пришла мне на помощь. После смерти отца она получила кое-какую страховку и вернула мне надежду, сказав: «Иди в колледж, родная, мы как-нибудь протянем». Она знала, как много это для меня значит, и сделала всё, чтобы помочь. И вот осенью 1957 года я начала заниматься в ливерпульском Художественном Колледже. Мне только что исполнилось 18 лет.
В первый семестр я испытывала восхитительное ощущение свободы и независимости. Наконец-то я сменила школьную форму на стильные студенческие шмотки. Теперь я сама выбирала, что надеть. Мы все старались выглядеть как можно «богемнее». Я наслаждалась «имиджем» школы искусств, но, конечно, прошло какое-то время, прежде чем я целиком освоилась с новым образом жизни.
В первое время, когда сокурсники спрашивали, откуда я, я отвечала: «Из Хойлэйка на Вирроле». Скаузеры (коренные ливерпульцы) смотрели на меня так, как смотрят на какую-нибудь пакость, которую кошка приволокла со двора и говорили: «Ах, вот как! (долгая пауза) Значит, ты с того берега [реки Мерси]?» После чего они переходили к кому-нибудь другому, с кем им легче было общаться, то есть к другому скаузеру. С ливерпульцами всегда так; они думают, что если ты живёшь «на том берегу», то считаешь себя выше их. У тебя есть пони или два, или даже три автомобиля — один для себя и по одному для каждой ноги. Что касается нашего конкретного случая, то нашим семейным «особняком» был маленький домик с террасой в приморском посёлке, а неким подобием гаража был навес для угля.
Те из нас, кто имел несчастье жить «на том берегу», говорили «по-другому», и в этом было всё дело. «Пo-другому» для скаузера значит «по-аристократически», а это в Ливерпуле не очень-то «катит». Никаких изысканных манер, если хочешь, чтобы тебя признали «своим», а я этого как раз и добивалась.
Учёбу в колледже я начала со своим «заречным имиджем», костюмом-двойкой и твидовой юбкoй, коротко завитыми волосами и, что хуже всего, с очками. Какой уж тут «богемный имидж»! Он начисто отсутствовал. Да ещё и такое имя — Синтия. В популярных журналах для девочек так обычно звали сопливых классных старост. Прямо жуть! Я была и до сих пор остаюсь очень стеснительной, и это ещё больше усугубляло моё положение. Моя застенчивость и неумение вести непринужденный разговор создавали ложное впечатление отчуждённости. Кто бы знал, как всё это меня мучило тогда! Но я, стиснув зубы, терпела и вбирала всё в себя. В то же время я целиком окунулась в своё любимое искусство, ради которого, собственно, я и была там. А для компании у меня была хорошая подружка Филлис. Фил раньше училась вместе со мной, так что дружили мы ужe давно. Мы с ней были страшно сознательные. Сюда мы поступили, чтобы трудиться, и сторонились праздных шалопаев.
На первых двух курсах мы изучали многочисленные и такие разные искусствоведческие предметы, как гончарное дело, литьё из серебра, архитектуру, шрифты и массу другого. Предполагалось, что к концу второго курса мы будем твёрдо знать, по какому предмету будем специализироваться для получения диплома. Но сначала надо было выбрать предмет специализации для промежуточного экзамена. Я выбрала шрифты.
Моя эмоциональная жизнь в то время была сфокусирована на одном местном парне. Это было моё первое серьёзное увлечение, и я полагала, что это как раз «то самое». Он даже откладывал каждую неделю сбережения на будущую нашу совместную жизнь. В общем, перспективы представлялись мне довольно чётко, и я очень этому радовалась. Я ж не подозревала, ЧТО меня ждёт «за углом». Шрифты у нас были, по-моему, раза два в неделю. Всего нас было человек 12, и все мы выбрали этот предмет добровольно. Но среди нас был один студент, который как-то не очень вписывался в наш аккуратный маленький круг. Его звали Джон Винстон Леннон.
А не вписывался он потому, что... никто не хотел его. Его особые таланты не прошли незамеченными, но к искусству они не имели никакого отношения. Он выделялся талантом вызывать у однокурсников дикий, неудержимый смех своими злыми, непочтительными остротами. Его умение прервать лекцию было поразительным. Это трудно описать, это надо было видеть. А вид Джона, его внешность были ещё хуже, чем его юмор. Я думаю, он был последней надеждой тедди-боев — агрессивный донельзя и нонконформист на все 100%. Моё первое воспоминание о Джоне — как он ленивой походкой входит в класс, и чувство страха, которое я при этом испытываю!
Я сразу почувствовала, что с этим типом у меня нет ничего общего и, наверно, никогда не будет. Он пугал меня, страшно пугал. Нас связывала только одна-единственная особенность: без очков мы оба были слепы, как ночные мыши.
Тем не менее, с того момента, как Джон Винстон Леннон заявил о своём присутствии в моём наивном мирке, всё в моей жизни стало переворачиваться вверх тормашками. Я сталкивалась с ним только в те дни, когда у нас были шрифты, потому что в остальные дни он был в другой группе. Как правило, он опаздывал, садился позади меня и весь день надоедал просьбами одолжить ему то один, то другой предмет из моего драгоценного оборудования (я была примерной ученицей и всегда имела под рукой то, что было нужно для работы). В общем, каждую неделю я приезжала домой то без линейки, то без любимой кисточки. Это стало привычным и, конечно, не могло возвысить в моих глазах этого бесцеремонного типа, вторгшегося в мою спокойную, размеренную жизнь.
Когда я говорю «спокойную, размеренную», я имею в виду — в колледже, потому что на эмоциональном фронте у меня начался полный развал. Мой роман оказался неудачным: ухажёр положил глаз на другую. Я не хотела в это верить... Для меня это было концом света. Он жил совсем рядом со мной, но соперница жила ещё ближе. Я чувствовала себя униженной и оскорблённой и ужасно страдала. Полгода я играла роль несчастной, отвергнутой принцессы, совершая бесчисленные прогулки с собакой около его дома и днём, и ночью. Наконец, я всё поняла и перестала о нём даже думать.
После беззаботного периода в колледже (включая маленькие невинные романчики со знакомыми мне студентами) моя первая любовь решила ко мне вернуться: «Я не могу жить без тебя, я не понимал, как много ты для меня значишь» и т.д. и т.п. Я вдруг поняла, что он мне всё ещё дорог, ...и простила его. Я снова почувствовала себя не одинокой, и это меня радовало. Но, несмотря на вновь обретённое душевное равновесие, какое-то новое, смутное чувство не давало мне покоя.
Уроки по шрифтам вдруг стали значить для меня с каждым днём всё больше и больше. Джон Леннон, которого я старалась избегать в первые дни нашего знакомства, стал, как у нас говорят, проникать мне под кожу. Я восхищалась им всё больше и больше. Настоящий мужской характер, бунтарь. Забавный до умопомрачения, язвительный юморист, но всё равно восхитительный. Рисунки и карикатуры Джона были, если можно так выразиться, отталкивающе забавны. Я стала ловить себя на мысли, что мне безумно хочется выяснить, почему он такой. Конечно, я понимала, что это всё не для меня, но ничего с собой поделать уже не могла.
Моё чувство к Джонy впервые вылилось наружу как-то очень странно. Это случилось однажды во время лекции, за которой сразу должен был начаться семинар. Как обычно, мы разношёрстной толпой ввалились в лекционный зал. В атмосфере общего шума и гама я вдруг заметила, что сижу прямо за спиной Джона и дружков из его команды. Началась лекция, то и дело прерываемая, как обычно, отдельными «леннонизмами», за которыми следовали смешки и выкрики. Я откровенно наслаждалась этим «выступлением» — до того момента, когда сидевшая рядом с Джоном моя подружка вдруг стала поглаживать его волосы. Господи, и какой же порыв ревности тут меня обуял! Я и сама удивилась. С этого момента Джон захватил меня целиком. Честно говоря, никогда раньше мои чувства не подвергались такому испытанию, и я растерялась.
В течение следующих нескольких недель Джон не выходил у меня из головы. Я не могла понять, как и почему меня так тянет к нему. Ведь он ни в чём не соответствовал моему представлению об идеальном мужчине. Даже мысль о том, что он может стать моим любовником, пугала до смерти. Впрочем, не думаю, чтобы он в то время обращал свое внимание на меня. Я была для него простушкой, у которой всегда можно занять что-нибудь из инструментов художника и над которой можно иногда подшутить. Он жил совсем в ином мире.
Уроки шрифтов стали моей навязчивой идеей. Только в эти дни я встречалась с ним достаточно близко. Я приходила раньше всех и садилась поближе к тому месту, где он сидел на прошлой неделе. Для чего? Я и сама не знала. Нерешительность всегда была моим врагом №1. Мне просто надо было получше рассмотреть предмет моего увлечения.
Джон частенько приходил на занятия с какой-то старой, задрипанной гитарой, перекинутой через плечо, в чёрных брюках-дудочках. Тщательно смазанные бриолином волосы были зачёсаны назад, а бакенбарды свисали — дальше некуда. В выражении его лица неизменно читался вызов, и это шло ко всему его облику. Жёсткий тип. Сердитый молодой человек.
Настоящей страстью Джона была, конечно, музыка. Раз или два я видела, как он, неловко взгромоздившись на стол, тихо наигрывал и пел себе под нос, уносясь из ненавистного мира шрифтов в страну своих фантазий. Именно тогда я заметила на лице Джона совсем другое выражение. Оно смягчилось, агрессивность исчезла напрочь. Наконец-то я увидела в Джoнe то, что мне было понятно.
Пообвыкнув в новой для меня колледжской жизни, я решила, что пора показать себя в наилучшем виде. Я начала отращивать волосы. Они у меня довольно неопределённого цвета, но я внушила себе, что на солнце они переливаются великолепными золотистыми оттенками. Во всяком случае, так мне всегда говорила мама.
Вслед за волосами объектом моей яростной атаки стал гардероб. Долой всё прежнее барахло! Даёшь чёрные вельветовые брюки и модный жакет! Хорошо! Теперь моё внимание переключилось на эти ужасные очки. Я решила: всё, больше никогда не надену их. Конечно, это решение было равносильно катастрофе. Мои художественные работы стали... как бы это помягче сказать... импрессионистскими. А ежедневные автобусные поездки от центрального вокзала к колледжу частенько уносили меня в сторону, и я оказывалась где-нибудь в пригороде Ливерпуля. Впрочем, были и положительные моменты. Я, например, выучилась читать по губам и распознавать своих знакомых по звуку их шагов. В общем, мне пришлось насиловать все мои остальные способности. В конце концов, я сдалась. Когда работала, надевала очки, сразу приобретая вид серьёзной учёной дамы, а в остальное время то сдёргивала их с носа, то опять цепляла их туда.
Во всей этой очкомании самое интересное то, что, благодаря одной дискуссии по поводу очков, Джон впервые обратил на меня внимание. Однажды утром сокурсники стали проверять, у кого какое зрение, и обнаружили, что у меня и у Джона почти одинаково плохое зрение. Это поразительное открытие стало для нас новой важной точкой общения и сближения. Впервые в моей жизни я благодарила судьбу за этот недостаток. Вспоминая разные смешные случаи, связанные с нашей почти слепотой, мы оба хохотали до упаду. Лёд был, наконец, сломан.
Лёд-то был сломан, но никто из нас не решался первым броситься в воду. Это было мучительно. Я стала рассеянной, не могла сосредоточиться на работе. Все мои движения были намертво привязаны к одной мысли: «Придёт он или не придёт? А если придёт — что я сделаю, что скажу?» Я мучилась ужасно и не знала, где найти выход.
Моя мама была уверена, что я подхватила какой-то недуг. Я стала плохо есть и таяла на глазах. Уходила раньше, возвращалась позже. Выдумывала нелепые отговорки: «Знаешь, ма, утром меня просили прийти пораньше, надо помочь установить оборудование... а вечером у меня дополнительные занятия». А на самом деле я проводила томительнее часы, бродя по продуваемым сквозняками коридорам колледжа в надежде увидеть Джона хотя бы мельком. Филлис решила, что я сошла с ума. Конечно, так оно и было, но в основе этого, такого необычного для меня поведения, лежало настоящее возбуждение от любви к человеку, которого я считала недосягаемым. Я как будто жила на краю пропасти, и ощущение этого было восхитительным. Я наслаждалась каждым его мгновением, хотя ж понимала, что в этом есть что-то ненормальное.
Все эти любовные томления происходили на втором курсе. Я потратила впустую массу времени, но вскоре случилось нечто, благодаря чему я поняла, что объект моего внимания меня тоже заметил. Приближались летние каникулы, и у всех нас было приподнятое настроение. Настолько приподнятое, что один из студентов предложил устроить «отвальную» перед роспуском на каникулы. Все согласились, что для доброй вечеринки любой предлог хорош. На том и порешили. Для сборища нам разрешили использовать самую маленькую аудиторию колледжа. Но размеры не имели для нас значения, главное — собраться и «погудеть». Кто-то взялся принести проигрыватель и новейшие диски. Выпивку решили приобрести в складчину. Наконец, назначили дату.
Должна признаться, я очень ждала эту вечеринку. Я думала, что она поможет мне хотя бы на время отвлечься от мыслей о Джоне Ленноне. Я была уверена, что он не снизойдёт до какой-то там робкой студенческой пирушки. Мы с Фил решили, что будет совсем неплохо сходить туда, чтобы развеяться и немного повеселиться под конец семестра. Что ж, я и в самом деле повеселилась на славу. Я так веселилась, что чуть не умерла со смеху. Он был там! Я не могла спокойно переносить это. Я чувствовала жуткую слабость в ногах, моё лицо приобрело цвет переспелой сливы. И спрятаться было негде! То, о чём я так долго мечтала, превратилось в какой-то кошмар. Я просто растерялась от всей этой тесноты и физической близости к Джону. Я была уверена, что все, буквально все читали по моему лицу, что творятся у меня в душе.
Конечно же, никому не было дела до моего эмоционального состояния. Все хотели одного — как следует повеселиться и взять от вечеринки всё, что можно и пока можно. Наконец, мне удалось справиться с собой и включиться в общее веселье. С каждым бокалом я чувствовала себя раскованнее. В то время я ещё не была опытной выпивохой, поэтому эффект принятого спиртного не замедлил сказаться. Солнце ещё светило, музыка была чудесной, и то, о чём я втайне мечтала, случилось. Джон пригласил меня на танец. Я прямо умирала от счастья, но виду не подала и сама удивилась своему внешнему спокойствию и собранности. Танец был медленный и тягуче-слащавый. Я старалась казаться равнодушной, а Джон, по-моему, был этим немножко смущён. Всё это было одновременно мучительно и сладостно. Те, кто не танцевал, глядели на нас с недоумением. Уж больно неподходящей парой друг другу мы им казались.
Компания начала расходиться. Пора было возвращаться к карандашам и мольбертам. И вдруг Джон отвёл меня в сторонку: «Давай будем дружить, а?» Вопрос застал меня врасплох, и от неожиданности я выпалила: «Мне очень жаль, но я помолвлена с одним парнем из Хойлейка».
Лицо Джона сразу помрачнело. Но, не привыкший оставлять за кем-то последнее слово, он сказал: «Я ведь не сказал; давай поженимся, а?»
«Вот дура! — подумала я про себя, — упустила свой шанс». Но нет: Джон и его приятели начали звать меня и Фил «бухнуть» в местном кабачке. Всё вроде шло хорошо, и все-таки я с ужасом спрашивала себя: «Господи! Во что я позволяю себя вовлечь?!» У меня было такое ощущение, словно мне угрожает что-то страшное. Но я была уже по уши влюблена в Джона и решила положиться на судьбу. Буду плыть по течению и надеяться на то, что прилив вынесет меня на берег целой и невредимой.
В пабе было столько народу, что он, казалось, вот-вот лопнет по швам. Наверное, у всех было такое же чувство обречённости, как у меня. И каждый хоть немного наблюдательный посетитель наверняка заметил, что между этим безумцем Ленноном и этой... как там её? — образцовой девочкой Синтией «с того берега» что-то есть. Я чувствовала себя очень неловко. Язык словно омертвел. Но нам с Фил очень нравилось, что мы очутились вне нашей привычной обстановки и нас окружают горластые пьяные личности. Двигаться не было никакой возможности, мы совсем не слышали друг друга, но всё равно это было здорово. Так вот чем люди занимаются после работы! До нас начало доходить, какая жизнь проходит мимо нас. Работа, работа и никаких развлечений — так действительно можно отупеть.
Мне заказали, а потом я сама купила изрядное количество спиртного и начала чувствовать себя навеселе, тем более, что с раннего утра во рту у меня не было ни крошки. Джон и его поклонники сбились в тесную кучку, и мне начало казаться, что меня взяли просто ради забавы. Сердце моё упало. Если надо мной просто хотели подшутить, то — подумала я — лучше как-нибудь незаметно смыться. Только мы хотели исполнить это намерение, как вдруг раздался громкий голос Леннона: «Разве вы не знаете, что мисс Пауэлл была раньше монашкой?» Его голос на время перекрыл стоявший в кабаке галдёж, я снова оказалась в центре внимания, и меня уговорили остаться. Могла ли я сопротивляться?
Вот так, друзья мои, началась невероятная глава в книге моей жизни. Невероятное начало космического взлёта, который кончился восемь лет спустя, когда я снова плюхнулась на грешную землю. Всего восемь лет, но, боже мой, какие это были годы!


Глава вторая. ВЗРОСЛЕЯ ВМЕСТЕ С БИТЛАМИ

После той примечательной вечеринки мы с Джоном старались встречаться как можно чаще. Джон жил тогда с тётушкой Мими в Вултоне, довольно приличном пригороде Ливерпуля. Из-за того, что я раньше говорила о Джоне, вы, наверно, не поверите, но это правда: многие аспекты его жизни восхищали меня всё больше по мере того, как наши отношения крепли. Длинные летние каникулы мы провели вместе, пользуясь любой возможностью погулять, поесть и поспать вместе. Расходы на частые поездки в Ливерпуль легли тяжёлым бременем на кошелёк моей многострадальной матери, и она стала терять терпение со своей отбившейся от рук дочерью.
Примерно в это время Джон очень подружился с сокурсником, которого звали Стюарт. Стюарт был необычайно чувствительным, впечатлительным молодым человеком. Он был прекрасным художником, одним из самых талантливых в то время. Личность Джона Леннона заворожила его так же, как и меня, и очень скоро он попал под его влияние, подобно большинству других приятелей Джонa. B тот день, когда мы с Джоном наконец-то выяснили наши отношения, после пьянки в кабаке мы очутились в квартире Стюарта, точнее в комнате, которая служила одновременно гостиной и спальней. Вопрос о том, будет ли между нами интимная близость, меня совсем не волновал. Всё получилось само собой. В то время ни о чём другом мы не думали. Мы оба жаждали как можно более тесной близости. С того момента мы уже полностью принадлежали друг другу. Но, хотя наши отношения зашли уже очень далеко, ни он, ни я не задумывались о том, куда они могут нас привести. Mы не думали о будущем, а только о настоящем. «Завтра» для нас не существовало. Моё прошлое, настоящее и будущее были сплавлены воедино, абсорбированы в настроении момента, в настроении человека, которого я любила. А Джон был воистину человеком настроения.
Детство у него было сложное. Мать с отцом расстались, когда он был ещё совсем крохой. Его мать, Джулия, была необыкновенной женщиной с удивительным чувством юмора — качество, перешедшее от неё к сыну. Что ещё более важно — она была очень музыкальной. Отец Джона, Фредди, служил на корабле, и его длительные отлучки, конечно же, не могли помочь укреплению вначале такой счастливой молодой семьи. Фредди стал возвращаться домой всё реже и реже и, наконец, пропал совсем, бросив Джулию с малолетним Джоном. Молодая, симпатичная и талантливая, Джулия почувствовала потребность жить своей личной жизнью и отдала сына на воспитание своей бездетной сестре Мими, зная, что Джону будет у неё хорошо.
Мими прекрасно справлялась с обязанностями воспитателя, пока Джон был маленьким. Когда же он вступил в пору отрочества, наpужy всё чаще стал прорываться его буйный, своенравный характер, а абсолютное неуважение к любой власти стало причинять ему массу неприятностей в школе. Он словно был в состоянии войны со всем миром и с теми, кто этот мир населял. Администрация школы потеряла надежду сделать из него послушного ученика. Им казалось, что для него самое большое в жизни удовольствие — помучить слабых, особенно тех, кто наделён хоть какой-то властью. Мими часто приходилось бывать в школе, чтобы уладить очередной скандал, и только благодаря её хлопотам частые угрозы исключить Джона за вызывающее поведение не воплощались в суровую действительность.
Хотя всем было ясно, что Джон никогда не станет Мозгом Британии , один понимающий учитель распознал в нем природным ум и творческие способности и рекомендовал его в ливерпульский Художественный колледж. Пройдя собеседование, на котором он был в костюме дяди Джорджа, в его рубашке и при галстуке, он был принят в колледж. У тётушки отлегло от сердца.
В отроческие года Джон стал всё чаще видеться с Джулией, и они крепко подружились. Она научила его играть на гитаре. Сама она играла ещё на банджо и недурно пела. Наверное, Джону страшно нравилось, что она для него скорее приятель, чем мать. С ней он мог запросто общаться на любом уровне. Джон рассказывал мне, что отправляясь с ним на прогулку, она цепляла на голову пару панталон, на манер шляпы, и надевала старые очки без линз. По пути она останавливала какого-нибудь прохожего, чтобы спросить дорогу, и при этом принималась чесать себе под глазом через пустую оправу. Причём, лицо её сохраняло при этом совершенно серьёзное выражение.
Их чувство юмора было очень похожим, и Джон в то время, наверное, был на седьмом небе. Но судьба готовила им обоим жестокий удар. Их счастье оборвалось резко и трагически. Однажды, возвращаясь из гостей (она навещала Джона и Мими), Джулия направилась к автобусной остановке .Остановка бала всего в каких-то двухстах ярдах, на другой стороне улицы с оживлённым движением. Но Джулия не успела перейти, её сбил водитель, тут же смывшийся с места происшествия. Она умерла почти сразу. В душе Джона осталась пустота и горечь. Для самозащиты он надел маску сурового, неприступного парня. Он больше не хотел, чтобы ему делали больно. Лучше всего он мог выразить себя в музыке. В музыке и искусстве.
После каникул мы с Джоном были в колледже неразлучны. У Джона в те времена было мало друзей, но это были преданные ему люди, поэтому мне с ними было трудно. Поначалу они, по-моему, не принимали меня всерьёз. Я была «не из той оперы». Они были уверены, что наша дружба не будет долговечной. «Она с того берега. Ей далеко до Брижит. (Бардо была для Джона женщиной его мечты.) Она совсем не шальная. И что он в ней находит? Не может быть, чтобы это было серьёзно...» Вслух ничего такого они не говорили, но по выражению лиц, по их реакциям я догадывалась, что у них на уме. Я, со своей стороны, и не надеялась, что когда-нибудь меня признают своей в этом кругу. Что касается Джона, то он тоже подвергался сильной критике, только уже со стороны круга моих друзей. «Ты с ума сошла, он же чудик. От него будут одни неприятности. Ты что, сама напрашиваешься?» Оппозиция была со всех сторон. Но никто не мог помешать нашей любви, даже если в доводах критиков было много правды. Мы любили друг друга, и это было для нас главным.
Мы с Джоном обедали в кафе за сценой, чтобы быть подальше от посторонних глаз. Там к нам частенько подсаживались два его приятеля из школы рядом с колледжем — Джордж и Пол. Они оба были худыми и школьная форма неловко висела на них.Пола Джон знал уже давно, а Джордж появился сравнительно недавно. Они оба много и с воодушевлением говорили, только не о школе, а о музыке. О гитарах и последних записях Чака Берри, Бо Диддли и Бадди Холли. Пол уже сносно играл на гитаре, а Джордж с остервенением учился этому же. Они являлись, принося с собой пакетики рыбы с сухой картошкой и свой энтузиазм. Оживлённая беседа шла так долго, насколько позволяло время. Сначала я чувствовала себя среди них чужой. Я не знала почти никого, о ком они тараторили, захлебываясь от восторга. Другое дело, если б они говорили о Фрэнке Синатре или даже о Чайковском, но, чёрт возьми, кто такой этот Бо Диддли? Я не имела об этом даже смутного представления. Но очень скоро они прошли со мной ускоренный курс истории рок-н-ролла, и я многое узнала. Мне стало понятно также, как два студента могут прожить на 8 шиллингов в день. Я сама тратила на дорогу 2 шиллинга. А Джон всегда был «на мели». Гитарные струны стоили тогда дорого, а сигареты вообще создавали огромную брешь в студенческом кармане, не говоря уже о вылазках в кабаки. Времена были трудные, но, чёрт возьми, такие весёлые!
Однажды, помню, наша компания пошла «бухнуть» в местный кабачок «Щель» («Ye Cracke») Было это днём, в обеденное время. Мы там пили и веселились, как вдруг с улицы донёсся какой-то шум. Мы выскочили, чтобы посмотреть, в чём дело. У кабачка остановился блестящий спортивный автомобиль-красавец, за рулём которого сидел — мы сразу узнали его — сам Джон Грегсон, звезда эстрады, экрана и «Женевьевы». Я, конечно, растерялась и застыла на месте. Другое дело Джон. Он кинулся куда-то в сторону и пропал. Через какое-то мгновение он появился снова, держа в руках грязный рваный сапог, каковой он и вручил, довольно резво, Джону Грегсону со словами: «Позвольте получить ваш автограф, босс!» Джон был явно в экстазе от своей находки. Просить автограф на клочке бумаги — это так банально, ему это и в голову не пришло бы. А сапог — другое дело, это так оригинально. Джон Грегсон тоже был доволен. Он залился раскатистым смехом, расписался на сапоге и умчался вдаль, растворившись в лучах заката. Забавный маленький эпизод, который сейчас приятно вспомнить.
Когда у нас с Джоном хватало денег, мы шли в кино. Нам нравилось смотреть фильмы, но дополнительная возможность побыть рядом в тепле и тесной близости ещё пару часов казались просто блаженством. Если денег на такую роскошь не хватало, мы шли в местное китайское кафе, где прославились тем, что умели растянуть чашку кофе на целых два часа. Хозяева, наверно, понимали горькую судьбу бедных студентов и не прогоняли нас. Мы с Джоном в те далёкие дни просто сидели друг против друга, взявшись за руки (под столом) и пожирали друг друга безумными глазами. Наверно, если бы всё вокруг рухнуло, мы бы не заметили, потому что совершенно отключались от постороннего мира. В такие моменты Джон много рассказывал мне о себе. А любопытство моё было неистощимо. Мне хотелось узнать, какая муха его укусила, и почему он одевался и вёл себя, как отъявленный тэдди-бой, хотя по происхождению и воспитанию относился к среднему классу.
Джон объяснил: если столкнёшься с бандой хулиганов, у тебя больше шансов выжить, если ты похож на них. Тогда они вряд ли тронут тебя. Другое дело, если ты одет прилично, да ещё в очках. Джон часто называл себя трусом, но если его доводили, он мог драться так же яростно, как и те, кто нападал. Но сначала он использовал все мыслимые уловки, чтобы избежать столкновения. Если вам когда-либо приходилось сталкиваться нос к носу с шайкой ливерпульских уличных хулиганов, вы легко поймёте стратегию Джона. Там выживают самые стойкие.
Я очень рано поняла, что жизнь с Джоном не будет «малиной». Обстоятельства жизни сделали из него сердитого молодого человека, и я поняла, что должна быть готова к необъяснимым вспышкам его ярости. С ним было так: безмятежное счастье и радость в один момент, и кромешный ад — в следующий. Он вдруг обвинял меня в недостатке любви к нему, в неверности, в том, что я слишком долго смотрю или говорю с другим представителем противоположного пола. Ревность Джона, его самодурство бывали иногда невыносимы, и я превращалась в издёрганную, дрожащую развалину — в такой степени, что при мысли о том, что завтра надо идти на занятия, меня охватывал цепенящий озноб. Я не представляла, что меня ждёт впереди. Моя любовь к Джону была какой-то странной. Я была полностью во власти его чар, но ужасно его боялась — 75% времени. Он как будто испытывал пределы моего терпения. Единственное, что поддерживало меня в то время, то это мысль: если я смогу выстоять, к Джону вернётся вера в человека. Если он сможет поверить хотя бы в одного человека, он уже будет на пути к смирению своего беспокойного духа. А мне очень, очень хотелось, чтобы он обрёл душевный покой — ради себя и ради меня.
Хотя у меня было много поводов порвать с Джоном, я просто не могла этого сделать. Я никогда ему не изменяла. Если я была не с ним, то сидела дома и смотрела с мамой телевизор или готовила домашние задания. Развлекалась я только с Джоном и никогда — без него. Когда мы гуляли с ним, он старался задержать меня подольше, до последнего поезда на Хойлэйк, и тогда я залезала в вагон, где было полно пьяных ночных гуляк. В эти поздние часы я часто бывала единственной женщиной в поезде. Другие женщины не были так глупы. Это были кошмарные поездки. Я забивалась куда-нибудь в дальний угол, раскрывала большую газету или книгу и пряталась за ней, стараясь не привлекать к себе внимание.
Другая бы на моём месте не растерялась, обратила бы ситуацию в свою пользу и превратила всё в шутку. А я, из-за своей проклятой застенчивости и робости, была одним комком нервов и умирала от страха. Двадцать минут в поезде казались мне долгими, долгими часами.
Джордж и Пол в те дни часто заходили в колледжскую столовую. Джордж был в совсем нежном возрасте — ему едва минуло 16, Полу было 17, Джону 18, a мне 19. Мы были ещё совсем дети. Пол вовсю старался походить на студента. Чтобы скрыть ненавистную школьную форму, он застёгивал плащ или пальто до самого горла. Он носил длиннее по тем временам волосы — конечно, насколько это позволяли школьные правила. Он водил своими большими задумчивыми глазами по столовой, с завистью глядя на студентов и страстно мечтая о том дне, когда, закончив школу, сможет пойти по своей собственном тропе.
Когда очередной семестр подходил к концу, и назревали экзамены, у нас вдруг появлялась масса свободного времени, потому что резко сокращалось число уроков. Теория была такая: если после двух лет учёбы мы ничему не научились, то уже не научимся никогда. В соответствии с этой теорией нам давали много свободного времени перед грозными промежуточными экзаменами. В такие дни мы с Джоном выходили под ручку из ворот колледжа и шли в кино, или садились на автобус и ехали в Вултон к тётушке Мими. Мы были рады хоть немного побыть вместе. Но нам это редко удавалось. Когда мы бродили, забыв обо всём на свете и витая в облаках, резкий свист или окрик грубо возвращал нас на землю. Это могло значить только одно — Джордж.
«Привет, Джон! Привет, Син!» Догнав нас, он заводил свою обычную песню: «Вы куда? Можно мне с вами?» И ни у меня, ни у Джона не хватало духу сказать этому худенькому, долговязому пареньку в школьной форме: «Слушай, пацан, вали отсюда! Мы хотим побыть одни, разве не видишь?» Бедный Джордж! Он ещё не дорос до серьёзных любовных романов и ни о чём таком не имел понятия. И вот мы проводили такие потерянные часы странной троицей, не зная, что с собой поделать.
В других случаях, когда Пол тоже «случайно» оказывался свободен от занятий в школе, мы садились на автобус, вместе с гитарами и ехали домой к приятелю матери Джона. Джон дал ему непочтительное прозвище Дергунчик. Дергунчик был старшим официантом и имел ненормированный рабочий день. Джон рассчитывал всё так, чтобы дома никого не было. Всё это казалось мне «как-то не так». «А как же мы попадём в квартиру?» — спросила я в первый раз, полная опасений. Ответ Джона совсем не успокаивал: «Э, не волнуйся. Попадём запросто. Он обычно оставляет окно в чулан открытым». Окно действительно оказалось приоткрытым и было достаточно широким, чтобы один из нашей бродячем банды мог в него протиснуться. Потом дверь открывалась изнутри, и, обгоняя друг друга, мы врывались в пустую квартиру. Обосновавшись там — иногда легально, а чаще вот так, нелегально, ребята садились по-турецки на полу, настраивали гитары и начинали тренироваться. Музыка захватывала меня, и все страхи пропадали. Джон, Пол и Джордж, играя свою музыку, забывали обо всём на свете. Обычно они сначала внимательно слушали пластинку, а затем старательно пытались воспроизвести её звучание. Несмотря на то, что играли они тогда не бог весть как, я начинала уже «притарчивать» на их музыке.
«Сейшн» обычно длился часа два. За это время чулан, понятное дело, лишался кое-каких съестных припасов, и мы пили чай, заедая его бутербродами с сыром или что там мы находили. Потом аккуратно всё прибирали за собой и исчезали, оставив всё так, как там было до нас. После одного из таких налётов Джордж поведал Джону свои мысли о пригодности меня как подруги: «Она вообще-то ничего, Джон, во всём, кроме одного». Длинная пауза... «Что же это?» — спрашивал Джон. Заметно робея, Джордж выдавливал из себя: «Ну, это... В общем, у неё зубы как у лошади».
Экзамены нагрянули так неожиданно, что мы не успели о них как следует подумать. Атмосфера в колледже была серьёзной. Беззаботное настроение студентов драматически сменилось лёгкой истерией и паникой. Это был критический момент. Не сдашь — останешься в этом большом, злом мире без руля и без ветрил. Мы сразу как-то здорово повзрослели за эти дни от мыслей о несладких ассоциациях, вызывавших этим жутким словом — провал. Сразу полезли в голову покаянные мысли: Эх, зачем мы убили столько времени в этом проклятом кабаке! Эх, зачем мы проваландались столько времени, вместо того чтобы заниматься! Эх, зачем... Но каяться было уже поздно. Надо было демонстрировать свои знания, какие бы они ни были.
Но вот экзамены прошли, и мы снова были свободны. Груз забот и волнений был сброшен, наше будущее было в руках богов, и мы опять погрузились в жизнь, полную развлечении. Наступили летние каникулы, результаты экзаменов ожидались не ранее конца августа, так что мы могли немного отдохнуть. За время каникул я совершила массу поездок из Хойлэйка в Ливерпуль и обратно, и мы с Джоном часто проводили время вместе со Стюартом Сатклифом. Стюарт жил в квартире в очень большом доме на Гамбиэ-тэрас, очень близко от колледжа и совсем рядом с любезной моему сердцу Начальной художественной школой.
Его большая комната была лишена всяких удобств. В одном углу, под широченным и грязным окном без малейшего намёка хоть на какую-нибудь занавеску, одиноко лежал широкий матрац. Половицы били там и сям заляпаны масляной краской самых разных цветов. Центральное место в комнате занимал мольберт. Повсюду были беспорядочно разбросаны законченные или брошенные в приступе творческого разочарования полотна. Короче говоря, комната Стюарта была архетипом мастерской нищего художника. Когда я появилась там в первый раз, я просто пришла в ужас .Как он мог жить в таких условиях? Черный от сажи камин был забит каким-то хламом. На каминной решётке валялись груды начатых тюбиков из-под краски. Стены были увешаны плакатами и выполненными углём прекрасными эскизами обнажённой фигуры Джун, королевы красоты в нашем колледже. Мне страшно захотелось засучить рукава и взяться за уборку. Я почувствовала сильный материнский инстинкт. Вообще у Стюарта был такой вид, словно он отчаянно нуждается в любви и заботе. Он был весь такой щупленький, мягкий, нежный и впечатлительный. Вся его жизнь была в искусстве. Комфорт и жизненные удобства ничего не значили для него. Место, где можно переночевать, да немного денег на краски и холсты — больше ему ничего не нужно было. Его комната была его крепостью, а независимость и свобода творчествa превосходили любую другую потребность.
Однажды Стюарт сказал, что хочет как-нибудь участвовать в той музыке, которую делают ребята. Джон имел на него сильное влияние, и для Стюарта было важно общаться с ним на всех уровнях. Джон выдвинул предложение, которое устраивало всех. В то время Джордж играл на соло-гитаре, а Пол и Джон на ритм-гитарах, поэтому им был нужен басист. Стюарт со своим энтузиазмом мог бы занять эту вакансию. Но для этого надо было начать с абсолютного нуля и очень быстро подучиться.
Когда Джон высказал эту мысль, Стюарт был вне себя от радости. Основным препятствием было, конечно, отсутствие бас-гитары. Для студента с маленькой стипендией этот инструмент стоил немыслимую кучу денег, но такая ерунда не могла остановить Стюарта. Он наскрёб денег на первый взнос, чтобы приобрести гитару в рассрочку. Конечно, ему пришлось влезть в долги, но для него это было делом привычным. Зато он получил то, что хотел, и был полон решимости овладеть инструментом.
Стюарт больше других нуждался в похвале и поощрении. С помощью Джона он очень быстро освоил основные гитарные аккорды. Каждую свободную минуту он посвящал занятиям, стремясь улучшить технику и увеличить скорость игры. Он очень ждал от Джона похвалы за свои усилия, и получал её, когда действительно заслуживал. Надо сказать, всё это было для Стюарта очень не просто; во-первых, при его субтильных размерах гитара была ему слишком велика, но главная беда — пальцы, несчастные кровоточащие пальцы! Кожа на пальцах и так заживает слишком медленно, а Стюарту нужно было освоить инструмент как можно быстрее. В результате, натянутые струны безжалостно вонзались в ещё не зажившую кожу, причиняя ему страшную боль.
Под конец летних каникул стали известны результаты экзаменов. Они были малоутешительны.
Я-то прошла, но Джон завалил предмет, который больше всего ненавидел — шрифты. Что делать? Это должен был решить директор колледжа с одобрения педсовета. Оставалось только молиться богу и ждать. Слава богу, нам повезло. Джону разрешили пересдать шрифты в будущем году, а пока он должен был специализироваться по дизайну, с тем, чтобы через два года получить диплом дизайнера.
Я говорила, что Стюарт находился под влиянием Джона. Но и Стюарт разнообразно влиял на Джона. Джон восхищался живописными работами Стюарта настолько, что и сам решил заняться живописью, для чего перешёл на отделение живописи. Я же выбрала иллюстрацию — предмет, который любила, а главное, который мне легче давался.
Со временем я стала замечать, что Джон привлекает к себе внимание представительниц противоположного пола. Сам он тоже не был женоненавистником, поэтому я не очень радовалась тому, что мы оказались на разных отделениях. Но наши чувства друг к другу были достаточно сильны, и я не боялась, что кто-нибудь может его у меня отбить.
Учёбу на новом, осеннем семестре мы начали с большим подъёмом. Было страшно интересно изучать новый предмет. Мы поднялись ещё на одну ступеньку по лестнице карьеры и от этого чувствовали себя старше и увереннее смотрели в будущее. В колледже мы уже считались «старичками». Мы с Джоном всё свободное время были вместе. Моменты любви и счастья чередовались со сценами ревности и маленькими ссорами. Непредсказуемые словесные и физические выпады Джона продолжались, особенно когда он был пьян. Его мучили глубоко въевшиеся душевные раны, но неистощимый юмор присутствовал неизменно. Вот типичный пример. Направляясь к Мими, мы обычно садились на второй этаж автобуса, на заднее сидение, потому что Джон не мог обойтись без сигарет. Однажды прямо напротив, спиной к нам, сел лысый человек — какой-нибудь простой работяга, ехавший домой после тяжёлого трудового дня и, наверное, мечтавший об ожидавшем его дома рагу из барашка с овощами. В руках он держал свежий номер «Ливерпульского Эха». Джон, не меняя выражения лица, стал тихонько щекотать ему лысину. Он тут же отдёргивал руку, как только ничего не подозревающий работяга собирался почесать раздражавшее его место. Это продолжалось довольно долго. Лицо его краснело всё больше и, в конце концов, побагровело. Он совсем потерял покой, разнервничался, уронил газету на пол, но всё ещё ни о чём не подозревал. А преступник сохранял полное спокойствие, его лицо не выражало никаких эмоций. Даже когда бедняга обернулся в тщетной попытке обнаружить причину раздражавшего его дискомфортa, Джон просто повернул голову к окошку и стал что-то насвистывать, как будто ничего, кроме открывавшегося из окна вида, его не интересовало. Что касается меня, то я просто сгорала от стыда. Лицо моё покрылось всеми цветами радуги, по нему градом катился пот. Всё мое сочувствие было на стороне невинной жертвы. Когда мы, наконец-то, сошли с автобуса, у меня вырвался вздох облегчения.
Но преждевременно. На улице Джон открыл второе отделение своего концерта, как бы для того, чтобы развлечь всех, кто был в автобусе. С ним произошла гротесковая метаморфоза. Он вдруг превратился в калеку-хроникa, нижняя челюсть его опустилась, а лицо приняло идиотское выражение. У Джона была потребность шокировать людей, вызывая у них отвращение к себе, и в таких случаях он действительно меня шокировал. Конечно, когда рядом были друзья, он был в центре внимания, апеллируя к садистской грани их характеров. И хотя юмор Джона вызывал во мне страшно неловкое чувство, он делал это так тонко, что чаще всего предмет насмешек не догадывался, что над ним издеваются .Так что никто не обижался — ну, а жизнь поэтому никогда не была скучна.
На третьем курсе меня вдруг стали преследовать боли в желудке. Я крепилась, старалась не замечать их, надеясь, что они пройдут caми по себе — таково моё отношение вообще к любым трудностям — но они не проходили. К своему ужасу, я обнаружила, что теперь довольно часто должна день, а то и два оставаться дома, пропуская занятия. И это в очень важный для меня учебный период. Даже когда мне было совсем невмоготу, я редко обращалась к врачу, надеясь на то, что вылечусь сама. Однажды, в один прекрасный солнечный день мы с Джоном вышли из колледжа и отправились к Стюарту. Его не было дома, но соседи впустили нас. Мы были только рады побыть вместе наедине и начали заниматься безумной, страстной любовью. Посреди этих безумных любовных утех меня вдруг так схватило, что я скорчилась в страшнейшей агонии и заорала благим матом. Надо сказать, что момент был самый неподходящий! Джон страшно перепугался. Я никогда не видела его таким обеспокоенным. Из-за чего это меня так вдруг прихватило? Сквозняк (я всегда все свои боли сваливала на сквозняки)? Но этот сквозняк больше походил на ураган и, похоже, не собирался утихать. Боли усиливались, и мною овладела настоящая паника. Моей первой мыcлью было: домой, скорее домой к маме! Джон довёл меня до вокзала и осторожно усадил в вагон. Когда я добралась до дома, мама открыла мне дверь, только взглянула на меня и бросилась к телефону. «Доктор? Умоляю Вас, срочно приезжайте, моей дочери очень плохо». Через полчаса приехал врач, быстро осмотрел меня и вызвал скорую, которая с воем сирен умчала меня в местную больницу. Всё это произошло так быстро, что я не успела даже опомниться. Я только помню, что успела попросить маму связаться с Джоном и сообщить ему, где я и почему. Я беспокоилась о нём больше, чем о себе.
В больнице мне сказали, что у меня явные признаки аппендицита, поэтому придётся полежать там две недели под наблюдением. Господи, подумала я, какая скука! Вся эта мелодрама из-за какого-то аппендикса. Я впервые в жизни оказалась в больнице и, надо признаться, мне там очень понравилось. Целый день валяйся себе в постели — и никаких угрызений совести. Какая роскошь! Я лежала там со своим аппендиксом, с улыбкой на устах, ела виноград и шоколад и мечтала о том, что вот придёт Джон и осыплет меня любовными ласками.
Его первый визит заставил меня поволноваться. Мне было очень грустно, и я днём и ночью думала о нём. Когда наступил день свиданий, я вся превратилась в комок нервов. Я сидела в кровати в своей лучшей ночной сорочке, мои щёки возбуждённо горели, я с нетерпением ожидала великое событие. По всем палатам пронёсся звонок, возвестивший начало дня свиданий. Друзья и родные больных ворвались в нашу палату, сжимая в руках букеты ярких цветов и полиэтиленовые пакеты с продуктами, фруктами и сладостями. На их лицах было выражение нетерпения и надежды. За первыми всплесками дурной радости последовала привычная тишина. Люди перешли на шёпот и разбились на мелкие группки. А я так и осталась сидеть в своей кровати. Краска возбуждения на моём лице сменилась краской неловкого смущения и стыда. Время шло, а Джона всё не было. Я не могла поверить. «Как он мог?! — думала я. — После этого я не стану с ним больше разговаривать». Я уже готова была разреветься, как вдруг в дверях показалась такая знакомая голова со знакомой причёской и таким родным, рассеянно устремленным в пространство взором. Я быстренько нацепила очки и — ура! — он, наконец, узнал меня. Я была вне себя от возбуждения. Мне так много надо ему сказать. Мы целый час будем вместе. Но нет! Угадайте, кто плёлся вслед за ним, когда он, красный как рак, шёл к моей кровати? Ну конечно, Джордж во всём своём юношеском великолепии. У них был такой трогательный вид, что я разрыдалась. Мне никогда не забыть того выражения, которое было на лице у Джорджа. Он пришёл за компанию, по просьбе Джона. Широкая улыбка расползлась по всему его лицу, и ответить на неё я смогла только разревевшись, как девчонка. Наверное, в эту минуту он подумал: нет, ей богу, я никогда не научусь понимать этих девчонок!
Когда Джон понял, как чувствительно я реагирую на эту ситуацию, он поспешно выпроводил смущённого Джорджа из палаты и начал меня успокаивать. Говорят: всё хорошо, что хорошо кончается. Как бы стремясь наверстать упущенное время, мы взялись за руки и стали целоваться так целомудренно, как это было возможно при тех обстоятельствах. Когда прозвенел звонок, возвестивший об окончании свидания, Джон попрощался — за себя и за выставленного Джорджа. Они ушли, чтобы перекусить у моей матери и поездом вернуться в Ливерпуль.

Читать далее комментарии.

МЫ ЛЮБИЛИ ДЖОНА, ОН БЫЛ ЧАСТЬЮ НАШЕЙ ЖИЗНИ Двоюродный брат Джона, Стенли Пэйркс, делится воспоминаниями о семейной жизни Леннона.

Полагать, что Стэнли Пэйркс — воплощённая антитеза рок-н-ролльной жизни, есть все основания. Он живет в живописном местечке Ларгс и гуляет со своей собакой по пляжу в ветреные дни.
Во время чаепития с ним и его женой Дженет в зале их опрятного дома в голову как-то сразу не приходят образы кричащих подростков и наркотических вечеринок, а также такие понятия, как Битломания. Тем не менее, уже больше 40 лет жизнь этой пары затронута не просто легендой о величайшей поп-группе шестидесятых, но и кровными узами с человеком, который в шутку утверждал, что он более популярен, чем Иисус Христос — Джоном Ленноном.
Они могут поделиться воспоминаниями, о которых поклонники Битлз могут только мечтать. Они были особыми гостями на премьере «Вечер Трудного Дня» в Ливерпуле и «На помощь!» в Дорчестере и в Лондоне, и встретились со звездами того времени. Стэнли вспоминает встречу с Марлен Дитрих и подслушанный разговор диктора Дэвида Фроста, который пытался произвести на какую-то девушку впечатление, хвастая приятельскими отношениями с Джоном Ленноном. «Я сидел около него и еле сдерживал улыбку. Он не имел понятия, что я — родственник Джона».
69-летний Стэн — двоюродный брат Леннона и самый старший из его ныне здравствующих родственников. Он добродушно смеётся и выглядит намного моложе своих лет. Лёгкий след ливерпульского говора всё ещё слышен в его шотландском акценте, и когда он улыбается, на секунду явственнее становятся семейные черты.
Теперь Стэн, страстно увлекающийся фотографией, соединил 12 частных фотографий Леннона для специальной семейной «мемориальной доски», которая будет доступна для всеобщего обозрения через месяц, и также её можно будет приобрести. Он говорит, что он хочет «вернуть» своего двоюродного брата его собственному семейству.
Для всех Леннон был и все ещё остаётся культурной иконой. Однако для Стэна Пэйркса он был любимым младшим двоюродным братом, который увязывался за ним при поездках в парикмахерскую или на прогулки в парк. Когда Битлз выступали в Шотландии в свои ранние дни, Стэн, тогда живущий в Эдинбурге и работающий в сфере торговли моторами, ездил с Джоном встречать Джорджа, Пола, и Ринго, после чего кaпот его машины был весь покрыт глубокими царапинами и признаниями, написанными помадой, оставленными истеричными фанатками.
«Тогдашняя девушка Пола, актриса Джейн Эшер, была просто красавица», — вступает в беседу Дженет, предлагая ещё чашку чая. — «Могу сказать, что Джордж был моим любимцем, он был настоящим джентльменом».
Недавний визит вдовы Леннона, Йоко Оно, в Ливерпуль, где она присутствовала на открытии статуи её покойного мужа в городском аэропорту, вызывал горечь и негодование в Стэне, которые не прошли за эти годы. Он все еще обвиняет «эту женщину» в том, что она оторвала Леннона от его семьи.
«Поразительно, почему это она была приглашена на открытие статуи, а ни один из членов семьи Джона не присутствовал», — говорит он, и лицо его принимает напряжённое выражение. — «Джулиан и его мать, Синтия, теперь живут за границей, но семья поддерживает контакт с ними. Я ездил навестить Джулиана, когда он играл со своей группой в Эдинбурге несколько лет назад».
Стэн рад, что Оно купила дом детства Леннона на Менлав Авеню в Ливерпуле для Нэшнл Траст, но он добавляет: «Я лишь надеюсь, что она отдаст его им, как и обещала».
Он сменяет тему, с гордостью показывая семейные фотографии Леннона — позирующего с новым велосипедом ребёнка и улыбающегося в объектив подростка с курткой, небрежно накинутой на одно плечо. «Я помню, как он однажды приехал в гости к нам с Джен, и был очень возбужден, потому что он только что выпустил песню под названием «Люби меня». Мне эта песня понравилась».
Среди памятных вещей Стэнли — а он всегда страстно увлекался фотографией и собирал семейные реликвии — задумчивые письма от Леннона из его дома в Нью-Йорке, где небрежным почерком Джона написано: «Я скучаю по Шотландии больше, чем по Англии». Связь семьи с севером появлялась случайно. Стэнли рос в Ливерпуле вместе с Ленноном. Они были сыновьями двух сестер, принадлежащих семейству, состоящем из пяти энергичных женщин.
Отец Стэна умер рано и мальчика отправили в школу-интернат в Пиблсе. В 1949 его мать вышла замуж за Берти Сатэрланда, зубного врача из Эдинбурга. Дом мальчика теперь находился на Ормидэйл Террейс, возле стадиона Меррэйфилд.
Стэн вспоминает: «Именно тогда Джон начал приезжать в Эдинбург на автобусе к нам в гости. Всего нас, двоюродных братьев и сестёр, было шестеро, но мы с Джоном и наша двоюродная сестра Лейла были особенно близки».
Самые любимые воспоминания связаны с хутором в Дернессе, принадлежащим отчиму Стэна. Дети и взрослые садились в автомобиль и отправлялись на север, и эти особенные поездки продолжалась приблизительно с того времени, когда Джону было девять, до тех пор, пока ему не исполнилось шестнадцать.
«Он любил проводить там каникулы», — говорит Стэн. — «Он бегал вокруг холмов, строил дамбы, рылся в песке и делал зарисовки хуторов и пейзажа. Он никогда не забывал те времена и часто вспоминал о них, когда мы встречались, будучи уже взрослыми».
Стэн вспоминает о родном отце Леннона как о персонаже, которого в семье упоминали не иначе как «этот Альф Леннон». Мать Джона, Джулия, между тем, встретила другого человека, и тётя Мими, лидер в семье, взяла на себя роль матери для Джона, когда ему было всего пять лет.
Стэн говорит как хранитель семейных традиций, а не поклонник. Он снисходителен к своему знаменитому родственнику и смеётся, говоря о едком чувстве юмора Джона, но вдруг мрачнеет, вновь переживая то утро, когда стала известна весть об убийстве. Леннон звонил за несколько недель до того, как он был застрелен возле его дома в Нью-Йорке в 1980 году.
Стэн печально качает головой: «Он сказал мне, что ему хочется, чтобы вся семья встретилась у нашей тети в Ливерпуле, и что он так хочет поболтать о старых временах... По сей день мы даже не в курсе, был ли Джон похоронен или кремирован. Йоко ведь не пригласила нас на похороны, предоставив нам переживать наше горе наедине с собой. Целый мир был в шоке от потери такого великого музыканта, а мы просто тосковали без нашего Джона».
Вспоминая о браке Джона и Йоко, Стэн не может ужержаться от гнева. «Я приехал навестить их в огромном особняке в Аскоте, который купил Джон. Он встретил меня снаружи дома, и мы покатались на купленной им машине, которая могла проехать по озеру и по грубому ландшафту. Мы словно снова были мальчишками. Как только мы вернулись к дому, где была Йоко, Джон вдруг как-то притих, а потом ушёл. Сердце кровью обливалось».
Стэн рассказывает, а его жена Джанет кидает на него нежные взгляды и иногда пытается что-то добавить от себя. Она соглашается, что их образ жизни в приморском городе бесконечно далек от прежнего вихря тусовок и премьер. Стэнли признает, что Битлы были захвачены вихрем совершенно безумной жизни, когда к ним пришла слава, но он сам, более консервативный по природе, оставался в стороне от бурных излишеств рок-н-ролла. Он говорит: «Я был на одной из их вечеринок и видел, что там было очень много наркотиков. Около моего стула стояла чашка чаяб и краем глаза я заметил, что чья-то рука бросила туда что-то. Я выловил это, как оказалось — ЛСД. Мне осталось только посмеяться. Не было никакого способа заставить меня принять наркотик».
Он также приходил в гости в известную студию Эбби Роуд, когда Битлз записывались там, и Джон даже однажды вовлёк его в игру на сопровождающих инструментах. «Некоторым из нас были выданы симбалы, барабаны, вещи, которыми надо было трясти или стучать, кому-то сказали петь «ла-ла-ла», — говорит он. — «Очевидно, эти этюды использовались на некоторых из ранних записей. Я понятия не имею, где можно услышать меня, но это было моим единственным соприкосновением со знаменитыми песнями».
В этом доме нет никаких фотографий Битлз, ничто не намекает на то, что Джон Леннон — родственник хозяев. Вместо этого — портреты ребенка, которые выделяются среди керамических украшений. Это — собственный сын пары, Джон (названный по имени отца Джанет), который умер от болезни сердца в 1967 году в возрасте двух лет. «Сегодня болезнь нашего мальчика, наверное, излечима», — говорит Стэн. — «Джон пробовал сделать всё, что мог, чтобы положить его в больницу на Грейт Ормонд Стрит в Лондоне в хирургическое отделение, но было слишком поздно...»
Джанет благодарна за участие Леннона. «Я любила его. Он был немного саркастичен, но я думаю, что это была просто защита. Я подозреваю, что он был на самом деле застенчив и побаивался женщин... Но нет никакой причины, по которой наша комната должна быть увешана его фотографиями. Он был просто одним из членов семьи».
Сегодня Стэнли реализует собственный проект. Он планирует соединить созданный им ряд фотографий в книгу, которая будет называться «Семейный альбом Леннона». При помощи Solid Gold Disc Company, которая организует подобные проекты для звезд шестидесятых, включая Бадди Холли, будет выпущен альбом, включающий в себя копии 12 семейных фотографий Джона Леннона, начиная с детских и заканчивая портретами с первой женой, Синтией, и маленьким сыном, Джулианом. Книга всё еще в стадии разработки, она поступит в продажу в мае в Англии и за границей. Фотографии, главным образом, сделаны Стэнли.
«Я хотел сделать что-то, что покажет Джона не как суперзвезду, а как семьянина», — говорит он. — «Несмотря на противоречивые сообщения в печати, он фактически имел счастливое детство ребёнка из среднего класса, а также свою порцию семейной любви. В глубине души он всегда знал об этом и ценил это».

1940г. 9 октября
В 6 часов 30 минут вечера Джон Уинстон Леннон появился на свет в родильном доме на Оксфорд-cтрит (Oxford Street Maternity Hospital) в Ливерпуле. Мама — Джулия, билетёрша кинотеатра, папа — Фред, корабельный официант.
В 2000 году в честь юбилея Джона на госпитале укрепили мемориальную доску.

1941
________________________________________
Mарт
Джон оставлен на попечение его бездетной тёти, Мэри Смит (тётя Мими), и дяди Джорджа в доме №251 на Менлав Авеню (251 Menlove Avenue) в респектабельном ливерпульском районе Вултон (Woolton). В 1986 году альбом Леннона с не вошедшими в “Rock'n'Roll” песнями так и будет назван — “Menlove Ave”.

1942
________________________________________
Aпрель
Фред Леннон ушёл надолго в море, изредка посылая жене письма, в одном из которых пишет: «Дорогая, сейчас война, и пока ей не пришёл конец, желаю тебе хорошо поразвлечься!». Вот Джулия и сошлась с другим мужчиной, тоже официантом, Джоном Дайкинсом (Dykins), которого мальчик не любил и называл «Дергунчиком» за его суетливые манеры и тик лица.

1945
________________________________________
Cентябрь
Джон поступил в начальную (для детей от 5 до 11 лет) школу Давдейл (Dovedale Primary School) в Ливерпуле.


1946
________________________________________
Июль
Фред Леннон внезапно вернулся и забрал Джона в Блэкпул, намереваясь больше не возвращаться. Джулия выследила их и предложила пятилетнему сыну выбирать между папой и мамой. В конечном итоге Джон выбрал Джулию, которая вернула его обратно тёте Мими.


1952
________________________________________
Июль
Джон закончил начальную школу Давдэйл и в сентябре продолжил обучение в средней школе “Quarry Bank High Grammar School”.


1957
________________________________________
Июль
Школярству — конец! Джон становится студентом “College of Art” (Ливерпульский художественный колледж), где знакомится с Синтией Пауэлл, своей будущей женой, и Стюартом Сатклиффом, который стал его лучшим другом.
В 1992 году Пол выдвинет проект по превращению соседнего с колледжем здания Ливерпульского института в Институт исполнительского искусства (LIPA).


1958
________________________________________
15 июля
Джулия Леннон погибает под колесами автомобиля полисмена-отпускника, недалеко от дома тёти Мими на Менлав Авеню.

________________________________________
1960
________________________________________
Июль
Джон прерывает учёбу в художественном колледже.
________________________________________

1961
________________________________________
3 декабря
Брайан Эпстайн знакомится с Джоном и его друзьями: Полом Маккартни, Джорджем Харрисоном, Питом Бестом. Впереди — блистательная карьера, но пока у них только энтузиазм, молодость и большое желание прославиться.
________________________________________

1962
________________________________________
10 апреля
В возрасте 21 год в Гамбурге от кровоизлияния в мозг умирает лучший друг Джона Стюарт Сатклифф.
________________________________________
23 августа
Джон Леннон спешно женится на Синтии Пауэлл. Как вспоминал он позднее: «Синтия сказала, что беременна, и я ответил, чему быть, того не миновать, тогда нам надо пожениться». Бракосочетание происходило в том же самом ЗАГСе (Mount Pleasant Register Office), где 3 декабря 1938 года расписались родители Джона. Фред Леннон тогда сказал: «Я сделал это шутки ради: было очень смешно — взять и пожениться». Молодожёны живут в явочной квартире Брайана Эпстайна на Фолкнер-стрит.

1963
________________________________________
8 апреля
В 6 часов утра в ливерпульской больнице Сефтон Дженерал (Sefton General Hospital) родился сын Джона и Синтии — Джон Чарльз Джулиан.
________________________________________
28 апреля
Молодой отец Джон и крёстный отец (Джулиана) Брайан Эпстайн к неудовольствию Синтии улетают в Испанию на двенадцатидневные каникулы.
________________________________________
27 декабря
Газета «Таймс» объявила Джона и Пола лучшими композиторами-песенниками 1963 года.
________________________________________

1964
________________________________________
23 марта
Джон становится и модным писателем! Выходит его первая книга — “In His Own Write”, получившая восторженные отклики как критиков, так и читателей.
________________________________________
23 апреля
В Лондонском отеле «Дорчестер» (“Dorchester”) устроен торжественный обед для литераторов в честь Джона Леннона. Речь молодого писателя, которая должна была стать центральным событием мероприятия, длилась всего 5 секунд.
________________________________________
15 июля
Джон и Синтия покупают особняк «Кенвуд» (“Kenwood”) в Вейбридже, графство Суррей.
________________________________________

1965
________________________________________
9 января
Джон пробует себя в качестве чтеца, участвуя в телевизионной программе Питера Кука и Дадли Мура “Not Only ...But Also” («Не только, но и...») на Би-Би-Си, где читает свои стихи.
________________________________________
12 июня
Букингемский дворец объявляет, что Битлам присвоено звание Членов Ордена Британской Империи (MBE). На следующий день в знак протеста несколько кавалеров МВЕ вернули свои награды королеве. 26 октября сама королева Елизавета Вторая вручит эти ордена всей четвёрке.
________________________________________
24 июня
Выходит вторая книга Леннона — “A Spaniard In The Works”.
________________________________________
3 августа
Джон покупает тёте Мими бунгало в городе Пуле, графство Дорсет, куда она переедет в октябре.
________________________________________

1966
________________________________________
4 марта
Лондонская газета “Evening Standard” публикует интервью Морин Клив с Джоном, где он невзначай высказывает мнение, что «Битлз» популярнее Иисуса Христа. Это не вызовет никакой реакции в Британии. 29 июля американский журнал “Datebook” процитирует вне контекста эти слова, что тут же спровоцирует скандал: «библейский пояс» (южные штаты США) предают «Битлз» анафеме, радиостанции прекращают передавать их музыку, битловские пластинки, книги и плакаты сжигаются на кострах.
________________________________________
6 сентября
В баре неподалёку от Ганновера перед началом съёмок в фильме “How I Won The War” («Как я выиграл войну») Джон подстригает волосы и впервые надевает «бабушкины очки» в круглой оправе.
________________________________________
9 ноября
Джон посещает галерею “Indica” в Лондоне, где представлена 9-тидневная выставка авангардной художницы Йоко Оно, под названием «Незаконченные картины и объекты».
________________________________________
26 декабря
Джон вновь появляется в телевизионной программе Питера Кука «Не только, но и...» с комедийным скетчем, записанным 27 ноября. Он — в «бабушкиных очках», которые отныне являются неотъемлемой частью его нового имиджа.
________________________________________


1967
________________________________________
24 августа
Джон, Джордж, Пол посещают лекцию по трансцендентальной медитации Махариши Махеш Йоги в лондонском отеле «Хилтон».
________________________________________
25 августа
Битлы с жёнами едут на поезде в Бангор (Северный Уэльс) для участия в семинаре Махариши. В суматохе Синтия опаздывает на поезд. Впоследствии это свяжут с началом её разрыва с Джоном.
________________________________________
27 августа
Брайан Эпстайн обнаружен мёртвым в своей квартире на Chapel Street (Чапел-стрит) в лондонском районе Belgravia. В заключении судебно-медицинской экспертизы было сказано, что «смерть наступила в результате неосмотрительной передозировки снотворного», но впоследствии появились версии и о насильственной смерти.


1968
________________________________________
5 января

Фред Леннон
Джон встречается в особняке «Кенвуд» со своим отцом, который вскоре женится на девятнадцатилетней студентке Паулин Джонс, секретарше в компании «Эппл».

19 февраля
Джон и Синтия вместе с Джорджем и его женой Патти вылетают в Ришикеш (Индия), для изучения курса медитации под руководством Махариши. Пол с подругой Джейн Ашер и Ринго с женой Морин прилетают четырьмя днями позже.

12 апреля
Джон и Джордж вместе с женами спешно покидают Ришикеш на две недели раньше срока, осознав, что Махариши вовсе не такой уж святой, как им представлялось. Пол, Джейн, Ринго и Морин уехали ещё раньше.
________________________________________
Kонец мая
Джон тайно пригласил Йоко к себе в гости в «Кенвуд» пока Синтии не было дома. «Два девственника» становятся любовниками.
________________________________________
15 июня
Джон и Йоко Оно сажают два жёлудя у стен кафедрального собора в Ковентри. Эта акция проводится в рамках Национальной выставки скульптуры и является их первым совместным «событием» (хэппенингом).
________________________________________
18 июня
Джон и Йоко впервые появляются вдвоём «на публике» на премьере спектакля “In His Own Write”, поставленном по книгам Джона в Лондонском Национальном театре «Олд Вик» его другом актёром Виктором Спинетти. Фаны осыпают пару расистскими оскорблениями в адрес «мерзкой косоглазой».
________________________________________
1 июля
Открытие в галерее Роберта Фрейзера первой художественной выставки Джона “You Are Here” («Ты — здесь») посвященной Йоко. Перед открытием Джон и Йоко запустили в небо над Лондоном 365 шаров, надутых гелием.
________________________________________
31 июля
Бутик «Эппл» закрыт, товары розданы бесплатно. Убытки составили 200 тысяч фунтов стерлингов. Ещё один хэппенинг. Долой капитализм, да здравствует коммунизм!
________________________________________
22 августа
Синтия подаёт на развод, мотивируя супружеской изменой Джона с Йоко. Брак расторгается 8 ноября.
________________________________________
18 октября
Полицейский обыск на квартире, снимаемой Ринго, где временно обосновались Джон и Йоко. Обнаружено 219 гран (чуть больше 14 граммов) марихуаны. Пара также обвиняется в сопротивлении полиции и арестована, но выпущена на свободу под залог.
________________________________________
25 октября
Джон и Йоко делают заявление об их будущем ребёнке, рождение которого ожидается в феврале 1969 года.
________________________________________
21 ноября
У Йоко — выкидыш. Джон не отходит от её койки в “Queen Charlotte's Maternity Hospital” (Больнице материнства и младенчества имени королевы Шарлотты) в Лондоне.
________________________________________
28 ноября
На Джона наложен штраф в 150 фунтов стерлингов за незаконное хранение марихуаны плюс 20 гиней за судебные издержки. Как Джон, так и Йоко признаны невиновными по обвинению в сопротивлении полиции.
________________________________________
11 декабря
Джон и Йоко принимают участие в ТВ-шоу группы «Роллинг Стоунз» “Rock and Roll Circus” («Рок-н-ролльный цирк»).
________________________________________
18 декабря
Джон и Йоко появляются на сцене «Королевского Альберт Холла» в больших белых мешках во время “Alchemical Wedding” («Алхимической свадьбы»), рождественского вечера, организованного Движением андерграундного искусства.
________________________________________
23 декабря
Джон и Йоко в рождественских костюмах вручают подарки собравшимся и детям на рождественский вечер фирмы «Эппл».
________________________________________

1969
________________________________________
18 января
Джон даёт интервью Рэю Коулману для журнала “Disc and Music Echo”, в котором в частности говорит: «Эппл» терпит убытки каждую неделю. Если так будет продолжаться и дальше, то не пройдёт и шести месяцев как мы просто разоримся». Прочитав это, к ним на помощь поспешит Аллен Клейн.
________________________________________
20 марта
Джон и Йоко летят из Парижа в Гибралтар, где останавливаются всего на 70 минут. За это время они регистрируют брак в британском консульстве и возвращаются в Париж.


24 марта
В Париже Джон и Йоко обедаютв ресторане “Nobel” с Сальвадором Дали.
________________________________________
25-31 марта
Ещё одно «событие» Джона и Йоко — «постельная» акция в Амстердаме.
За семь дней в апартаментах отеля «Хилтон» пара даёт сотни интервью и делает многочисленные заявления о мире. Джон вспоминает позднее: «Невозможно забыть разочарованный вид этих репортёров, толпящихся и отталкивающих друг друга у дверей нашего номера в напрасной надежде заснять публичный секс, когда они поняли, что мы не только не занимаемся сексом, но даже лежим одетыми!».

22 апреля
Джон меняет своё второе имя Уинстон на Оно. Официальная церемония смены имени проходит в присутствии нотариуса на крыше здания «Эппл».

4 мая
Джон и Йоко купили имение Tittenhurst Park в Эскоте, в которое переедут в августе.
________________________________________
16 мая
Прошение Джона о въездной визе в США отклонено из-за его судимости по делу о наркотиках.
________________________________________
26 мая—2 июня
7 дней «постельной» акции “Bed-in for peace” в монреальском отеле “Queen Elizabeth”.
________________________________________
1 июня
Джон и Йоко в номере 1742 прямо в постели записывают песню «Дайте миру шанс». Им помогают присутствующие на тот момент люди, включая группу “The Smothers Brothers”, Тимми Лири, Дерека Тейлора, диск-жокея Мэррей К. (лже-«пятый Битл») и других личностей.
________________________________________
1 июля
После посещения тёти Матер (родственницы Джона) в Дэрнессе, Шотландия, Джон, Йоко, её дочь Киоко и Джулиан попадают в автомобильную аварию. Джону было наложено 17 швов, меньше — Йоко и Киоко. Джулиан отделался шоком.
________________________________________
10 сентября
Вечер фильмов Джона и Йоко в Новом киноклубе в Институте современного искусства в Лондоне. Показаны «Автопортрет», «Улыбка», «Медовый месяц», «Два девственника» и «Изнасилование». Реакция публики фиксировалась на скрытую камеру, оснащенную оптикой на инфра-красных лучах.
________________________________________
Oктябрь
Джон приглашает своего отца в своё новое жилище-имение “Tittenhurst Park”. Это оказалась их последней встречей: после последовавшей там ссоры с подачи Йоко они ни разу больше не увидятся.
________________________________________
12 октября
У Йоко опять выкидыш.
Рождение ребёнка ожидалось в декабре.
________________________________________
25 ноября
Джон возвращает орден МВЕ в Букингемский Дворец. Его послание подписано «С любовью, Джон Леннон из мешка».

3 декабря
Джону предложено исполнить партию Иисуса Христа в мюзикле Тима Райса и Эндрю Ллойдa Уэббера “Jesus Christ Superstar”. На следующий день авторы отказываются от своего предложения, ссылаясь на то соображение, что в главной роли лучше задействовать неизвестного актёра.[1] Но главная причина крылась в Йоко, которую Джон предложил на роль Марии Магдалины.
________________________________________
16 декабря
В 12 городах мира выставлены от имени Джона и Йоко гигантские антивоенные афиши. Весь мир — театр!
________________________________________
23 декабря
Вернувшись в Канаду в третий раз за 7 месяцев, Джон и Йоко встречаются с премьер-министром Канады Пьером Трюдо в Оттаве и проводят с ним 51-минутную частную беседу.
________________________________________
30 декабря
В 60-минутной ТВ-программе “Man Of The Decade” («Человек десятилетия») компании ITV представлено лишь три человека: Джон Ф. Кеннеди, Мао Цзе-Дун и Джон Леннон.


1970
________________________________________

16 января
Представители правопорядка из Скотланд-Ярда конфискуют с выставки Джона Леннона в Лондонской художественной галерее часть литографий, признав их содержание порнографией. Джон вспоминает позднее: «Сегодня их можно купить в любой галерее по сотне баксов за штуку, обложку «Двух девственников» — за двести».



________________________________________
4 февраля
В Лондоне Джон и Йоко встречаются с лидером движения «Власть чёрным» Michael X (Майклом Эксом) и меняют свои, остриженные в ещё январе, волосы, упакованные в пластиковые пакеты, на окровавленные боксерские трусы Мохаммеда Али, намереваясь выставить их на аукцион, а вырученные деньги направить на дело мира.

________________________________________
22 марта
В интервью для французского журнала “L'Express”, Джон признаётся в том, что «Битлз» курили марихуану в туалете Букингемского дворца во время церемонии награждения орденами МВЕ в 1965 году.
________________________________________
Kонец апреля
Джон и Йоко отправляются в Лос-Анджелес для прохождения терапии «Первородного крика» у доктора Янова.
________________________________________
1 августа
В отместку Джону Синтия выходит замуж за владельца отеля, итальянца Роберто Бассанини.
________________________________________
9 октября
Джон берёт перерыв во время записи своего первого сольного альбома чтобы отметить 30-летний юбилей вместе с Джорджем и Ринго в смежной звукостудии Abbey Road, где он принимает поздравления, в том числе от Коли Васина.


1971
________________________________________
11 августа
Более тысячи демонстрантов, включая Джона и Йоко, проходят мимо “Ulster Office” в Лондоне, протестуя против использования войск в Северной Ирландии и в поддержку подпольной газеты “Оz”.
________________________________________
3 сентября
После получения ограниченной девятью месяцами визы Ленноны переселяются в Нью-Йорк.
________________________________________
6 ноября
Джон и Йоко принимают участие в концерте в поддержку раненых и семей погибших во время волнений в тюрьме Аттика.
________________________________________
11 декабря
В Мичигане Джон и Йоко выступают на митинге за освобождение леворадикального писателя Джона Синклера, который в 1969 году был осужден на 10 лет тюрьмы за две сигареты с марихуаной.
13 декабря Синклер был освобожден под залог благодаря поднятой шумихе. В журнале Rolling Stone была даже организована кампания по освобождению Синклера из тюрьмы.


1972
________________________________________
5 февраля
Ленноны проводят демонстрацию перед нью-йоркским бюро “British Overseas Airways Corporation” против политики правительства Великобритании в отношении Северной Ирландии.
________________________________________
6 марта
Начало изнурительной борьбы Джона с иммиграционными властями. Продление визы на дальнейшее пребывание в США отклоняется и против обоих возбуждено судебное дело о депортации.
________________________________________
Mарт
На пресс-конференции в нью-йоркской ассоциации адвокатов Джон и Йоко провозглашают о создании мифической страны Нутопии, в которой нет границ, паспортов, не действуют законы (кроме космических), флаг — белое полотнище, гимн — несколько секунд тишины, все граждане являются её послами. Ленноны и собирались как два посла этой страны добиться от ООН признания Нутопии.
________________________________________
22 апреля
Джон и Йоко выступают в Нью-Йорке на митинге протеста против бомбёжек Северного Вьетнама.
________________________________________
27 апреля
Джон публично заявляет, что его преследуют за политическую деятельность.
________________________________________
29 апреля
За Леннона заступается мэр Нью-Йорка Джон Линдсей.
________________________________________
2 мая
В газете “NY Times” помещена статья «Комитета в поддержку Джона и Йоко».
________________________________________
11 мая
Выступая в “Dick Cavett Show”, после своей песни “Woman Is The Nigger Of The World”, Джон заявляет, что правительством США за ним установлена слежка и его телефоны прослушиваются.
________________________________________
13 мая
Ленноны участвовали в антивоенном марше за мир во Вьетнаме на Duffy Square (Нью-Йорк), на котором Джон выступил с речью и спел «Дайте миру шанс». Ему подпевали 5000 человек.
________________________________________
30 августа
Концерт “One To One” в поддержку умственно отсталых детей и взрослых, состоявшийся в Madison Square Garden, собрал 1.500.000 долларов, включая 60.000 долларов пожертвований лично от четы Леннон.
________________________________________


1973
________________________________________
23 марта
Несмотря на то, что Йоко получает вид на жительство в США, Джону предписано покинуть страну в течение 60 дней.

Mай
Ленноны переселяются из тесной квартиры в Гринвич-Вилледже в просторные аппартаменты дома-кондоминиума «Дакота».
________________________________________
Oктябрь
После четырех с половиной лет брака Джон и Йоко расcтаются. Джон вылетает в Лос-Анджелес.
________________________________________
25 октября
Джон подаёт в суд на правительство США, требуя признания или отрицания того факта, что он или его адвокат Леон Уалдес стали объектами незаконной перлюстрации писем или слежки.
________________________________________


1974
________________________________________
13 марта
Джон выдворен из ночного клуба “Troubadour” в Голливуде после пьяного дебоша, устроенного им во время выступления группы “The Smothers Brothers”, той самой, из которой был Томми, подпевавший Джону во время «постельной забастовки» в Монреале.

27 декабря
В компании с любовницей Мэй Пэнг и сыном Джулианом Джон проводит новогодние каникулы в Диснейленде.



1975
________________________________________
9 января
Согласно решения Лондонского Высшего Суда группа «Битлз» и компания официально прекращает своё существование.
________________________________________
Январь
Джон возвращается в Нью-Йорк к Йоко, которая снова беременна.
________________________________________
1 марта
Джон и Йоко впервые за много месяцев появляются вместе на ежегодной церемонии награждения премией «Грэмми» в Лос-Анджелесе.

13 июня
Американское ТВ показывает специальный выпуск программы “Salute to Lew Grade”, в которой Джон выступает «живьём» в сопровождении группы “ETCETERA” c необычными нарядами: «с двумя лицами» (маски человеческих лиц, надетые на затылок). Он исполнил тогда “Imagine” и “Slippin' and Slidin”. Это было его последнее концертное выступление перед аудиторией, репортаж о котором смогли увидеть 13 ноября 1977 года и советские телезрители в программе Овсянникова «Международная панорама».

9 октября
В Нью-Йорке после трех неудачных беременностей 42-х летняя Йоко родила с помощью «кесаревого сечения» сына, названного Шон Таро Оно Леннон. По поводу этого события Джон воскликнул: «Я чувствую себя выше, чем Эмпайер Стэйт Билдинг!»
________________________________________


1976
________________________________________
6 февраля
Контракт Джона с компанией E.M.I./Capitol заканчивается и не возобновляется. Таким образом, впервые за последние 15 лет Джон становится свободным... как птица.
________________________________________
1 апреля
В Брайтоне в возрасте 63 лет скончался от рака лёгких отец Джона Фред.
________________________________________
Апрель
Во время записи альбома Ринго “Rotogravure”, Джон делает свою последнюю коммерческую запись в студии, играя на пианино в своей же композиции “Cookin' (The Kitchen Of Love)”.
________________________________________
27 июля
Затянувшаяся битва Джона с американскими властями за его право получить вид на жительство в США закончена. Войне — конец! Получив пресловутую «Зеленую карту» под номером А17-597-321, он сказал: «Это большое дело — вновь перейти на легальное положение».
________________________________________
Октябрь
Начало четырёхлетнего периода отшельничества Джона. Он становится домохозяйкой, хлебопёком, воспитателем Шона одновременно.


1977
________________________________________
20 января
Джон и Йоко присутствуют на инаугурации нового президента США Джимми Картера.
________________________________________
Июнь
Семейство Леннонов отправляется в пятимесячное путешествие по Японии.
________________________________________


1978
________________________________________
16 июня
Джон безуспешно пытается помешать публикации в лондонской газете “News of the World” выдержек из книги его первой жены Синтии “A Twist of Lennon”.
________________________________________


1979
________________________________________
27 мая
Джон и Йоко разместили на целых полосах “New York Times”, лондонской “Sunday Times” и одной токийской газеты рекламное объявление, озаглавленное «Любовное письмо от Джона и Йоко людям, которые хотели спросить нас что, где и почему». Оно предварялось словами: «Всё это иллюзии, но не стоит бояться неизвестности. Надо признать её существование и смело идти вперёд, не так ли?»
________________________________________


1980
________________________________________
14 января
В «Дакоту» позвонил Пол и стал напрашиваться на встречу, сообщив при этом о своём намерении посетить с гастролями Японию. Йоко в негодовании!
________________________________________
28 января
Джон и Йоко покупают за 700 тысяч долларов особняк на побережье Палм-Бич во Флориде, увеличив и без того длинный список принадлежащей им недвижимости. Ранее особняк из 12 комнат, двух бассейнов и собственного пляжа принадлежал магнату Вандербильду.
________________________________________
9 апреля
В «Дакоте« гостит во время каникул Джулиан.
________________________________________
19 апреля
Начало 10-дневного «очищения головы тишиной»: отдых Джона от Йоко. Леннон стрижёт бороду и начинает новую жизнь, в который уже раз...
________________________________________
23 мая
Карты показали «дальнюю дорогу», и Джон выезжает на отдых в Кейптаун ( Южная Африка). В гостиницах он записывается под именем Джон Грин. Вспомнив старое, он звонит Мэй Пенг и даже посылает ей открытку.
________________________________________
Июнь—июль
Вновь, уже по гороскопу, Джону выпадает путешествие, на сей раз морское. Джон с командой из пяти моряков (одна из которых — женщина!) выходит в плавание из Нью-Порта через Лонг-Айленд к Бермудам на 63-футовой яхте “Isis”. В море он снова начинает сочинять музыку, а однажды, когда судно попало в сильный шторм и всех свалила морская болезнь, у штурвала встал Джон. Позднее он вспоминал про это: «Я орал песни как какой-нибудь бешенный викинг...«. На Бермудах в ботаническом саду Джон увидел цветок с понравившемся ему названием — “Double Fantasy”.
________________________________________
Cентябрь
Более трёх недель Джон и Йоко записывают гигантское интервью для журнал “Playboy”.
________________________________________
9 октября
Любовное послание Йоко, «вычерченное» самолётом в небе над Манхэттеном, знаменует сороковой день рождения Джона и пятый — Шона.
________________________________________
17 ноября
В честь выхода альбома «Двойная фантазия» и предстоящего Рождества Джон посылает тёте Мими серебряную коробку с ожерельем из жемчуга. Позднее он отправит ей ещё и рождественскую открытку с надписью: «Счастливого Рождества и Нового года! Желаем здоровья! Богатства!? Мудрости???! И времени, чтобы наслаждаться этим! С любовью, Джон, Йоко, Шон».
5 декабря
Джон даёт интервью для журнала «Роллинг Стоун».
________________________________________
8 декабря
(9 декабря — в Великобритании) Джон смертельно ранен и умирает по дороге в больницу. Узнав о его смерти, Пол отправился на студию звукозаписи в Лондон и в шоке проработал там весь день. В Нью-Йорк на похороны приехал только Ринго.
________________________________________
10 декабря
Кремация тела Леннона в нью-йоркском “Hartsdale Crematorium”, организованная Йоко против воли умершего.
________________________________________
14 декабря
В Ливерпуле 25 тысяч человек собрались на площади Святого Джорджа чтобы почтить память Леннона.

21 декабря
В Москве на Ленинских горах собралось около 200 человек почтить память Джона.


1981
________________________________________
Mарт
Объявлено, что в Галилее (Израиль) будет посажен Лес Мира имени Джона Леннона.
________________________________________
16 апреля
Мэр Нью-Йорка Ed Koch (Эд Кох) принимает решение о переименовании части Центрального парка в “Strawberry Fields”.
________________________________________
9 октября
Торжественное открытие мраморной статуи Джона Леннона в Лос-Анджелесе.
________________________________________
Декабрь
Городской Совет Ливерпуля уступает давлению общественности и называет четыре улицы в новом жилищном массиве в честь участников группы «Битлз»: John Lennon Drive, Paul McCartney Way, George Harrison Close, Ringo Starr Drive. Официальное открытие улиц происходит 16 августа 1982 года.
________________________________________

1982
________________________________________
Январь
В Ливерпуле отрыт новый оздоровительный центр имени Джона Леннона.
________________________________________


1983
________________________________________
18 июля
Мэй Пэнг публикует свои дневники времен совместной жизни с Ленноном, назвав книгу «Любить Джона».
________________________________________
1 сентября
Выставленный на аукцион “Sotheby's” рукописный текст песни “Imagine” продан за 6500 фунтов стерлингов.
________________________________________
13 октября
Власти Ливерпуля приняли решение о присвоении звания почётных граждан участникам группы «Битлз» (Леннону — посмертно).Этот вопрос о «почётном гражданстве» рассматривался в 1969 году, но тогда проект решения был со скандалом провален.
________________________________________


1984
________________________________________
21 мартa
В присутствии мэра Нью-Йорка Эда Коха в Центральном парке открыт мемориал в честь Леннона — “Strawberry Fields”. В закладке парка участвовали посланцы многих стран, приславших саженцы деревьев, декоративные камни и денежные пожертвования.
________________________________________


1985
________________________________________
15 мая
В Ливерпуле состоялась церемония открытия нового поезда по маршруту Лондон — Ливерпуль, названного “John Lennon”. Церемонию открыл дядя Джона — Чарли Леннон.
________________________________________
29 июня
Роллс-Ройс Леннона продан на аукционе в Нью-Йорке за 2,2 миллиона долларов.
________________________________________
1987
________________________________________
8 марта
В самой первой, ставшей затем очень популярной, передаче Владимира Молчанова «До и после полуночи», был показан большой фрагмент про Джона и Йоко.
________________________________________
24 апреля
Премьера в Лондоне балета Кристофера Брюса “The Dream Is Over” («Мечте конец»), музыкальную основу которого составил альбом “John Lennon / Plastic Ono Band”.
________________________________________
1989
________________________________________
18 января
Еженедельная радиопрограмма американского радио “Lost Lennon Tapes” («Потерянные плёнки Леннона»), вопреки предыдущему объявлению о том, что серия рассчитана на год, продолжает выходить второй год подряд.
________________________________________


1990
________________________________________
18 января
Издательством «Советская энциклопедия» выпущен «Музыкальный энциклопедический словарь», в котором про создателя величайшей группы всех стран и народов написано: «Леннон (Lennon) Джон (1940—80) — англ. эстр. певец, гитарист, композитор, поэт. С 1954 руководил основанным им вок.-инстр. ансамблем «Кварримен» (на самом деле Джон создал группу “Quarry Men” в мае 1957 года — В. Ваганов), с 1956 участник квартета «Битлз» (ещё одна ошибка: название “The Beatles” появилось лишь в июне 1960 года — В. Ваганов), для к-рого писал песни (совм. с П. Маккартни). С 1970 выступал самостоятельно как солист, а также в ансамбле с женой — Ёко Оно».
Для Пола Маккартни в этом словаре места не нашлось.
________________________________________
2 июня
Памяти Джона посвящен 24-часовой рок-фестиваль «Муз-эко - 90», прошедший в Донецке. В нём приняли участие группы из США, Финляндии, Австрии, Польши, а также «Кино», «Бригада С», «Любэ», «Чёрный кофе», «На-на» и другие. Донецк выбран из-за угрозы экологического кризиса, нависшего над этим шахтёрским городом. Концерт транслировался по спутниковой связи одной финской фирмой в страны Западной Европы и США (кроме СССР). Фирма получила это право благодаря своему обещанию привезти в Донецк кого-то из экс-Битлов. Вся прибыль от фестиваля перечислена в экологический фонд Донбасса.
Oктябрь
В амстердамском отеле «Хилтон» открыт мемориальный леннонский номер, тот самый, в котором проходил когда-то «бед-ин». С апреля 1997 года в нём стали даже проводить свадебные церемонии для желающих молодожёнов.

________________________________________
6 декабря
Полин Леннон, вторая жена отца Джона, выпускает книгу “Daddy, Come Home” («Папочка, вернись домой: правдивая история Джона Леннона и его отца»), которую вплоть до своей смерти писал Фреди Леннон (Полин её дополнила).
1991
________________________________________
6 марта
Грандиозный восьмичасовой фестиваль в Лужниках «Рок против террора» с участием «ДДТ», «ЧайФ» и других групп завершается «джем-сейшн» с песнями Леннона.
________________________________________
12 октября
По российскому ТВ показан часовой фильм о Джоне «Старейте без меня».
________________________________________
6 декабря
В городе Пул, графство Дорсет, в возрасте 88 лет умирает тётя Мими.


1992
________________________________________
6 марта
Управлением юстиции мэрии Санкт-Петербурга с использованием старого бланка Ленинградского горисполкома зарегистрирован общественный комитет содействия сооружению Храма Джона Леннона. Его президенту, Коле Васину, выдано официальное свидетельство об этом за №606. Через три месяца в культурном центре «Пушкинская,10» открывается офис комитета.

________________________________________
15 июля
Премьера нового мюзикла “Imagine”, основанного на музыке Леннона, в Ливерпуле.


1994
________________________________________
30 марта
В нью-йоркском театре “WPA” поставлена рок-опера “New York Rock”, «урбанистическая история любви, потерь и надежды», в основу сюжета которой легла история Джона и Йоко.
________________________________________
Декабрь
По результатам читательского конкурса еженедельника «Аргументы и факты» Леннон назван наряду с монахиней Матерью Терезой, офтальмологом Святославом Фёдоровым, клоуном Юрием Никулиным лучшим в мире человеком.
________________________________________

1997
________________________________________
Декабрь
У Шона Леннона появилась подружка Йока Хонда (Yoka Honda ) из рок-группы “Ciba Mattos or Something”.


2000
________________________________________
9 октября
В день юбилея Леннона в Японии недалеко от Токио открыт в его честь музей, где среди 130 экспонатов можно было увидеть его первую гитару, очки и т. д., а в США переиздан его первый и последний сольные альбомы — “John Lennon / Plastic Ono Band” и “Double Fantasy” c добавлением в них ранее не издававшихся песен. Наконец, в родном городе Джона — Ливерпуле — его сводная сестра Джулия Бэрд вместе с учениками начальной школы Давдейл посадили в честь создателя «Битлз» саженец дуба, дерева, традиционно олицетворяющего Англию.
В Екатеринбурге рок-центром «Сфинкс» проведена вечеринка в честь юбилея Джона с приглашением Валерия Ярушина, который вместе со своей группой исполнил несколько песен, в том числе “Girl”. Публика приветствовало их шумным одобрением, близким к истерике. На концерте Ярушин объявил, что в Челябинске собираются назвать одну из улиц именем Леннона. Весть вызвала бурный восторг всех присутствующих в зале.
Ниже — билет с того примечательного вечера.

________________________________________
10 октября
Первое в России официальное решение об увековечении имени Леннона. Челябинская городская Дума накануне выборов приняла по инициативе одного из создателей группы «Ариэль» Валерия Ярушина решение «О присвоении одной из улиц города Челябинска имени Джона Леннона». Из всех депутатов воздержалось всего два человека.

17 октября
Пианино из орехового дерева фирмы «Стейнвей», на котором Джон сочинил “Imagine”, продано на аукционе за 1,5 миллиона фунтов стерлингов. Купивший его популярный певец Джордж Майкл передаст его в дар музею «Битлз» в Ливерпуле.

8 декабря
Открытие в Гаване памятника Леннону (скульптор — Хосе Виллар). Кубинский лидер Фидель Кастро на церемонии его открытия заявил об антиимпериалистических идеях песен Леннона, особо отметив “Give Peace A Chance”. Ещё было сказано, что «восхождение «Битлз» и лично Джона Леннона к мировой славе совпало по времени с ростом популярности во всём мире идей кубинской революции 1959 года». 21 декабря, пока приставленная к монументу охрана укрывалась от обрушившегося на Гавану ураганa, со скульптуры были украдены очки, являющиеся частью статуи.
На стене дома, где жил Джон, установлена бронзовая мемориальная доска, а у «Каверн-клаб» — скульптура в виде пистолета с закрученным в узел дулом.

2001
________________________________________
Январь
Британское ТВ провело опрос зрителей и слушателей, чтобы определить самую любимую музыкальную композицию. В опросе участвовало более 100 тысяч человек. Первое место получила “Imagine” Джона Леннона.
________________________________________
10 января
Традиционный фестиваль в Рио-де-Жанейро (“Rock in Rio”), в котором приняло участие 140 исполнителей и 1,5 миллиона зрителей, начался в память о Ленноне с трёхминутной тишины, после чего Бразильский национальный симфонический оркестр исполнил “Imaginе”.
________________________________________
3 февраля
Согласно опросу, проведённому телеканалом VH1, самым шокирующим событием в истории рок- и поп-музыки признано убийство Джона Леннона. Кроме того, высказывание Леннона о большей популярности «Битлз» по сравнению с Иисусом Христом также входит в первую десятку.
________________________________________
2 июля
Объявлено о присвоении имени Леннона аэропорту Спик в Ливерпуле. Официально переименование произойдет весной 2002 года, одновременно с открытием нового терминала. Логотипом аэропорта станет автопортрет Леннона и строка из песни “Imaginе”: «...над нами — только небеса» (“above us only sky”).
6 августа
Шестистраничное письмо Джона Леннона, написанное им ориентировочно в 1970—71 годах для Пола Маккартни, продано с аукциона за 88330 долларов. Письмо содержит массу грамматических ошибок, исправлений, ругани и колкостей в адрес Пола и Линды. Вместе с тем, оно заканчивается вполне миролюбиво: «несмотря на всё это, любви вам обоим, от нас двоих».
________________________________________
11 сентября
Шведская фирма “Absolut”, производящая водку, стала использовать в качестве рекламы фотографию с задней стороны альбома “Two Virgins”. В пространстве между обнажёнными телами Джона и Йоко вписан силуэт водочной бутылки.
________________________________________
17 сентября
Одна из улиц сербского города Нови Сад будет носить имя Джона Леннона.
________________________________________
2 октября
В нью-йоркском “Radio City Music Hall” состоялся концерт памяти Джона Леннона. Он начался с песни “Imagine”, закончился совместным исполнением песен “Give Peace A Chance” и “Power To The People”. 26-летний сын Леннона Шон спел также “Across The Universe”.
________________________________________


2002
________________________________________
11 февраля
Джулиан Леннон записал композицию “When I'm 64” для рекламного ролика одной страховой компании. Тем самым он пошёл против воли экс-Битлов, которые никогда не давали согласия использовать битловские песни в рекламных целях.
________________________________________
15 марта
В ливерпульском аэропорту, носящего официальное название: «Ливерпульский Аэропорт Джона Леннона», открыт памятник создателю «Битлз». Бронзовая статуя работы скульптура Тома Мерфи имеет высоту 2 метра 10 сантиметров и изображает бодро шагающего Леннона в традиционных круглых очках.

18 марта
Йоко Оно, как будто вспомнив прежний хэппенинг «Войне — конец!», организовала размещение на одной из центральных площадей Лондона — Пикадилли — огромного плаката со словами из песни Джона: “Imagine all the people living life in peace” («представь, что все люди живут в мире»), закрывшим на три месяца рекламу “Nescafe”. Подобные плакаты были размещены на Таймс сквер в Нью-Йорке и в Токио, где эта фраза переведена также на японский язык.
23 ноября
Из опроса, проведённого Би-Би-Си «Самый величайший англичанин».
Некий Пит Дикс написал: «Джон Леннон сделал то, что НИКТО еще не делал — он побеждал Мир без силы. Ведь подумайте — кого еще любили, уважали, боготворили в каждой стране независимо от цвета, веры и убеждений? Он не убил никого, но продвинул мир во всем мире и изменил саму культуру мира — через любовь, музыку и идеалы. Думаю, что и через 100 лет его будут все еще любить. Он конечно — самый величайший англичанин».
________________________________________
26 ноября
Группа Queen опередила Битлз в списке ста лучших синглов. Список был составлен в связи с пятидесятилетием британских чартов. Первое место заняла «Богемская рапсодия», второе — “Imagine” Джона Леннона, третье — “Hey Jude”. На пятом месте — Джордж Харрисон с “My Sweet Lord”. Всего в списке 14 битловских песен и 3 сольных работы — две Джона и одна Джорджа.
________________________________________


2003
11 февраля
Пара из Йоркшира собираются последовать примеру Джона и Йоко и устроить bed-in 14 февраля. Этот день чета планирует провести в постели, в своем доме в городе Аддингхеме. Таким образом Андрю и Кристина Гейл собираются продемонстрировать свое отрицательное отношение к войне в Ираке. В Лондоне в субботу пройдет антивоенная демонстрация. «В то время как тысячи людей выйдут на улицы столицы, мы останемся в постели, и будем голосовать за мир, как Джон и Йоко», — говорит Андрю.
«Мы хотим мира, хотим спать в мире», — сказали супруги. Пара призывает присоединиться к ним и другие пары в Англии.
________________________________________
20 февраля
После долгих лет волокиты Коля Васин получает благожелательный и вполне деловой ответ о работе над проектом Храма из комитета по градостроительству и архитектуре администрации Санкт-Петербурга.
13 марта
Йоко заплатила 42 тысячи долларов за то, чтобы одна из страниц газеты San Francisco Chronicle была целиком занята антивоенным плакатом с надписью на всю страницу: IMAGINE PEACE, далее мелким шрифтом: Spring 2003 Yoko Ono Lennon. Подобные страницы появились в газетах Los Angeles Times, L.A. Weekly, Village Voice.
________________________________________
14 марта
Адвокат Стефан Доунс из Нью-Йорка был арестован вечером 3 марта и обвинён в проникновении на территорию парка города Олбани, после того как он отказался снять футболку с надписью “Give Peace a Chance”. К нему подошли двое охранников, которые приказали ему снять футболку, либо покинуть аллею. После того как Доунс отказался подчиниться, охрана вызвала местных полицейских, которые и увели Доунса в наручниках. 61-летний адвокат был отпущен под собственный залог и получил предписание явиться в суд 17 марта по обвинению в административном правонарушении.
________________________________________
26 марта
Пол начал свое европейское турне концертом в Париже. Кульминацией вечера стало исполнение песни Джона «Дайте миру шанс», причем запел ее не Маккартни, а 17 тысяч зрителей зрелищно-спортивного комплекса Берси. Впрочем, Пол тут же присоединился к этому хору.
Альбом Beatles 1966 года “Revolver”, подписанный участниками группы, был продан с аукциона за более чем 21 тысячу фунтов. Диск с подписанным конвертом был продан в рамках аукциона “Rock'n'Roll and Film Memorabilia”. Лоты включали автографы Знаменитой Четверки, подписанные фотографии и пластинки, концертные плакаты и кружки. Бутылка вина, подписанная Ленноном, Маккартни, Харисоном и Старром во время перелета рейсом BEA в 1963 году ушла за 5400 фунтов. Стол 60-х годов из Кенвуда, дома Леннона в Уэйбридже был продан за 2400 фунтов, а дизайн для почтовой марки, выполненный Ленноном, в поддержку забастовки почтовых служащих в 1971 принес 1200 фунтов.
Тем временем, фанат Beatles Питер Уокер (Peter Walker) предложил вознаграждение в 5000 фунтов за возврат своей коллекции в 1000 дисков. Многие подписаны музыкантами Beatles, и 38-летний бизнесмен говорит, что коллекция может стоить 250 000 фунтов.
________________________________________
28 марта
Йоко открыла дом-музей Леннона в Ливерпуле. Отныне поклонники «Битлз» смогут побродить по комнатам дома на Менлав авеню, где Джон жил у своей тетки Мими. Леннон прожил в этом доме 18 лет — с тех пор, как ему исполнилось пять лет. В марте 2002 года дом купила Йоко. Она подарила его Национальному трасту Великобритании — организации, которая ухаживает за памятниками британской истории. Хранители дома-музея полностью восстановили комнатку Джона, в которой он часами играл на гитаре. На стенах висят «сорокапятки» Элвиса Пресли и плакат с его фотографией. Здесь Леннон и Маккартни написали первый хит «Битлз» — песню “Please Please Me”. Неподалеку от превращенного в дом-музей здания находится приют для бездомных детей «Земляничная поляна (Strawberry Field)», увековеченный Джоном в одной из самых известных песен «Битлз». На церемонии открытия дома-музея Йоко заявила: «Этот дом хранит тот дух, который навсегда изменил мир. Мне очень приятно, что дом восстановлен в память о Джоне и его уникальном таланте». Идея в точности восстановить обстановку дома, где жил Джон Леннон, принадлежит Йоко.
________________________________________
16 октября
Йоко Оно благословила проект мюзикла о жизни Джона. В основу постановки лягут около 30 песен Леннона позднего периода. Мюзикл под названием «Проект Леннона» Бродвей увидит в следующем сезоне. В основу постановки легли события 1960-70-х годов. Главного героя будут играть 12 актеров, каждый представляя определенный период из жизни музыканта. «Его идеи о любви и мире очень важны, особенно сегодня», — сказала Йоко Оно. По словам продюсеров, они ведут переговоры с компанией Sony о возможности использовать песню Леннона “Give Peace A Chance”.
23 октября
В Эдинбурге открылась выставка, на которой показывают коллекцию работ Джона — офорты, рисунки и литографии. Часть из них никогда прежде не выставлялась на обозрение публики. Работы охватывают период с 1968 по 1980 годы и иллюстрируют события его жизни. Позже все работы будут проданы в одной из галерей Лондона. Йоко дала на это свое согласие и подписала каждый экспонат. По оценкам, стоимость каждого экспоната составит от 600 до 6 тысяч долларов. С 1986 года Йоко постепенно продает художественное наследие своего мужа.
________________________________________
11 ноября
Йоко Оно дала согласие на внесение ряда изменений в текст композиции Джона Леннона “Happy Xmas (Let the War Be Over)”, которую Дельта Гудрем, певица и актриса сериала «Соседи» записала для своего нового сингла. «Мы не могли в это поверить, когда услышали, что Йоко Оно согласилась изменить лирику композиции своего мужа, — говорит продюсер Винс Пиццинга, — я уверен, что результат будет просто великолепен, а Дельта сможет наделить композицию своим непередаваемым таинственным шармом».
Кубинский лидер Фидель Кастро, чье правительство в шестидесятые годы запрещало песни Beatles, теперь с удовольствием их слушает. Под звуки одной из битловских композиций Кастро появился на концерте в гаванском парке Леннона, где в рамках фестиваля искусств был устроен концерт песен за мир. Европейские страны бойкотируют биеннале в знак протеста против исчезновения 75 кубинских диссидентов, а родственница Джона Сецуко Оно (Сестра Йоко) — наоборот, считает, что главный враг человечества — американский империализм. Под звуки “Imagine” Фидель Кастро с помощниками на глазах у изумленной публики, как ребенка, запеленал в белые простыни американский танк «Шерман» времен второй мировой. Зрители пришли в полный восторг.77-летний Кастро, хотя и выглядел утомленным, горячо аплодировал певцам, исполнявшим антивоенные песни.
________________________________________
19 ноября
Организаторам аукциона «Кристиз» в Нью-Йорке не удалось продать уникальную запись, на которой сняты президент Джон Кеннеди и Мэрилин Монро. Актриса поздравляет главу государства с днем рождения и поет “Happy birthday to you”. Никто не захотел предложить за лот более 5,5 тысячи долларов. Однако этот провал был с успехом компенсирован. Следующий лот — рукописный текст песни Джона Леннона “Nowhere Man” — ушел за 455 тысяч долларов, что в четыре раза превышало стартовую цену.
________________________________________
30 ноября
Копия альбома Джона “Double Fantasy” с автографом Битла, данным им за несколько часов до смерти своему будущему убийце, выставлена на продажу. Этот альбом был обнаружен спрятанным недалеко от дома Леннона вскоре после того, как убийца расстрелял Джона. Стартовая цена раритета составляет 525 тыс. долларов. Альбом представлен потенциальным покупателям как один из самых важных предметов, связанных с памятью Леннона. Альбом нашел случайный человек, именно ему он принадлежал 18 лет, пока он не решился его продать. На обложке есть отпечатки пальцев убийцы, их исследовала полиция, но после выполнения всех формальностей альбом был возвращен обнаружившему его человеку.
________________________________________
3 декабря
Скандал, связанный с замужеством Йоко приобретает всё более неблагопристойный оборот. Как стало известно нашим специальным корреспондентам Джону Смиту и Уго Вандербрюнгеру из достоверных источников, у Йоко во времена совместной жизни с Джоном был ещё один любовник — представитель польского сейма в Организации Объединённых Наций — Толик Качмарек. Они познакомились в середине 1973, во время так называемого «потерянного уик-энда». Как выяснилось, и она (Оно) тоже время зря не теряла. Встречи продолжались более семи лет, после чего, в связи с браком Йоко и венгерского коллекционера Самуэле Хавадтои и переходом Толика на работу в ОПЕК, прекратились. Это известие вызвало новую бурю негодования среди многомиллионной армии поклонников Битлз по всему миру. Как заявил Вильям Блэйк, директор музея The Beatles в Ливерпуле: «Мы больше не намерены терпеть столь наплевательского отношения к основателю группы, непревзойдённому Джону Леннону». Руководитель фан-клуба в Глазго Роджер Макинтош был ещё более категоричен: «Мы приговариваем Йоко Оно к смерти. Отныне это наш враг номер три, после подонка из Гонолулу и Майкла Джексона». Страсти настолько накалились, что Шон Леннон, находившийся в Мальдхолмхолле, вынужден был срочно улететь на Гибралтар, на ранчо своей матери, которое она купила через шесть месяцев после смерти Джона. Как полагают эксперты, скандал негативно отразится на имидже Оно, который она так старательно создавала все эти годы.
5 декабря
По российскому телевидению прошел репортаж о том, что западные компьютерщики создали виртуальный интеллект Джона. Туда внесли все тексты, написанные им, все интервью и всё, что когда-либо было произнесено Джоном и было услышано или записано. С виртуальным Джоном можно общаться — он отвечает на заданные вопросы и поддерживает беседу. Черты характера виртуальный Джон тоже унаследовал.
На российском сайте BEATLES.RU были размещены «ответы» Джона на вопросы российских фэнов. Например, на вопрос о том, знает ли он о смерти Джорджа и не встречал ли он его в потустороннем мире, последовал ответ: «Ага-ага, думай что болтаешь».На вопрос, кто написал Yеsterday, ответ такой — Brian Wilson. На вопрос, знает ли он Колю Васина, поступил ответ, что возможно, но Ринго думает иначе. На вопрос о том, знает ли он, что Йоко снова замужем, последовал ответ: «А кто всю жизнь ходит в черном или белом?»
________________________________________


2004
________________________________________
25 марта
В Великобритании обнародован документ по одному из самых громких скандалов 70-х годов. Тогда галерея, выставившая рисунки Леннона, на которых изображено, как он занимается оральным сексом с Йоко, избежала судебного преследования за непристойность, так как в противном случае санкции коснулись бы и других коллекций, в том числе коллекции королевы. Обвинение было выдвинуто против Юджина Шустера, выставившего в своей лондонской галерее восемь литографий с изображением музыканта и его жены в различных сексуальных позах. Документ, обнародованный накануне Национальным архивом, свидетельствует, что причиной, по которой дело было проиграно, послужило решение генерального прокурора применить в данном случае не акты о наказании за непристойные публикации 1959 и 1964 года, а туманный викторианский статут. На это решение, как теперь выясняется, повлияло письмо некоего художника, в котором говорилось: если судебное дело по новым актам будет выиграно, то в будущем даже картины Рембрандта можно будет счесть непристойными. Первоначально Шустеру было предъявлено обвинение в соответствии с актами о непристойных публикациях. Детектив Фред Лафф, проводивший тогда расследование, не сомневался, что литографии, выставленные на продажу в Лондонской галерее искусства по 40 фунтов за каждую, оскорбляют общественную мораль, а Леннон — извращенец. Полиция даже нашла возмущенного свидетеля. Нэнси Криер, домохозяйка и мировой судья из графства Суррей, сказала: «Я не могла поверить собственным глазам. Я поняла, что не могу дольше находиться в этой галерее. Я вся покраснела от смущения». Однако в последний момент генеральный прокурор отказался от применения актов о непристойных публикациях и обратился к акту лондонской полиции от 1839 года, признающему незаконным распространение материалов непристойного содержания в общественных местах. Как считают эксперты, он принял это странное решение под влиянием послания от художника Фуллера из графства Кент, выразившего обеспокоенность людей искусства. Фуллер писал: «Если это станет предметом судебного дела, то Вам придется иметь дело с целым рядом подобных разбирательств». «Перу Рембрандта ван Рейна (и это только один из примеров) принадлежат тысячи изображений людей в процессе полового сношения — как минимум одна такая картина является собственностью каждой серьезной государственной и частной коллекции», — отмечал художник. «Если работы Леннона будут признаны слишком грязными, чтобы именоваться подлинным искусством, и это станет предметом судебного разбирательства, то будущее видных коллекций (опять же как частных, так и государственных) примитивного искусства Африки, Южной Америки и Востока кажется весьма неприглядным. Коллекционеры очень пристально будут следить за исходом дела «литографий Леннона», как бы оно ни развивалось. Насколько мне известно, в коллекции Ее Величества есть несколько работ кисти Фрагонара весьма эротического свойства», — писал Фуллер. Аргументы художника были восприняты всерьез. Он получил официальный ответ от помощника генерального прокурора с благодарностью за проявленное внимание. Через три недели после возбуждения дела оно было закрыто, так как городской магистрат признал, что галерея не представляла собой общественного места в соответствии с формулировкой акта 1839 года.
________________________________________
20 апреля
На продажу выставлена записка, на которой, как полагают специалисты, — последний автограф Джона Леннона. Цена составляет 325 тысяч долларов. Певец написал эту записку для Рабайи Сименоул, работавшей в то время оператором на телефонном коммутаторе в нью-йоркской студии звукозаписи Леннона, незадолго до того, как его убили в декабре 1980 года. Ранее полагали, что последним автографом Джона был тот, что он дал своему убийце за шесть часов до смертельного выстрела. Рабайя Сименоул продает автограф Леннона, чтобы собрать деньги на свой приют для старых и больных лошадей в штате Вирджиния. Леннон нарисовал карикатурный автопортрет и подписал его перед выходом из студии Record Plant в Нью-Йорке 8 декабря. Спустя 15 минут у входа в свой дом он был застрелен. Рабайя Сименоул долгие годы держала эту записку на стене в своей спальне. Решив продать ее, она воспользовалась интернет сайтом Moments in Time, специализирующимся на такого рода реликвиях. На том же сайте в прошлом году за 525 тысяч долларов продавалась подписанная Ленноном пластинка Double Fantasy, принадлежавшая убийце Джона. «Я не хотела наживаться на смерти Джона, но он любил природу и, мне кажется, хотел бы, чтобы я продала эту записку ради лошадей», — сказала Рабайя. Представитель компании Moments in Time назвал эту записку «невероятной находкой».
________________________________________
7 мая
Личные вещи Леннона, включая кожаный шейный платок, который он носил в 60-х годах, будут проданы со знаменитого лондонского аукциона Кристи. В общей сложности организаторы рассчитывают выручить более 400 тысяч долларов. Согласно анонсам, выставленная коллекция будет самым примечательным собранием «околобитловских» вещей за последние 10 лет. В него вошли рисунки музыканта, письма, автографы. Начальная стоимость письма с автографом Джона 13 тысяч долларов, рисунки оценены примерно в 24 тысячи долларов каждый. Самым дорогим предметом стал тот самый платок, который оценили в 178 тысяч долларов, и изготовленная по его заказу гитара Vox Kensington за ту же цену.
________________________________________
16 августа
Вышел сингл “Wake Up Everybody”, в котором участвует Йоко с песней “Give Peace A Chance”. Эта песня уже записывалась Йоко Оно и Шоном Ленноном в проекте “The Peace Choir” 1991 года и была направлена против войны в Персидском заливе. Тогда этот сингл с песней занял 54 место в Billboard's Hot 100.
________________________________________
27 августа
“Love: John Lennon Acoustic” — так будет называться новый альбом Джона, который выйдет на Capitol Records 19 октября. На диске будет представлено 17 не выходивших ранее вариантов уже издававшихся вещей Леннона, а также одна новая песня.
После издания «Антологии» Джона Леннона в 1998 году новый диск станет наиболее значительным собранием неизданных материалов экс-битла, который «поможет» продвижению новых переизданий классических дисков Леннона “Rock'n'Roll” и “Walls And Bridges”. Однако данный проект может так и остаться нереализованным — некоторые источники говорят о том, что Йоко может выпустить альбом лучших вещей по образу и подобию “Lennon Legend”, в лучшем случае дополнив его одним бонус-трэком, да и то — в японском издании.
________________________________________
7 сентября
Во время своего выступления в парижском зале Bercy Мадонна под аплодисменты зрителей исполнила песню Джона “Imagine”, посвятив ее погибшим в Беслане детям. Поп-звезда попросила зрителей задуматься над тем, что произошло в России и над текстом песни Леннона.
________________________________________
13 сентября
В 1989 году британский продюсер Джон Мидвинтер всего за 2500 фунтов купил на аукционе Кристи 15-килограмовый музыкальный автомат для проигрывания пластинок, принадлежавший Джону. В автомате находилась 41 пластинка бережно отобранных Ленноном вещей, среди которых были Wilson Pickett, Bob Dylan, Donovan, Buddy Holly и многие другие.
Многие из исполнителей повлияли на битлов как композиторов. Например, звук гитары блюзового музыканта Бобби Паркера слышен на песне “I Feel Fine”, губная гармоника Делберта Макклинтона на “Love Me Do”, вокальное многоголосие Isley Brothers можно услышать на “Twist and Shout” и т.д.
Сейчас вещи, которые находились в личном «плей-листе» Леннона собраны в сборник и изданы компанией EMI в виде двойного CD.

________________________________________
16 сентября
Журналисты «желтой» прессы с начала года гоняется за Шоном Ленноном и Элизабет Джаггер. Сын «главного битла» и дочь «главного роллинга» встречаются с начала года. Официально высокие отношения так и не подтверждены. Один из нью-йоркских друзей Шона говорит: «Они больше друзья, чем что-то еще».
________________________________________
1 октября
ФБР обязано окончательно рассекретить дело об убийстве Леннона. Такое решение вынес федеральный окружной суд США. Как ожидается, будут обнародованы последние 10 страниц документа. Судья отклонил заявления властей о том, что эти материалы могут представлять угрозу для национальной безопасности США, поскольку были переданы в ФБР правительством некого иностранного государства. Иск подал профессор калифорнийского университета Джонатан Венер. Именно ему и будут переданы последние 10 страниц дела Леннона. Ранее Венер уже выигрывал подобный процесс. В 1997 г. были рассекречены 248 страниц документа об убийстве Джона.
5 октября
Известный борец за права обездоленных, фронтмен группы U2 Боно (Bono) 29 сентября выступил на ежегодном съезде британской Лейбористской партии. В своем выступлении музыкант польстил ведущим политикам страны — премьер-министру Тони Блейру и главе казначейства Гордону Брауну, сравнив их с участниками легендарной группы Beatles.
Похвалы от Боно эти два политика удостоились за то, что под влиянием общественности стали более активно заниматься помощью беднякам и больным СПИДом Африки. «Я бы их сравнил с Джоном Ленноном и Полом Маккартни, — сказал Боно. — Разница только в том, что Джон и Пол изменили мой внутренний мир, а Блейр и Браун имеют возможность изменить реальный мир». В будущем году именно Британия будет председательствовать среди стран Большой восьмерки. Среди первых шагов политиков — создание Комиссии по делам Африки. Англия до 2015 года будет ежегодно вкладывать в разработанные Комиссией программы по 180 миллионов долларов.
________________________________________
8 октября
По случаю 64 годовщины со дня рождения Джона в Нью-Йорке открылась выставка его художественных работ.Собрание рисунков, эскизов и карикатур было предоставлено Йоко. Она назвала выставку “When I'm Sixty Four” в честь песни «Битлз».

Пит Шоттон, ближайший друг детства Джона Леннона, пробыл около месяца в Соединенных Штатах, представляя общественности книгу "Джон Леннон в моей жизни", написанную им в сотрудничестве с корреспондентом журнала "Битлфэн" Николасом Шэфнером. Когда в сентябре этого года он посетил Атланту, редактор журнала Билл Кинг провел с ним вечер за беседой.


Почему Пит Шоттон так нравился Джону Леннону, понять не трудно. Этот 43-летний блондин из Ливерпуля обладает исключительно приятными манерами и мгновенно завоевывает вашу симпатию. Нашу вечернюю встречу в ресторане отеля "Хайат Редженси" мы начали с беседы о его книге, о БИТЛЗ – и о всем прочем, служащем темой для разговора во время поездки по издательским делам. Но до нашего расставания, за четыре с лишним часа, мы успели поговорить в баре отеля обо всем понемногу: от экономики до качества британских и американских продуктов питания.
Шоттон, брат которого, кстати, живет в Нью-Йорке, вместе со старым ливерпульским приятелем Биллом Тернером и еще несколькими друзьями, в настоящее время является компаньоном нескольких доходных предприятий на острове Хэйлинг, в том числе и двух ресторанов. Бакалейно-гастрономический универмаг, который когда-то купил для него Джон Леннон, он продал. Но большую часть времени Пит занимается управлением делами тотализатора (азартные игры в Британии разрешены законодательством), того самого бизнеса, в который Джон и предлагал первоначально вложить свои деньги.
Наша беседа началась с разговора о его выступлениях на американском телевидении.
БИЛЛ: Я смотрел пару передач с твоим участием, в том числе и "Today Show". Похоже, ты остался ей не очень доволен...
ПИТ: Нет, это было самое первое мое выступление по телевидению "живьем". А не понравилось мне то, что мне обещали дать семь минут, и я приготовился к тому, что "разгромные" или какие-то еще более сенсационные вопросы будут в первой половине этого времени, и ждал именно их. Я все ждал, что мне дадут еще 3,5 минуты, а меня "обрубили". Это меня расстроило. Но, с другой стороны, могу сказать, что именно эта программа была самой неудачной.
БИЛЛ: Говоря о "Today Show", как ты воспринимаешь то, что твою книгу свалили в одну кучу с книгами Мэй Пэнг и Джона Грина – своеобразным примером явления "Заработаем на мертвом Джоне!"
ПИТ: В ответ я могу привести случай с одним человеком по имени Боб Харрисон. Я снимался на телевидении, кажется, это было в Детройте, и он рассказал мне, что когда брался за сценарий передачи, то подумал: вот, черт возьми, еще один сочинитель книг про Леннона! Так вот, он сказал: "Я открыл ее, начал читать – и уже не мог оторваться. Я проглотил ее в один присест!". Примерно то же самое происходило всюду по Штатам. Читатели с приятным удивлением обнаруживали, что перед ними не просто "еще одна книга про Леннона". Да она и не была задумана, как таковая. Я написал ее после нескольких случаев, когда мне попадалось что-то написанное о Джоне.
БИЛЛ: Это произошло уже после его гибели?
ПИТ: Да. Если бы Джон сегодня был жив, эта книга не появилась бы. И добавлю, между прочим, что я мог бы выкачать из Джона при жизни денег черт знает во сколько раз больше, чем из этой книги. Но я никогда не стремился к этому, хотя он постоянно "подбивал меня" – он частенько говорил: "Ради Бога, Пит, заработай ты хоть немного на знакомстве со мной!" Но я не делал этого, потому что считал, что наша дружба важна не только для меня, но очень важна и для Джона, потому что полностью расслабиться, высказаться и говорить о чем угодно, зная, что это не дойдет ни до чьих ушей, он мог с очень немногими.
БИЛЛ: А ЧТО ИМЕННО из прочитанного побудило тебя написать книгу?
ПИТ: Мне попалась статья в "Дейли Экспресс", которая называлась "Причина гибели легенды", и вся информация, приведенная там, была скандальной, полемической или связанной с темными сторонами личности Джона – а они были у него: он не был безупречен и прекрасно знал об этом. Так вот, они собрали все это вместе, совершенно позабыв о том кайфе, что он доставляет миллионам людей – а ведь есть еще больше миллионов, которые пока не родились! И это, в целом, характеризует то, что мне довелось читать: извращение фактов и явная ложь. Я даже видел как-то одного из тех, кто заключил контракт на сочинение биографии Джона – Альберта Голдмана, написавшего книгу об Элвисе. Но я жутко ленив и нипочем не хотел оторвать свой зад от кресла и почесаться, чтобы это сделать, хотя два моих друга в один голос твердили: "Если бы ты видел, что там затевается, ты не стал бы тут сидеть и бездельничать. Ты должен сделать то же самое – но только ты сам. Ты знал его лучше, чем кто-либо другой. Ты был свидетелем всех больших и мелких событий его жизни. Ты знал его лучше любого другого человека, пока он не переехал в Штаты. И уж если вообще что-то о нем писать, то это должен сделать ты." Но я все как-то не решался...
БИЛЛ: Что же было причиной этой нерешительности?
ПИТ: Два момента... Первый: мне было лень, и я понятия не имел о мире книгоиздательства. Я никогда ничего не писал. Я даже не знал, с чего нужно начинать. А вторым было то, что я знал ЧТО придется делать, если и меня "сосчитают". Придется шустрить, выступать в теле и радиопередачах, давать интервью, и это меня откровенно пугало. Это парализовывало и сковывало меня. Но, как ни странно, я прекрасно со всем этим справился, и мне это даже понравилось. Я и дальше буду участвовать в радио и телешоу. Теперь меня не остановить. Смех да и только!
БИЛЛ: Что же сыграло решающую роль?
ПИТ: По-настоящему меня толкнул на это разговор с моим 14-летним сыном Мэтью. Он рассказывал мне о том, чем они в тот день занимались с его другом, и это напомнило мне то, что мы когда-то делали с Джоном. И я начал рассказывать ему об этом. А в школе БИТЛЗ – это его "коронка", потому что "мой отец был с ним знаком" – и потому что он читает все книги о БИТЛЗ. Так вот я сказал, что мы с Джоном делали то-то и то-то – и тут он перебил меня насередине и заявил: "Подожди, па, всё было не так, потому что в "Shout!" написано так-то и так-то". Это меня совершенно ошеломило: я говорю со своим сыном, и он возражает мне, потому что вычитал что-то в книге человека, Джона даже в глаза не видевшего! И я сказал ему: "Сынок, я был там, и мне лучше знать." Вот в этот момент все и произошло: я сказал себе, что ДОЛЖЕН сделать это – написать...
БИЛЛ: Ты захотел написать ее вместе с британским писателем...
ПИТ: Я не рассчитывал на американских авторов, потому что мне было необходимо общение. Я очень хотел, чтобы эта книга получилась такой, как нужно. Мне хотелось, чтобы она донесла до читателя именно то, что мне хотелось, и чтобы я как бы лично разговаривал с ним. А для этого мне нужен был полный издательский контроль и, конечно, писатель, достаточно опытный и искусный для того, чтобы она звучала, как если бы я просто рассказывал об этом. И он был нужен мне в Англии, потому что мне постоянно было необходимо общение. Наверное, и дня не проходило, чтобы я ею не занимался. И то, что я повстречал Ника, было почти случайностью. Меня познакомили с ним где-то на обеде, и мы с полчаса поболтали. Но я и не думал использовать именно его. Я тогда вернулся в Англию и попробовал там кого-нибудь найти... Было несколько людей; я дал им определенные разделы, но то, что они приносили, было невероятно: это были сплошные выдумки! Разная чушь и вздор! И тогда я позвонил Нику, а я уже успел прочесть его книги, и спросил, заинтересует это его или нет. Он сказал "да". Мы с ним встретились и поговорили. Он кое-что написал и с самого начала мне понравилось, что он был очень точен, и что он старался, чтобы эта работа была выполнена "на отлично" – и не для кого-то, а для меня. Я сразу понял ЧТО для него было очень важно: мой рассказ должен основываться на фактах.
БИЛЛ: Он как бы заполнял пустоты разными подробностями и деталями...
ПИТ: Вот именно! Потому-то наше сочетание и было таким крутым – потому что он знал все это. Как если бы я сказал, что "мы в тот вечер сходили туда-то", и он уточнил бы: "Это было 6 июля 1963 года". То есть, он знал все детали. И сочетание его – объективного фэна, и меня – субъективного друга, было удивительно и прекрасно. И вряд ли я смог бы найти кого-то еще, кто мог бы справиться с этой работой так же хорошо.
БИЛЛ: А были у вас проблемы, вроде таких, когда издатели хотят, чтобы книга была не такой, как хочется вам?
ПИТ: Нас просили изменить только одно место. Но мы отказались, и они взяли все, как было.
БИЛЛ: А что именно это было?
ПИТ: Они хотели, чтобы посвящение "Джону – за эти воспоминания" было помещено вверху (а не между личными посвящениями Пита и Ника – Б.К.), а мы сказали "нет", потому что поместив его в центре, мы как бы соединили нас двоих.
БИЛЛ: Ты упомянул Филипа Нормана. Расскажи о вашей встрече.
ПИТ: Я не хотел говорить ни с журналистами, ни с телевизионщиками, ни с кем. Ко мне постоянно обращались с просьбами...
БИЛЛ: Кроме Хантера Дэвиса...
ПИТ: Да, кроме Хантера Дэвиса – по личной просьбе Джона. И именно поэтому та книга так понравилась Джону: то, что я рассказал Хантеру Дэвису, было случаями, о которых он уже забыл – и когда он прочел это, он воскликнул: "Господи, а ведь я об этом совсем забыл! Вот было здорово!". Но вернемся к Филипу Норману... Он позвонил мне и сказал, что он – друг Дерека Тэйлора, милейшего человека, которого я очень уважаю, и Норман сказал, что он пишет книгу о событиях и положении дел в Ливерпуле "до появления БИТЛЗ". Другими словами – о самом городе, почему ЭТО произошло и как эволюционировало. Будучи очень наивным, я поверил ему. Он заехал ко мне, мы пошли в пивняк, и он задавал мне вопросы, на которые хотел услышать мои ответы – а потом перешел к разговору о Джоне и нашем детстве, и спровоцировал меня на исповедь. И вот я узнаю, что вышла "Кричи!" – и первые страниц пятьдесят или около того – просто диалог со мной. Я не берусь категорически утверждать, что у него был магнитофон, но если нет – значит, у него в голове сидит кремниевый чип (полупроводниковый кристаллик с интегральной схемой. – прим. пер.). Он не просто изложил суть разговора – он напечатал его слово в слово! Но независимо от того, фотографическая память у него, или нет, он все равно обманщик и жулик и добывает информацию под фальшивыми предлогами. Я ведь не единственный, кому он подсовывал эту басню, чтобы взять интервью.
БИЛЛ: Здесь будет уместно затронуть Питера Брауна, который, насколько мне известно, говорил в Англии, особенно знакомым БИТЛЗ и семье Брайана, что он работает над книгой о 60-х, а сам писал "Любовь, которую ты отдаешь" ("The Love You Make"). Он не говорил с тобой?
ПИТ: Нет. Он даже не обращался ко мне. И заметь: когда они писали ее, они знали, что и я тоже пишу книгу.
БИЛЛ: Что ты думаешь о книге Брауна?
ПИТ: По-моему, это подлость. Мне думается, что этим он очень многим нанес предательский удар в спину.
БИЛЛ: А сама его история соответствует действительности?
ПИТ: Ну, что касается фактических материалов, то там все более или менее. Но его крикливое утверждение о том, что БИТЛЗ распались из-за пагубного пристрастия Джона к героину – это самая большая чушь, которая мне попадалась. Я могу привести целый ряд факторов, приведших к распаду БИТЛЗ – но это ни в коем случае не героин! А он даже ничего не объяснил, просто взял и брякнул: "Джон Леннон имел пагубное пристрастие к героину!". Он подло предал так много людей, помогавших ему... Он был доверенным сотрудником, но никогда не входил во "внутреннее окружение". И он никогда не был другом никого из них. Они знали его только по деловым отношениям. На работу принял его Брайан Эпстайн. Потом он пролез в "Эппл", и, проработав с нами столько времени, был доверенным сотрудником. И это доверие он использовал для "выхода" на очень многих людей, и лично я из этой книги понял, что он уже тогда затаил в себе злобу на них. Но по-моему, у Питера Брауна нет никаких оснований за что-то обижаться на ребят, которые никогда не делали ему ничего плохого. Кроме того, то, что он написал, я считаю извращенной картиной. Поэтому я и написал свою книгу – мой портрет Джона. В ней всякого хватает, потому что я не хотел обвинений в подлещении и изобилии розовых тонов.
БИЛЛ: В твоей книге немало таких же откровений, как и у Брауна, но она совсем не производит такого впечатления.
ПИТ: Это как раз показывает, как много значит отношение автора. Я старался быть абсолютно честным. Я не хотел вставлять эти журналистские обороты, типа "об этом пишется впервые". Я старался избегать недомолвок и амбициозности. Я не углублялся в философию Джона. Я не увлекался своими собственными мнениями.
БИЛЛ: А читал ты "Дни в "Дакоте"" ("Dakota Days") и "Любовь к Джону" ("Loving John")?
ПИТ: Я не читал "Дней в "Дакоте"", и не читал "Любви к Джону", не считая сериалов английских воскресных газет. Там они были в центре внимания недели три, так что остальным я себя утруждать не стану.
БИЛЛ: Как ты относишься к тому, что они написали эти книги?
ПИТ: Здесь свободная страна, и каждый имеет право написать книгу. Если человек считает, что ему действительно ЕСТЬ, что сказать, и он хочет немного заработать, что ж, это его право...
БИЛЛ: Насколько точен их портрет Джона?
ПИТ: Я не читал их, так что не могу комментировать. Портрет Джона, каким Я его знал, во всех деталях дается в моей книге. Мне кажется, мое изображение Джона передает его полностью за те годы, что я был с ним знаком. Жаль, конечно, что я не читал этих книг. Тогда я, быть может, и сказал что-нибудь о них... а может быть, и не сказал бы... А вообще, честно говоря, они меня не очень интересуют...
БИЛЛ: Некоторые считают, что портрет Брауна отразил одни только негативные стороны БИТЛЗ...
ПИТ: Вот именно поэтому я и написал свою книгу. Меня просто выводит из себя то, что у людей хватает нахальства и наглости сочинять вещи, вроде "Причин гибели легенды". Какое они, не давшие этому миру ничего по сравнению с этими ребятами, имеют на то право?! Они только и делают, что ругают и критикуют. Я на днях давал радиоинтервью – и вот мне звонит какой-то парень и заявляет: "Брайан Эпстайн в своем деле ничего не смыслил, и из-за него они потеряли кучу денег. Он мог бы сделать все это намного лучше!". И я ответил: "Да Господи, что за позиция?! Брайан не знал, что они тогда делали! А скажите: в какой книге написано, КАК вывести БИТЛЗ к славе? Зато у него, по меньшей мере, была уверенность, вера. Он потратил на них кучу денег, потому что ВЕРИЛ в них. Он вывел их в люди, а о нем говорят, что из-за него они потеряли кучу денег, он был плохим бизнесменом, он был гомосексуалистом." Ну что за х...ня?! А почему вы не хотите взглянуть на положительную сторону и сказать: "он сделал то-то и то-то"? То же самое было и с Джоном. Другой парень звонит и говорит: "Джон мало сделал, он не раскрыл своего артистического потенциала, он никогда не учил нотной грамоты, не вел счета своим песням, не принимал никакого участия во всех событиях в Кампучии и им подобным." И я сказал ему: "Да что ты такое говоришь?! Какое ты имеешь право критиковать все это? За то, что этот человек дал тебе и всему миру, его нужно благодарить! А что, говорю, ты сделал для Кампучии?". Гробовое молчание. И я сказал: "Так вот, сначала наведи порядок в своем доме, а потом уже начинай критиковать других. Он для этого мира сделал столько, сколько тебе не сделать за всю твою жизнь."
БИЛЛ: Как отреагировали на твою книгу Битлы и Йоко?
ПИТ: Пока никак – по той простой причине, что как только книга была издана – а мы очень задержались с ней и неслись галопом, и Ник совсем чуть было не свихнулся, потому что мы хотели быть уверены, что в этой книге все, как нужно ДО сдачи ее в набор; а как только она вышла в печать, я сразу приехал сюда. Вообще, Джордж был одним из первых, кому я сказал, что пишу ее, и он был вне себя от радости, и не мог ее дождаться. Он говорил: "Покажи мне ее сразу, как кончишь". Не думаю, что все там приведет его в восторг, но, думаю, он останется доволен ее честностью. Он считал, что если кому-то и писать книгу о Джоне, то уж кому, как не мне... Вернусь к разговору о подлещевании и прочем... Я не хотел делать этого не только потому, что Джон был честным в отношении к своей жизни, а, значит, для меня было важно быть честным к его жизни, как и к своей собственной, но еще и потому, что, опусти я что-нибудь из того, что знал, – это отразилось бы на ценности всего остального. То есть, это было сделано для создания целостной картины.
БИЛЛ: Ты не всем сообщил, что работаешь над этой книгой?
ПИТ: Нет, только Джорджу. В этом не было необходимости. А Джорджу я сказал просто потому, что мы с ним еще встречаемся.
БИЛЛ: Насколько тесен ваш контакт?
ПИТ: Я вижусь с ним 2 – 3 раза в год, провожу у него во Фрайэр-парке день или ночь, мы играем во что-нибудь или просто болтаем в саду...
БИЛЛ: А как насчет Пола и Ринго?
ПИТ: Нет, с ними я вообще не встречаюсь.
БИЛЛ: А давно ты видел их в последний раз?
ПИТ: С Полом я виделся лет десять назад, а с Ринго – и того больше. Мы пошли разными путями. Когда я ушел из жизни Джона, я вернулся к своему бизнесу. И в любом случае с миром шоу-бизнеса он ничего общего не имел. Я это понял, еще когда мне было 15.
БИЛЛ: После стиральной доски?
ПИТ: Совершенно верно! Этот мир был мне просто чужд. Так что, шоу-бизнес идет своим путем, а я – своим.

Журнал "Битлфэн", декабрь 1983
--------------------

"Джон Леннон в моей жизни"

«До Баллады Джона и Йоко была баллада Джона, Пола, Джорджа и Ринго. А до нее была баллада Джона и Пита. Воспоминания Пита Шоттона об их детской дружбе удивительны, а через годы БИТЛЗ он ведет нас с завидной проницательностью. И спустя столько лет приятно узнать, что вне битловского круга у Джона был такой хороший товарищ, для которого он был просто Джоном Ленноном, Другом.»
Марк Лэпидос, продюсер «Битлфеста»

Читать здесь: http://lib.rus.ec/b/318890

БАЛЛАДА О ДЖОНЕ И ЙОКО.
Джон Леннон

Перевод был напечатан в "Молодом коммунисте", N11/1979 (увы, не сохранился), откуда, собственно, и отсканирован.

Перевод с английского Н. Кривцова



Я всегда воображал себе женщину, которая была бы красивой, умной, темноволосой, широкоскулой раскрепощенной художницей (а-ля Жюльет Греко1).
Товарища по духу.
Кого-то, кого я уже знал, но почему-то потерял.
После короткого посещения Индии, по пути из Австралии домой, этот образ слегка изменился - она должна была быть темноглазой ЖИТЕЛЬНИЦЕЙ ВОСТОКА. Естественно, мечта не могла сбыться до тех пор, пока я не закончу картину.
Теперь эта картина стала полной.

* * *
Когда я был тинейджером, мои сексуальные мечты естественно были полны Анитой Экберг2 и другими скандинавскими богинями такого же типа. Так было до тех пор, пока в конце пятидесятых "любовью моей жизни" не стала Брижит Бардо. Все мои приятельницы, которые были не темноволосы, страдали из-за того, что я постоянно пытался заставить их стать Брижит. К тому времени, когда я связал свою жизнь с первой женой (которая, я думаю, от природы была темно-рыжей), она тоже стала длинноволосой блондинкой с обязательной челкой.
Несколько лет спустя я встретил настоящую Брижит. Я был под наркотиком, а она уходила3".

* * *
В конце концов я встретил Йоко, и моя мечта стала реальностью.
Единственная из всех когда-либо встречавшихся мне женщин, она была мне ровней во всем, что только можно вообразить. Впрочем, она была лучше меня. Хотя у меня были многочисленные интересные "истории" в моем предыдущем воплощении, я никогда не встречал никого, из-за кого стоило бы рушить состояние скуки счастливого брака.
Наконец избавление! Есть кто-то, из-за кого стоит покинуть дом! ЕСТЬ КУДА УЙТИ. Я ждал этого вечность.

* * *
Поскольку я был необычайно стеснителен (особенно рядом с красивыми женщинами), в моих мечтах она неизбежно была достаточно агрессивна для того, чтобы "спасти меня", то есть "забрать меня от всего этого". Йоко, хотя и сама была стеснительной, настолько подняла мой дух, что у меня хватило смелости изгнать дьявола как раз вовремя, чтобы избежать совместной жизни с новым носом моей бывшей жены4. У нее тоже были свои интересы на стороне - к великому изумлению моего ждущего своего освобождения мужского эго.
Они получили новый нос. А я - женщину моей мечты. Йоко.

* * *
Так как я воспитывался в окружении благородной бедности нижней прослойки среднего класса, я не был удивлен потоком расистской и антиженской злобы, которой мы подвергались в этом бастионе демократии - Великобритании (включая и теперь переделавшегося Майкла Кейна5, который на своем очаровательно шепелявом кокни сказал примерно следующее: "Не понимаю, почему он не нашел хорошую английскую девушку"). Какой скандал! Один из "наших парней" бросает свой англо-саксонский (что бы это ни значило) очаг и дом и в придачу сходится с чертовой япошкой! Разве он не знает про "Мост через реку Квай"?6 Разве он не помнит Пирл-Харбор?

* * *
Английские газеты и журналы провели смотр своих сил, выплеснув всю свою копившуюся ненависть к иностранцам на Йоко. Им, должно быть, было тяжело: из-за Общего рынка и прочего им пришлось перестать ненавидеть лягушатников, воcточников, немчуру, косоглазых, не говоря уж о всяких там черномазых7. Было унизительно и мучительно больно для нас обоих, когда ее описывали как безобразную желтую и говорили прочую унизительную гадость, особенно если это делала компания накачанных пивом, краснощеких. перезревших поденщиков от литературы. Человек - это то, что он ест, и то, о чем думает. Мы знаем, чем они набивают себе животы и чем им приказано набивать себе головы: объедками с хозяйского стола.

* * *
Йоко, которая всю свою жизнь считалась одной из самых красивых и умных женщин в Японии, все это было трудно понять. Расизм и сексизм были налицо. Мне было стыдно за Британию. Хотя я и сам был полон расовых и антиженских предубеждений (глубоко запрятанных там, где их посадили), я тем не менее купился на английскую сказку о том, что расисты - это янки: "Не мы, старина, это было бы низко". "Джентльменское соглашение" пронизывает все сверху донизу. Но должен сказать, во время своих путешествий я обнаружил, что каждый народ считает себя выше всех других; то же самое относится и к классам (это американский миф, что у них нет классовой системы).

* * *
В общем, это было ужасным испытанием. Я думал обратиться за советом к Джонни Дэнкуорту и Клио Лейн, но так и не сделал этого (они были единственной принадлежащей к разным расам парой, о которой я слышал в Британии). Пресса возглавила ревущую толпу, а сквернословящее Молчаливое Большинство последовало ее примеру. Пышущие ненавистью письма от маньяков были особенно воодушевляющими; я попытался опубликовать их в издательстве "Джонатан Кейп", но там подумали, что... Тем не менее они отличались от тех попрошайнических писем, появление которых всегда совпадало с любыми широко освещавшимися в прессе нашими личными проблемами, выпадавшими на наши головы в то или иное время. Например:
Я был очень огорчен, услышав о недавнем выкидыше у вашей жены8. Мы тоже, как и вы, пережили ту же трагедию, что и вы, сэр, но в отличие от вас у нас нет необходимых средств, чтобы приобрести симпатичный особнячок на две семьи на юге Франции, и так как у вас много денег, вы бы могли сделать столетнего трясущегося старика и его глухую жену и маленьких детей-калек очень счастливыми. Сэр, я не прошу очень много, и так далее.
Или:
Я тоже стал жертвой провокации при обыске9 и был незаконно арестован знаменитой во всем мире британской полицией (еще один миф, лопнувший как мыльный пузырь), и недавно тоже едва не погиб в автомобильной катастрофе в Шотландии10, и мне хотелось бы узнать, не могли бы вы найти способ помочь слепому священнику и его больной матери добираться по воскресеньям до церкви... и так далее, и тому подобное...
Так ли был построен Иерусалим? Сомневаюсь.

* * *
Кроме того, что Йоко дала мне смелость вырваться из обывательских оков... она также дала мне внутренние силы более внимательно посмотреть на мое еще одно супружество. МОЕ НАСТОЯЩЕЕ СУПРУЖЕСТВО. С "Битлз", что душило меня гораздо более сильно, чем семейная жизнь. Хотя я прежде думал об этом достаточно часто, мне не хватало мужества разорвать эти узы раньше.
Моя жизнь с "Битлз" стала ловушкой. Петлей из магнитофонной ленты. Я уже делал самостоятельные короткие вылазки - писал книги, помогал переделать их в пьесу для Национального театра11. Я даже снимался в кино без других (паршивенький фильм, режиссером которого был этот чудак, стремящийся к власти, Дик Лестер)12. Но мое участие в съемках фильма было скорее реакцией на то, что "Битлз" решили прекратить гастролировать, нежели желанием подлинной независимости. Хотя уже тогда (в 1965 году)13 я был нацелен на свободу.
В основном меня приводила в панику мысль, что мне "нечего будет делать". Какая же это жизнь без турне? Жизнь - вот что это такое. Я никогда не забываю поблагодарить Иисуса за то, что дни моих гастролей закончились; если бы я не сказал, что "Битлз" более знамениты, чем Иисус", и не огорчил этим самый наихристианский ку-клукс-клан14, Господи! я бы до сих пор был среди прочих дрессированных блох! Боже, благослови Америку. Спасибо тебе, Иисус.

* * *
Когда я наконец набрался мужества сказать остальным троим, что я, кавычки открываются, требую развода, кавычки закрываются, они знали: это было всерьез, в отличие от предыдущих угроз Ринго и Джорджа покинуть ансамбль. Должен сказать, я чувствую себя виноватым за то, что вывалил это на них, не предупредив заранее. В конце концов я имел Йоко, а они - лишь друг друга. Я чувствовал себя настолько виноватым, что я подписал имя Маккартни в качестве соавтора моего первого самостоятельного "сингла", вместо того чтобы написать имя Йоко, которая на самом деле и была соавтором ("Дайте миру шанс")15.

* * *
Я создал ансамбль. Я распустил его. Все очень просто. Йоко и я инстинктивно решили, что лучшая форма защиты - это нападение, но в нашей собственной милой манере: "Два девственника"16, наш первый альбом, на котором вид двух слегка толстоватых экс-наркоманов в чем мать родила от души повеселил Джона и Йоко и вызвал апоплексию у обывателей из так называемого цивилизованного мира. Включая этих знаменитых авангардных революционных мыслителей Пола, Джорджа и Единственного в своем роде Ринго. У меня не было злого умысла в отношении их. Оборачиваясь назад, могу сказать: "Битлз" были не более важной частью моей жизни, чем любая другая (и даже менее важной, чем некоторые).

* * *
Для меня не имело значения, буду ли я вновь записывать пластинки. Я начал с рок-н-ролла и закончил чистым рок-н-роллом (мой альбом "Рок-н-ролл"17). Если у меня когда-нибудь появится побуждение и оно будет непреодолимым, я займусь этим ради удовольствия. Но в противном случае я бы охотно оставил это дело насовсем. Я никогда не разделял мнения, дескать, художник "в долгу перед публикой" - не более чем мнения, что молодежь в долгу перед королем и страной. Я сам сделал себя таким, каков я сегодня. Хорошим и плохим. Ответственность лежит только на мне.
Все дороги ведут в Рим. Я открыл магазин: публика покупала товары по ценам честного рынка. Не Бог весть что. А что касается шоу-бизнеса, я никогда не считал его смыслом жизни. Я часто желал - зная, что это тщетно, - чтобы Йоко и я не были знамениты и чтобы у нас могла быть настоящая частная жизнь. Но это - как пролитое молоко, или даже скорее кровь, и я стараюсь ни о чем не сожалеть и не намерен тратить энергию и время, пытаясь стать безымянным. Это столь же глупо, как и сперва становиться знаменитым.
ВСЕ, ЧТО МЫ ГОВОРИЛИ, ЭТО "ДАЙТЕ МИРУ ШАНС" 18
Нашим следующим шагом была знаменитая "Демонстрация за мир в постели"19. Нам понадобился год робких ухаживаний, прежде чем два "раскрепощенных" художника действительно легли в постель вместе. Но когда мы это сделали, мы пригласили весь мир. Мы знали, что мы никогда не сможем пожениться и спрятаться на медовый месяц без того, чтобы за нами не гналась пресса, поэтому мы решили извлечь выгоду из ситуации, а заодно и посмеяться. Это должен был быть настоящий "Живой Театр".
Кто мог бы забыть вид половины репортеров мира, толкающих друг друга и топчущихся у дверей нашей спальни в тщетной надежде увидеть битла и его черномазую, занимающихся "этим" во имя Мира в номере для новобрачных в амстердамском "Хилтоне"? Или вид разочарования, когда до них дошло, что секса не будет и мы даже не были голыми?
В течение семи дней и ночей мы были в распоряжении (с 9 утра и до 9 вечера) фотографов и интервьюеров. Мы дали возможность "пятому (от виски) сословию"20 спрашивать нас, о чем они пожелают. Никакой охраны. Они примчались, полные рвения; но только один или двое из нескольких сот посетителей, побывавших у нашей постели, имели какое-то представление о том, что же происходило.
Мы, конечно, засняли их всех. Но мы достигли того, ради чего все это устроили; то есть указали им направление, в котором нам хотелось, чтобы они шли, вместо того, чтобы просто с радостью их терпеть.
Не было никакого смысла притворяться, будто у тебя есть личная жизнь; это же черт знает как противно - то, что разыгрывают Мик и Бьянка21: устроить вспышку ярости у входа в церковь после того, как вначале сами пригласили всех на свое бракосочетание. Я называю это идиотизмом.

* * *
Мы попытались повторить свой большой успех в Америке, перенеся наше представление на Бродвей (в "Плазу"22, если точнее). Но правительство США решило, что мы будем слишком опасны23, если дать нам возможность лежать в гостиничной постели, ведя беседы о мире. Поэтому мы поставили свой номер в Монреале и вещали (по радио и ТВ) через границу. Интересно, а не подумали ли они послать за нами Дж. Гордона Лидди24? Многие знаменитые личности приехали повидать нас там: Ол Крэпп, Дик Грегори, Тим Лири и Розмари, Томми Смозерс25 (все, кроме Крэппа, пели "Дайте миру шанс"). Вас когда-нибудь покидала мысль, что Тимоти Лири и Дж. Гордон Лидди - это две стороны одной медали? Из двух ирландцев26 не сделаешь настоящего американца.

* * *
В то самое время, когда мы были в Канаде, мои литографии27, которые изображали Джона и Йоко, трахающихся и не трахающихся, были нелегально перевезены в грузовиках через американо-канадскую границу (эти рисунки были запрещены в Свингующем Лондоне28). Сегодня они в вашем распоряжении в любой местной галерее по сто долларов за штуку. Обложка альбома "Два девственника" продается по две сотни. Жизнь не подражает искусству. ЖИЗНЬ - ЭТО И ЕСТЬ ИСКУССТВО (это то, что сбивает с толку стольких подающих надежды); они слишком заняты тем, что являются художниками, для того, чтобы жить.
В этот период нашей жизни люди обвиняли нас, будто мы все делаем ради паблисити. Вновь неверно. Все, что бы мы ни делали, предавалось гласности в любом случае. И по-прежнему предается, хотя мы не общались с журналистами уже несколько лет. Это не имеет значения: кажется, они просто не могут обойтись без нас. Наша подборка газетных вырезок со всего мира полна самыми причудливыми историями. Среди моих любимейших - та, что якобы я облысел и стал отшельником, "запертым в шикарной квартире на крыше небоскреба", - неким гибридом между Элвисом Пресли, Гретой Гарбо и Ховардом Хьюзом29, время от времени делающим загадочные заявления типа: "Я внес свой вклад в общество и не собираюсь работать вновь". Если воспитание ребенка это не работа, то что же это такое? Реальность за завесой тайны проста: мы делаем то, что хотим делать. Точка.
"МЫ БЫ ВСЕ ХОТЕЛИ ВИДЕТЬ ПЛАН"30
Затем наступил "революционный период", который расцвел вскоре после того, как мы нанесли визит в Штаты. Мы никогда не собирались жить здесь постоянно (хотя английский астролог Патрик Уокер годом ранее предсказал, что я покину Англию навсегда). У меня не было намерения покидать родину из-за налогов или по какой-то другой причине. Так вышло само собой.
У нас уже была определенная репутация из-за того, что постоянно общались с Кэмбриджской Аспирантурой Революционеров в Соединенном Королевстве. Они нас заставляли чувствовать себя настолько виноватыми, что мы не ненавидели всех тех, кто не беден, что я даже сочинил и записал весьма ошеломляющую "Власть народу", опоздавшую на десять лет (на что указал ныне знаменитый Хантер - "Страх-и-отвращение-к-жизни" - Томпсон в своей книге о Вегасе31). От гонорара мы, конечно, не отказались.
Как бы то ни было, по прибытии в США нас практически у самолета встретили Джерри Рубин и Эбби Хоффман32 и сразу же взяли нас в путешествие по нью-йоркскому "андерграунду", который состоял в основном из Дэвида Пила33, певшего про наркотики в парке на Вашингтон-скуэр. Джерри и Эбби - это два классических любящих веселье удачливых повесы. Я же могу обойтись без Маркса и Иисуса.
Потребовалось много времени и много доброй магии, чтобы избавиться от зловония нашей потерянной девственности; хотя было весело встречаться со всеми знаменитыми героями андерграунда (героинь не было): Бобби Силом и его забавными ребятами; Хьюи Ньютоном в его выглядящих очень дорогими одеяниях в военном стиле; Ренни Дэвисом; Джоном Синклером и преданной ему энн-арборской командой; и милым старым Алленом Гинзбергом34, который; если не лежал на полу, произнося "Ом...", приводил в замешательство любого из тех, кого удавалось припереть к стенке, очень громко распевая нечто, называемое им поэзией, что влетало в одно ухо и (вылетало из другого).
"МЫ ВОЕВАЛИ С ПРАВОСУДИЕМ, И ПРАВОСУДИЕ ПРОИГРАЛО"
Цена такого рода веселья была слишком высока. Прошло почти пять лет, прежде чем наше сражение с правительством Никсона закончилось (мы считали, что закончилось). Первым, кто бросил камень, был Стром - "Да просветит его господь" - Термонд; он написал бумагу тогдашнему министру юстиции Соединенных Штатов Джону Митчеллу, предлагая каким-то способом вышвырнуть нас из Америки до национального съезда республиканской партии в Сан-Диего35. Мне понятны причины, стоящие за этой атакой, особенно после того, как один из наших болтливых героев-революционеров заявил на весь мир, что Джон и Йоко организуют массовый митинг с целью разогнать республиканцев в Сан-Диего.
В нашей квартире на Бэнк-стрит состоялось большое совещание. Присутствовали все герои. Казалось, без тягловой силы Джона и Йоко революция невозможна. И левые, и правые трудились под бременем этой иллюзии. Я думаю, Гинзберг был тогда единственным, кроме нас, кто думал, что вся эта идея отвратительна и не только опасна, но и глупа. Но, видимо, "лидеры" движения жаждали нового "Чикаго"36. Мы же должны были служить приманкой, но только мы сказали "нет". Правда, это уже не имело значения, потому что уже лишь появление в "Роллинг Стоун" сообщения, что мы ПРИЕДЕМ, убедило достаточное количество людей, что мы согласились на эту затею. Это убедило и людей Никсона.
Пол Красснер37 сказал нам, что Джерри, Эбби и вся "чикагская семерка"38 были двойными агентами ЦРУ (кроме Красснера, конечно). Нам так и не удалось выяснить этого.
Большинство же нашей революционерской братии беспокоило в основном то, что мы были не ПРОТИВ всего, а были лишь ЗА такие вещи - вы знаете, - как мир, любовь и прочую наивную чепуху. Это казалось недостаточно по-мужски упрямым еврейским парням. Я имею в виду, приятель, что они входили в "ЧИКАГСКУЮ СЕМЕРКУ" И ЗНАЛИ "ЧЕРНЫХ ПАНТЕР". В то время как они пытались "использовать" нас, мы пытались "обратить их в свою веру". Мы даже пригласили их на "Майк Дуглас Шоу"39, но никто из них даже не умел говорить с людьми - не говоря уже о том, чтобы руководить ими.
Никому не нравилось также то, что мы всегда настаивали на физическом и юридическом контроле за всем отснятым кинофотоматериалом, в котором мы фигурировали, Джон Синклер грозился подать на нас в суд - даже после того, как мы помогли ему выбраться из тюрьмы! "Это нечестно, Джон Синклер"40. В общем, у нас было немного веселья и полно наркотиков.
Основной линией сюжета было: никсоновское правительство против Джона и Йоко, нескольких друзей, множества поклонников и маленького черного медиума из Чикаго, с которым нас познакомил Дик Грегори. Им всем мы глубоко благодарны.
А в итоге это были "Колокольный звон, чтение священного писания и зажженные свечи"41 против господина Никсона. Да, мы использовали магию, молитву и молодежь, чтобы бороться за правое дело.
"ТАИНСТВЕННЫЙ ЗАПАХ РОЗ"
Самая большая ошибка, которую мы с Йоко совершили в тот период, была та, что мы позволили себе попасть под влияние зломужественных мужчин - "серьезных революционеров" и их безумных идей об убийстве людей во имя их спасения от капитализма и/или коммунизма (все зависит от вашей точки зрения). Нам следовало оставаться верными нашим собственным способам работы во имя мира: демонстрациям в постели, рекламным афишам и так далее. И вот, нате вам, мы теперь ввязались в войну с правительством США с помощью адвоката, который вначале не поверил, что мотивы судебного процесса были политическими (он не верил, что мы "настолько важные люди") или что ФБР изводило нас прослушиванием нашего телефона и подобными делами.
Позже он стал думать, что и его собственный телефон прослушивается.
Мы осадили их, когда объявили на "Дик Каветт Шоу"42, что за нами следят и нас прослушивают.
В первое утро, когда мы ехали на машине в суд, мы оба очень нервничали. Мы тщательно следовали наставлениям медиума: прочли нужные отрывки из Библии короля Якова43, положили нужные стихи в наши туфли и смочили специальным образом сложенные носовые платки волшебным маслом.
После паломничества в Индию с волшебным Алексом Мардасом к тому типу, который оказался жуликоватым чудотворцем по имени Бабаджи (?)44, проделывавшим колдовские трюки типа того, что притаскивал "из ниоткуда" дешевые наручные часы со своим портретом к дому, набитому в основном американскими женщинами средних лет (в то время как за пределами лагеря тысячи калек-индийцев продавали те же самые дешевки, чтобы заработать себе на жизнь), мы оказались на окраине Сан-Франциско, в Сан-Матео, в доме алкоголика - специалиста по кунг-фу и акупунктуриста и его семьи45. Это именно он помог нам пережить воздержание от приемов метадона, которое едва не прикончило Йоко. Он также убедил меня, что мой английский врач был не прав (этот парень сказал мне, что я никогда не смогу иметь детей, ибо я растранжирил свою сперму за годы злоупотребления наркотиками и так далее, вызвав у меня тяжелейшую депрессию, особенно после того, как иммиграционные власти аннулировали мою визу посредине курса "Терапии первородного крика" у Арта Янова46 и мы мгновенно оказались на крючке). Чтобы преодолеть пристрастие к наркотикам, мы сели на корабль, идущий из Лос-Анджелеса в Японию (похожее путешествие на корабле, сказал нам доктор Хонг, он совершил в юности, чтобы избавиться от пристрастия к опиуму), и в Йокогаму мы прибыли уже не нуждавшимися в наркотиках и счастливыми. Именно тогда я впервые встретился с родителями Йоко.
Когда мы полностью отвыкли от приемов метадона с помощью хорошего доктора, его вкусно готовящей жены и всегда готовой помочь дочери, он сказал: "Вы хотите иметь ребенка? Перестаньте принимать наркотики, питайтесь хорошей пищей, и через год он у вас будет. Я обещаю вам". Благослови его Господь, он был прав. Он умер, так и не увидев Шона47 собственными глазами, но нам удалось послать ему карточку младенца, снятую "Полароидом" еще в нью-йоркской больнице. Мы до сих пор поддерживаем связь с семьей Хонгов.

* * *
Я разговаривал с Хелен48, и, как всегда, оказалось, я занимаюсь защитой "мистики". Для разнообразия я не был особенно неистовым. Тем не менее оказалось, что я говорил примерно следующее - многие, если не все, великие мужчины и женщины были в известном смысле "мистиками": Эйнштейн, который в конце своей жизни заметил, что если бы ему пришлось прожить ее снова, то он бы больше времени посвятил духовному; Пифагор и Ньютон были мистиками. Но главная идея, которую я постиг, - для того, чтобы получить "всесвятой дух", то есть творческое вдохновение (кем бы вы ни назывались - художником, ученым, мистиком или медиумом и т. д.), главная проблема - это очищение ума.

* * *
Вы не сможете нарисовать картину на грязной бумаге; вам нужен чистый лист.

* * *
То, что Ван Гог "сошел с ума", а Дилан Томас49 "спился до смерти", и так далее, было с их стороны лишь попытками вырваться из смирительной рубашки их собственного разума. Сюда же я отношу и себя, и так называемое "злоупотребление наркотиками" моего поколения. Злоупотребление самим собой - вот более подходящее выражение.
Как бы то ни было, я видел жизнь Гогена по ТВ, и меня сразило то, что он умер таким жалким образом (венерические болезни, "средством" для лечения которых была ртуть), со сломанной ногой, изуродованной во время пьяной ссоры, после возвращения домой для первой "успешной" выставки в Париже. Он поехал на Таити, чтобы избавиться от собственной смирительной рубашки: работы в банке. Жены и детей. Одного из них он особенно любил - свою дочь, и посвятил ей свой личный журнал, который вел, пока жил в Полинезии, и который объясняет, почему он бросил семью. Когда он вернулся на Таити, он получил письмо из дома, в котором говорилось, что его дочь умерла! Какую цену пришлось заплатить, чтобы "остаться в истории". Он наконец закончил свой большой "шедевр" и умер, а суть такова, о`кэй, он был хороший художник, но мир вполне мог бы обойтись без еще одного клочка его "гения". Если я не ошибаюсь, этот "шедевр" погиб в огне после его смерти. Другая суть в том, что, будь у него доступ к мистицизму... соблюдению постов... медитации и другим таинствам (в качестве ученика) он бы смог занять "то же место". Тяжелый труд, уверяю вас, но более легкий. чем убивать себя и тех, кто рядом с тобой.

* * *
То же самое и у христиан (так называемых). Они очень заняты тем, что порицают самих себя и других, или поучают людей, или, что еще хуже, по-прежнему убивают во имя Христа. Никто из них не умеет или даже по крайней мере не пытается ВЕСТИ СЕБЯ как Христос. Мне кажется, единственными настоящими христианами были (и еще являются?) гностики, которые верят в самопознание, то есть в то, что сами превратятся в Христа, найдут Христа внутри самих себя. В конце концов Христос по-гречески - это "СВЕТ" *. Свет - это Правда. Все, что каждый из нас старается сделать, это именно Включить свет. Чтобы лучше видеть вас, мои дорогие. Христос, Будда, Магомет, Моисей, Миларепа51 и другие великие отдавали свое время постам, молитвам, медитациям и оставили "карты" "Божественной" территории для всех, чтобы, увидев их, можно было пойти по ним своим собственным путем.
Урок для меня ясен. Я уже "потерял" одну семью ради того, чтобы создать - что? Сержанта Пеппера? Бог дал мне второй шанс. Мое бытие Битлом чуть не унесло мою жизнь и, конечно, унесло значительную часть моего здоровья - спиртное и наркотики начались до того, как мы стали профессиональными музыкантами, - и все в попытке только "пробиться".
Я не совершу одну и ту же ошибку дважды за свою жизнь, теперь вдохновение будет призываться древними методами, оставленными для всеобщего пользования.
Если я никогда не "произведу" для общественного потребления ничего, кроме "молчания", пусть так будет.
Аминь.
1978
* Мы все признаем, что принятый перевод слова "Христос" - это "помазанник". Нам же говорили, что из подлинных свитков Мертвого моря50 обнаруживается: правильный перевод слова "Христос" - это "свет", что для нас имеет гораздо больше смысла. - Йоко Оно Леннон

1. Жюльет Греко - знаменитая французская эстрадная певица и киноактриса.
2. Анита Экберг - шведская киноактриса, Мисс Швеция 1951 года.
3. Джон Леннон встретился с Брижит Бардо в 1968 году, нанеся ей "официальный" визит в гостинице "Мэйфэар" в Лондоне. Он тогда действительно был "под кайфом", общения не получилось, и большую часть времени он провел в ее номере в одиночестве, ибо от предложения Бардо пообедать вместе в ресторане он отказался.
4. Первая жена Леннона, Синтия Леннон (Пауэлл), сделала себе пластическую операцию, "подправив" форму носа.
5. Майкл Кейн, английский актер. Видимо, имеется в виду его второй брак с индианкой Шакирой Бакш в 1973 году.
6. "М ост через реку Квай" - известный английский кинофильм про войну с Японией в Юго-Восточной Азии.
7. Лягушатники - презрительное прозвище французов. В конце 60-х годов Англия настойчиво стремилась вступить в Общий рынок.
8. В октябре-ноябре 1968 года Йоко Оно лежала в больнице на сохранении, но ребенка так и не удалось спасти.
9. Имеется в виду обыск в октябре 1968 года в квартире Джона и Йоко. В результате их обвинили в хранении марихуаны, которая, как позже выяснилось, была подложена во время обыска. Весь этот эпизод широко освещался в печати.
10. В 1969 году Джон Леннон, взяв с собой Йоко Оно, ее дочь от первого брака Киоко, и своего сына от первого брака Джулиана, отправился в Шотландию, в Дернесс, куда в детстве часто ездил вместе с теткой к родственникам. Леннон решил сам вести машину, хотя из-за плохого зрения этого почти никогда не делал. Поездка кончилась аварией: автомобиль слетел с дороги и упал в канаву. Все получили ранения разной степени.
11. Имеются в виду книги Джона Леннона "Пишу как хочу" (1964 г.) и "Испанец на работах" (1965 г.). Они были переработаны им совместно с драматургом Эдриенном Кеннеди и актером Виктором Спинетти в пьесу "Пишу как хочу", премьера которой состоялась 18 июня 1968 года в Национальном театре в Лондоне.
12. Речь идет о фильме "Как я выиграл войну", где Леннон сыграл небольшую роль. Режиссером фильма был Ричард Лестер, снявший до этого оба фильма с участием "Битлз"- "Вечер трудного дня" (1964 г.) и "Help!" (1965 г.).
13. Леннон допускает неточность: фильм "Как я выиграл войну" снимался в 1966-1967 годах.
14. В марте 1966 года в интервью английской газете "Ивнинг стэндард" Джон Леннон, рассуждая о христианстве в современном мире, обронил фразу: "Сейчас мы более знамениты, чем Иисус". В Англии это высказывание прошло почти незамеченным и публикой, и прессой, но несколько дней спустя после того, как это интервью было перепечатано в американском журнале для тинэйджеров "Дейтбук", разразился шторм. В штатах Юга и Среднего Запада, так называемом "Библейском поясе", на "Битлз" была объявлена настоящая охота - в прямом и переносном смысле: уничтожались пластинки ансамбля, магазины отказывались их продавать, раздавались непосредственные угрозы а адрес "ливерпульской четверки". Особенно активно проявил себя ку-клукс-клан. Предстоящие гастроли "Битлз" по Северной Америке оказались под угрозой. В итоге после публичного извинения Леннона за свои слова (единственный подобный случай в его жизни!) турне все же состоялось, но проходило в столь нервозной обстановке, что после него "Битлз" решили прекратить гастролировать.
15. Первый сольный сингл Леннона "Дайте миру шанс" (1969 г.) был написан и тут же записан им, когда они с Йоко были в Канаде, в гостинице "Куин Элизабет" в Монреале. Имя Маккартни в качестве соавтора Леннон поставил на пластинке по традиции.
16. Имеется в виду первый совместный альбом Джона и Йоко "Два девственника. Незаконченная музыка N I", выпущенный в ноябре 1968 года. На его обложке помещена фотография Леннона и Оно в совершенно обнаженном виде.
17. "Рок-н-ролл" (1975 г.) - последний альбом, записанный Джоном Ленноном перед своим пятилетним молчанием, во время которого и написаны эти воспоминания. Альбом целиком состоял из старых классических рок-н-роллов.
18. Обыгрывается строчка из песни "Дайте миру шанс": "Все, что мы говорим, это "Дайте миру шанс".
19. В марте 1969 года после бракосочетания в Гибралтаре, Джон и Йоко отправились на "медовую неделю" в Амстердам. Там, в номере гостиницы "Хилтон", они, лежа в постели, принимали всевозможных посетителей, прежде всего журналистов, слетевшихся сюда со всего мира. "Демонстрация за мир в постели" обещала для прессы стать сенсацией: многие падкие на "клубничку" журналисты ждали эротического скандального представления, памятуя о незадолго до этого вышедшей пластинке "Два девственника". Они были разочарованы: в гостиничном номере их принимал человек, который много и с жаром говорил о политике, о необходимости скорейшего достижения мира.
20. Обыгрывается выражение "четвертое сословие", которым на Западе часто именуют прессу. Средства массовой информации считаются "четвертой властью" после законодательной, исполнительной и юридической.
21. Имеется в виду руководитель ансамбля "Роллинг Стоунз" Мик Джаггер и его бывшая жена Бьянка.
22. "Плаза" - гостиница в Нью-Йорке.
23. Летом 1969 года Джону Леннону и Йоко Оно было отказано во въездной визе в США. Формальным поводом для этого послужило обвинение от ноября 1968 года в хранении наркотиков, сфабрикованное в результате обыска в квартире Леннона (см. примечание 9). Реальным же мотивом была политическая деятельность битла. Не имея в 1969 году возможности попасть в США, Леннон и Оно для своей антивоенной кампании решили избрать соседнюю Канаду, куда бы могли легко съехаться американские журналисты, и повторили "Демонстрацию за мир в постели" в гостинице "Куин Элизабет" в Монреале. Именно тогда в гостиничном номере была записана песня "Дайте миру шанс".
24. Джордж Гордон Лидди, бывший сотрудник ФБР. В 1980 году издал ставшую бестселлером автобиографию "Воля", где описывал свои подвиги.
25. Правильно Ол Кэпп - известный американский писатель и карикатурист. Дик Грегори (полное имя Ричард Клэстон Грегори) - негритянский общественный деятель, комик, публицист, автор ряда книг, активный участник борьбы за гражданские права негров в США. Тимоти Лири - психолог, актер, писатель, широко известный как один из идеологов "психоделической революции" и пропаганды ЛСД, автор нашумевшей в свое время книги "Политика экстаза" (1968 г.), ставшей своеобразной "ЛСД-Библией". Проповедовал так называемое "новое сознание", путь к которому видел в употреблении наркотиков. Розмари - его первая жена. Том Смозерс - американский ветер-комик и певец.
26. Леннон обыгрывает поговорку, которую можно перевести так: "Из двух зол добра на выйдет", "Злом зла не поправишь", "Чужие грехи не оправдывают ваших", и одновременно намекает на ирландское происхождение Тимоти Лири и Джорджа Гордона Лидди (заметно его ироническое отношение к этим "знаменитостям". Можно здесь увидеть и косвенное предположение Леннона о связях некоторых представителей леворадикального движения и андерграунда со спецслужбами, о чем прямо он говорит ниже). В 1966 году Лидди, занимаясь борьбой с наркоманией, в поисках ЛСД совершил рейд в учебный центр Лири в Миллбруке, штат Нью-Йорк. То, что оба оказались "двумя сторонами одной медали", подтвердило в 1983 году появление книги "Ответное обязательство", написанной ими совместно.
27. Имеются в виду так называемые "эротические литографии" Джона Леннона, выставка которых в 1969 году была организована в Нью-Йорке. Леннон собирался издать их в виде роскошного альбома, но этот, как и многие другие его проекты, так и не был реализован.
28. В середине 60-х годов, когда Лондон превратился (не без помощи "Битлз") в важнейший центр поп-культуры и законодателя моды в различных сферах - от музыки до одежды, - его стали называть "Swinging London" - "Свингующнй Лондон".
29. Элвис Пресли - американский певец, одна из первых звезд рок-н-ролла. Грета Гарбо - знаменитая кинозвезда шведского происхождения. Ховард Хьюз - американский мультимиллионер. Все трое в последние годы жизни уединились и стали символами затворнической жизни.
30. Строчка из песни Леннона "Революция" из так называемого "Белого альбома" "Битлз" (1968 г.).
31. Xантер С. Томпсон - писатель, представитель так называемого "нового журнализма". Джон Леннон имеет в виду книгу Хантера Томпсона "Страх и отвращение в Лас-Вегасе. Дикое путешествие в сердце "американской мечты" (1971 г.).
32. Джерри Рубин и Эбби Хоффман - лидеры американских йиппи, гибридной смеси "новых левых" и хиппи. Слово "йиппи", образованное по созвучию с "хиппи", происходит от названия организации "Молодежная международная партия" (аббревиатура по-английски "YIP").
Взяв на вооружение некоторые лозунги и идеи демократического и антивоенного движения, добавив туда что-то из Маркса, что-то из Библии, Рубин и Хоффман в качестве главных объектов своей борьбы избрали истэблишмент, правительство и вообще все без разбора буржуазные институты, провозглашали ультрареволюционные лозунги и особенно были склонны к вызывающим и экстравагантным, порой чисто скандальным действиям. Джон Леннон, после того, как он выпустил столь радикальные песни, как "Герой рабочего класса" и "Власть народу", показался Рубину и Хоффману весьма подходящей кандидатурой для того, чтобы записать его в ряды своих сторонников и, конечно, использовать его имя, влияние и финансовые возможности.
33. Дэвид Пил - нью-йоркский уличный музыкант, известный благодаря своей песне "Папа римский курит наркотик".
34. Роберт Сил, Хьюи Ньютон - лидеры негритянской партии "Черные пантеры". Ренни Дэвис - один из лидеров организации "Студенты за демократическое общество" в Нью-Йорке. Активно участвовал в 60-х или 70-х годах в антивоенном движении. Джон Синклер - левак, рок-менеджер, обосновавший политическое значение рок-музыки, и основатель партии "Белые пантеры", личность, популярная в штате Мичиган: в городах Детройт и Энн-Арбор. Был арестован за продажу наркотика и получил десятилетний срок. В поддержку Синклера в 1971 году в Энн-Арборе был организован митинг и концерт, в котором принял участие и Джон Леннон, написавший и исполнивший по этому поводу песню "Джон Синклер". Участие Леннона привлекло к этому мероприятию всеобщее внимание, и в результате Синклер был вскоре освобожден. Аллен Гинзберг - известный американский поэт, "битник", один из кумиров андерграунда и леворадикального движения. Вместе с Тимоти Лири разрабатывал идеи антивоенного активизма, основанного на "новом сознании". Увлекался индуизмом и другими "экзотическими" религиями, в одной из его поэм многократно повторяется индийское магическое "Ом".
35. В конце 1971 года Рубин и Хоффман попытались уговорить Леннона принять участие в 1972 году в концерте в Сан-Диего, дабы, собрав там десятки тысяч поклонников и устроив колоссальную демонстрацию, сорвать тем самым национальный съезд республиканской партии. И хотя Леннон наотрез отказался, сообщение о предстоящей акции благодаря Рубину появилось в журнале "Роллинг Стоун".
После этого на свет родился специальный меморандум подкомитета по проблемам внутренней безопасности юридического комитета сената США, где прослеживались связи Леннона с лидерами "новых левых", которых обвиняли в попытке "скинуть Никсона". Сенатор от Южной Каролины Стром Термонд на основании этого меморандума обратился к тогдашнему министру юстиции США Джону Митчелу, чтобы тот "предпринял необходимые действия", В итоге американские власти решили выслать Леннона из страны. Формальным поводом для этого было опять использовано все то же обвинение от 1968 года в хранении марихуаны. Началось сражение Леннона с никсоновской администрацией за право проживания в Америке. Иммиграционные власти меняли свою тактику, однако после длительных судебных разбирательств в 1975 году Леннон добился возможности жить в США, а в июле 1976-го и пресловутой "зеленой карточки" - права на постоянное жительство.
36. Имеются в виду расправа над демонстрацией и кровавые столкновения с полицией, которые произошли в Чикаго во время национального съезда демократической партии 26-28 августа 1968 года. Среди организаторов молодежных выступлений были Джерри Рубин и Эбби Хоффман, которые, похоже, всячески стремились спровоцировать власти на насилие. В частности, они распространяли слухи о том, что собираются подсыпать наркотик в водопровод, дабы одурманить участников съезда.
37. Пол Красснер - американский журналист, симпатизировавший леворадикальному движению и известный своими острыми публикациями, в частности, книгой "Невежливые интервью Пола Красснера" (1961 г.), основатель и издатель журнала "Реалист". Один из создателей "YIP" и участник августовских событий в Чикаго в 1968 году.
38. "Чикагская семерка" - группа участников антивоенной демонстрации в августе 1968 года в Чикаго (см. примечание 36). Осенью 1969 года проходил процесс над "чикагской семеркой", принесший им большую известность в США.
39. "Шоу Майкла Дугласа" - популярная американская телепрограмма.
40. Строчка из песни Джона Леннона "Джон Синклер".
41. Колокольный звон, чтение Священного писания, зажженные свечи - то есть с использованием всех аксессуаров церковного обряда, по всей форме, применив все средства. В переносном смысле - отлучение от церкви. Имеется в виду отставка Р. Никсона в результате "уотергейтского дела". Слежка за Ленноном и попытки выслать его из США были пусть и малой, но частью тех действий никсоновской администрации, что привели к скандалу в "Уотергейте".
42. "Шоу Дика Каветта" - популярная американская телепередача.
43. В начале XVII века в Англии в правление короля Якова I был осуществлен перевод Библии на английский язык. В результате появился тот вариант Библии (так называемая "Английская Библия"), который с тех пор считается главным документом английской церкви и которым пользуются и сегодня.
44. Алекс Мардас (Алексис Мардас) или просто "Волшебный" Алекс - друг Джона Леннона, который в фирме "Битлз" "Эппл" получил должность штатного волшебника, а также оборудованную лабораторию, в которой должен был изобретать различные чудеса.
В 1968 году "Битлз" совершили паломничество в Индию в ашрам к проповеднику "трансцендентальной медитации" гуру Махариши. Джон Леннон имеет в виду это пребывание у Махариши, который на поверку оказался жуликом, вымогавшим у западных богачей огромные деньги за пребывание в своем ашраме, вел образ жизни, весьма далекий от того, что проповедовал, и даже пытался изнасиловать приехавшую к нему кинозвезду Мию Фарроу. Леннон часто вспоминал то, как он и его друзья клюнули на эту профанацию, а впечатления от пребывания в Индии у гуру легли в основу его песен "Продолжающаяся история Бунгало-Билла" и "Секси Сейди", в которой он пел: "Ты всех нас оставил в дураках".
45. Имеется в виду приезд Джона и Йоко в Сан-Франциско в .1972 году, когда они познакомились с девяностопятилетним китайским лекарем и акупунктуристом доктором Хонгом, который, как им сказали, может помочь им произвести на свет ребенка (до этого у Йоко было несколько выкидышей).
46. Артур Янова - американский психиатр, автор книги "Первородный крик. Терапия первородного крика; лечение невроза". Янова причиной всех неврозов считал "первичный жизненный опыт". Будучи очень увлекающимся человеком, Леннон заинтересовался теорией Яновы и прошел у него курс терапии сначала в Англии, а затем в Калифорнии.
47. Сын Леннона от Йоко Оно. Полное имя Шон Таро Оно Леннон. Родился 9 октября 1975 года.
48. Видимо, имеется в виду Хелен Эндерсон - приятельница ранней молодости Джона Леннона. Они вместе учились в Ливерпульском художественном колледже, и с Хелен у него были очень близкие и доверительные отношения, которые сохранились и в последующие годы. Живя "затворником" в Нью-Йорке в 1976-1979 годах, Леннон не раз звонил ей в Англию. К тому времени она стала довольно известным модельером.
49. Дилан Томас (1914-1953 гг.) - уэльский поэт, писатель и драматург. Представитель символизма. Оказал большое влияние на английскую поэзию. Умер от белой горячки.
50. Свитки Мертвого моря (Рукописи Мертвого моря, Кумранские свитки) - Древние рукописи (II в. до н. э. - II в. н. э.), на древнееврейском, арамейском, греческом, латыни и других языках, которые находили с 1947 года в пещерах на западном побережье Мертвого моря.
51. Миларепа (также Миларайба, Миларайб, Миляр ава, Милареспа) - средневековый (XII в.) тибетский поэт-отшельник, считающийся святым. Книги с его жизнеописанием и его философской поэзией не раз издавались на Западе. Наиболее известна "Великий Йог Тибета Миларепа" - биография, написанная на основании оригинальных тибетских источников и вышедшая в Лондоне в 1973 году. Скорее всего именно благодаря ей Леннон и познакомился с философией этого поэта-святого.

Воспоминания личного помощника рок-звезды Фрэда Симэна.

Он был одним из богатейших людей своего времени с состоянием в 125 миллионов фунтов стерлингов. Но, несмотря на свою славу и деньги, поп-легенда Джон Леннон жил как затворник, проводя большую часть времени, спрятавшись в одной из комнат его нью-йоркских апартаментов.
20 месяцев жизни Джона перед декабрьским днём 1980, когда он был застрелен 25-летним свихнувшимся фанатом, разделил один человек, посвящённый в его секреты. Фрэд Симэн стал личным помощником Джона в 27 лет и узнал много интимных подробностей о странном доме звезды, который тот делил с женой Йоко Оно и сыном Шоном. «Поначалу я не находил возможным отличить причуды от просто эксцентрики», — признаёт Фрэд, которому сейчас 43.
«Джону и Йоко импонировала моё простодушие. Моё взросление прошло в Германии, Испании и Америке, и получение высшего образования заняло у меня много времени, так что я был более наивен, чем большинство людей моего возраста. Им казалось, что втянуть меня в свой мир им будет легко», — говорит Фрэд, который был принят на работу, когда Йоко узнала о том, что он родился 10 октября, на день позже Джона и Шона. Йоко все свои решения основывала на предсказаниях астрологов, нумерологов и знатоков оккультных наук. Ей сказали, что Фрэд будет идеальным дополнением их семьи, и она подписала с ним контракт.[1]
Вскоре он понял, какой жёсткий контроль Йоко установила над величайшей в мире рок-зведой. Он стал поверенным Джона, и когда они вместе курили травку, он с сочувствием выслушивал как его босс жалуется на свою несчастную сексуальную жизнь. Большинство времени с Леннонами он провёл в нью-йоркских апартаментах в здании «Дакота», увековеченном в фильме «Ребёнок Розмари».
«В первый момент, когда я вошёл в квартиру, я был ошеломлён — она была огромна», — говорит Фрэд. «В нём было 12 комнат и гостиная, выходившая на Центральный Парк называемая белой комнатой. Всё было белым, ковёр, мебель, даже фортепьяно. Джон и Йоко были очень неряшливы, но у них имелся штат служащих, которые поддерживали идеальный порядок».
«Джон проводил основное время в спальне у телевизора, играя на гитаре и читая газеты. Бывали дни, когда он выходил только для того, чтобы поесть и сразу же возвратиться в изоляцию, надеясь, что Йоко уделит ему немного времени, возможно снова полюбит его немножко. Но Йоко большую часть дня проводила в своём офисе на первом этаже Дакоты, ведя семейный мульти-миллионно-долларовый бизнес».
600 долларов за лучшую икру единовременно«В начале недели меня послали в банк, снять со счёта что-то от 3 тыс. до 6 тыс. долларов. Я должен был распределить деньги поровну между Джоном, Йоко и прислугой, оставив 1000 долларов на расходы, включавшие фунт лучшей икры по $ 600 за банку. У них были счета в магазинах, а моя подпись была авторизована для покупок. Предполагалось, что каждое утро Джон будет давать мне список того, что он хочет, в который могли входить кассеты, пластинки и книги.
Основное время Джон высказывал множество противоречивых мыслей по поводу прошлого Битлз. Иногда он с нежностью оглядывался назад на эти безумные годы, но я понял одну важную вещь: ни в коем случае самому не заводить об этом разговор. Это было табу, и из-за этого мои предшественники лишились места. Джон был очень обидчив в отношении многих вещей, включая Битлз».[2]
В ноябре 1979 семья и прислуга проводили День Благодарения в Колд Спринг Харбор на Лонг-Айленде. Фрэд говорит: «Они просто купили прибрежный особняк, называвшийся Кэннон Хилл. Только мебели в нём было ровно столько, сколько оставили бывшие хозяева. Хуже пустых книжных шкафов было отсутствие ТВ. Это было пыткой для Шона и Джона. Замурованныe в этом большом доме, убивали время до праздничного обеда следующего дня. К довершению ко всему мы все стали чесаться.
На следующий день заранее приготовленная еда была доставлена супружеской парой, которая держала французский ресторан в 150 милях отсюда. Я только раз видел, чтобы Йоко готовила сама, и то это были булонские спагетти. Джон иногда жарил яичницу, и это было всё. На День Благодарения была приготовлена огромная фаршированная индейка, которую Джон резал на части, стоя босиком, с волосами, завязанными хвостом.
После обеда Джон сказал мне: «Меня ломает без телека». Когда все легли спать, мы сели поболтать. Он предложил мне марихуаны, и мы вместе покурили. Джон рассказывал мне о форме йоги, которая требует отказа от физических наслаждений таких, как еда и секс. Ожидаемой наградой было ясновидение, но я думаю, что Йоко рассказала ему об этом, чтобы компенсировать полный упадок их сексуальной жизни. Он всегда жаловался на её отсутствие.
Я, почесываясь, пошёл спать. На следующее утро Джон постучал в мою комнату и сообщил о том, что дом кишит блохами, поскольку бывший хозяин держал собак. Он думал, что это отличная шутка, но мы срочно ретировались в Дакоту».
В апреле следующего года они вернулись в Колд Спринг Харбор и остались почти на два месяца, хотя Йоко большую часть времени провела в Нью-Йорке. К тому времени там было два телевизора — и Фрэд научился читать мысли Джона. Ему пришлось это сделать, поскольку Йоко запретила Джону говорить 10 дней. Фрэд рассказывает: «Её даже не было там, но как она объяснила Шону — это нужно для очищения головы Джона. Ему также не было позволено читать газеты и пить кофе, что входило в круг его любимых вещей, он мог только смотреть телевизор с выключенным звуком.
В награду за десятидневное молчание, в течение которого Джон не мог даже звонить ей в Дакоту, Йоко отправила его одного в недельное путешествие в Кейптаун. Это было сделано по совету её консультанта (некоего человека, который изучал японскую оккультную науку и собирался ехать в том же направлении), и предположительно должно было принести удачу. Он же просто провёл время, кувыркаясь с проститутками».
Находясь в Колд Спринг Харборе, Фрэд сделал фото Шона и Джона в их новой прогулочной яхте. Но Йоко никогда не узнала даже годы спустя, что они перевернулись, когда Фрэд сидел на руле. «Ветер усилился, и у нас сразу возросла скорость», — говорит он. «Я слишком резко нажал на руль, и в следующий момент мы оказались уже в воде. Джон плавал вокруг Шона, на котором, слава Богу, всегда был спасательный жилет, и поддерживал его. К счастью, с нами был инструктор, он вернул яхту в нормальное положение, и мы взобрались обратно. Опасаясь, чтобы Йоко не выкинула чего-нибудь, узнав о происшедшем, Джон всем говорил, используя для неё любимое прозвище: «Не говорите ничего маме».
Джон и Йоко ещё любили приезжать на их виллу в средневековом стиле на Палм-Бич, Флорида. Она называлась Эль Солано, и в ней было два плавательных бассейна. Фрэд сопровождал их в марте 1979, когда к Джону приехал Джулиан, его сын от первого брака с Синтией. Он прилетел из Северного Уэльса, чтобы отпраздновать свой 16 день рождения.
«Джон наслаждался тропическим климатом», — говорит Фрэд, вернувшийся туда вместе с ними в феврале 1980. — «Дом стоял отдельно, и они могли быть самими собой».
По магазином до упада«Джон любил плавать с Шоном, но более всего он любил ходить по магазинам. Однажды в преддверии дня рождения Йоко во Флориде он пошёл по магазинам и всячески её расхваливал, пока она мерила один наряд за другим. Он накупил дорогой одежды на 30 тыс. долларов за 30 минут. Йоко купила одну вещь из всех, которые она примеривала. Я сидел там, удивлённо посасывая винцо. Джон и я вынуждены были купить два больших кофра, чтобы упаковать одежду и послать в Нью-Йорк. Когда они прибыли в Дакоту, там уже не было свободного места в шкафах и ящиках. Мне пришлось купить две вешалки и установить их в апартаментах по соседству, купленных ими в качестве кладовки. Там хранились памятные вещи, связанные с Битлз, хлам и сокровища.
Они любили покупать одежду и никогда ничего не выбрасывали. У Джона было несколько галстуков, но он отдавал предпочтение одному, оставшемуся ещё со школьных времён. Кажется, на нём были жёлтые полоски, и если он когда-нибудь терялся, именно я должен был его искать. Он носил всего несколько в ещей постоянно, но это не останавливало его от того, чтобы покупать ещё. В самом акте покупки он находил удовлетворение — сама по себе вещь была не важна».
День рожденияФрэду платили 175 долларов в неделю, примерно половину того, что получает человек его возраста с университетским образованием. Но ему нравилась работа — как никак она была связана с самым удивительным и эксцентричным человеком в мире.
9 октября 1980 года Джон отмечал 40-летний юбилей — последний в его жизни. Шону исполнялось 5 лет в тот же день. Йоко была убеждена, что родившийся с помощью кесарева сечения в тот же день, что и отец, сын должен унаследовать душу отца.
Фрэд фотографировал на праздновании. Джон надел шляпу, сделанную из бумажного пакета с цифрами 40, с оранжевыми тесёмками. Один из подарков для него представлял собой пластиковую имитацию его любимого кушанья, суши — японское национальное блюдо из риса и сырой рыбы.
«Думаю, что Джон и Йоко провели в студии целую ночь»,[3] — говорит Фрэд. — «Они вернулись домой на рассвете и не были настроены на праздник, поскольку они заканчивали альбом “Double Fantasy”. Но торт был куплен, и Йоко попросила кого-то организовать подарок. Они наняли самолёт, чтобы тот пролетел над Центральным Парком и вывел на небе надпись «С днём рождения, Джон и Шон». Все мы пошли на крышу смотреть, кроме Джона, который рухнул от утомления в своей спальне».
Наибольшее волнение в последующий месяц вызвало появление в доме Ринго Старра.[4] На кухне Фрэд в последний раз сфотографировал двух экс-Битлов вместе. Он рассказывает: «Это был поляроид. Джон притворно ухмылялся, Ринго хмурился и выглядел не очень хорошо. Потом Джон рассказал мне, что у Ринго удалили несколько футов кишечника, и он едва не умер во время операции».
Некоторое время спустя, Ринго приехал снова со своей тогда ещё подругой Барбарой Бах. 8 декабря Джон был застрелен, и Ринго поручили сказать Шону, что его папа умер, поскольку Йоко не могла смотреть сыну в глаза. «Офис заполнили адвокаты, там же находился и музыкальный бонза Дэвид Гэффен, но никто не проявлял явного огорчения. Атмосфера весьма напоминала деловую. Кажется, никто не выражал даже доли печали, и я ни разу не видел плачущей Йоко или кого-то ещё. Когда я заплакал, другие члены команды посоветовали мне прекратить это.
Однажды Джон сказал мне, что ему было предостережение о том, что он умрёт насильственной смертью. Он сказал: «Быть застреленным, быть убитым — не самый худший способ умереть. Это хороший способ, потому что он вроде современного распятия. Впоследствии ты можешь возродиться с чистой кармой».
Я никак не могу отделаться от мысли, что он вернулся к нам в другом виде. Может быть, уже есть одарённый ребёнок, который унаследовал талант Джона и который в один прекрасный день свершит революцию в поп-музыке, как это сделал Джон, создав Битлз».[5]

Перевод © А. Коршун, 2004




1 Вспоминает сам Фред: «Я был нанят ассистентом к Джону в 1979-м. Йоко провела, в общем, довольно поверхностное собеседование, потому что она уже решила взять меня. Она знала, что у меня день рождения на другой после Джона, к тому же мой дядя был ее давнишним другом. Она только очень туманно сказала мне, что я буду делать покупки, помогать Джону готовить нгатур-рис и отвечать на телефонные звонки. Кончилось тем, что я управлялся с ее офисом и ездил с Джоном на Бермуды, Палм-Бич и Лонг-Айленд. Это была напряженная работа, иногда по 24 часа в сутки».

2 Фред: «Джон говорил о Битлз временами, когда мы катались в машине, а в это время по радио звучала какая-нибудь Битловская песня. Он мог говорить, скажем, о сессии звукозаписи — о чем в голову взбредет. У него были сложности, что касается Битлз. Он хранил множество хороших воспоминаний, но и застарелую обиду. Главное, Джон знал, что с Битлз сделал, возможно, некоторые из своих лучших вещей. Он вовсе не списывал этого со счетов, и очень гордился этим. Он чрезвычайно критично относился к своей работе; он был самым строгим своим критиком. Некоторые песни, которые люди считают великими, он называл чепухой. Это всегда поражало меня. Но у него было море нежности к каждому Битлу в отдельности. Он больше всего любил Ринго; он всегда был ближе всего к нему. Ринго не относился к нему, как к музыканту. Они остались друзьями до самого конца. С Джорджем у него были некоторые проблемы. Была кое-какая драчка, уходящая корнями еще к Бангладешскому концерту, когда Йоко захотела выступить на нем, а Джордж ей не позволил, так что это послужило поводом для трений. Джон как-то сказал мне, что любит Пола, как брата, но Пол ему не нравится. С ним у Джона было особенно много проблем из-за родственников Пола. Истмэны словно стояли между ними, и все же они были очень привязаны друг к другу. В общем, я бы сказал, что он как-будто бы отгородился от всего этого периода».

3 Фред о “Double Fantasy”: «Меня удивило то, что он смог вернуться к музыкальной деятельности, потому что в течение предыдущего года, пока я был с ним, он оставался совершенно пассивным, так что я был потрясен, когда он взялся за альбом. Но, раз уж он начал работать, то превратился в того, кого я люблю считать настоящим Джоном Ленноном — необыкновенно созидательным, одержимо преданным работе, сочиняющим день и ночь. Он, в основном, сочинял за пианино, пока не находил нужных аккордов, а потом делал другую серию демо — на гитаре, добавляя ритм-трэк. Я видел его в его лучшую пору, когда он занимался тем, что действительно любил. Я постоянно находился в состоянии потрясения, потому что я сначала слышал демо в рудиментарном виде, а потом, когда слышал позднее демо с ритм-трэком, то бывал просто «унесен»: я видел, что он абсолютно точно знает, что делает. У себя в голове он слышал готовую песню. Мне посчастливилось быть с ним в нью-йоркских «Хит-Фэктори» и «Рекорд-Плант», когда он записывал альбом. Он точно знал, чего он хочет и знал, как этого добиться; окончательные версии этих песен просто потрясающи. Немного грустно только, что не все эти песни по-настоящему честны, только “Watching The Wheels”, “Losing You” и “Face It”, которая даже не вошла в “Double Fantasy” (Йоко издала ее на “Milk and Honey” в 1983 году). Это были настоящие, реалистичные песни. Многие другие, как, например, “Woman”... Это красивейшая, великолепно звучащая вещь, но это пропагандистская песня. “Starting Over”, несомненно, была стилизована в расчете на рынок. Как Джон рассказывал мне, он смастерил её по некоей формуле, используя кусочки из Элвиса Пресли и Роя Орбисона, чтобы получилась знакомо звучащая песня, которая могла бы захватить людей. Так что сам по себе альбом был для Джона компромиссом, и его это беспокоило, но он знал, что пластинка станет большим хитом: просто не могла не стать. Я имею в виду, первый за пять лет альбом Джона Леннона! Люди были в восторге, слушая его, но, с другой стороны, Джон сомневался, потому что он знал, что это не вполне честный альбом. И все же, он им гордился и работал, как оглашенный».

4 Фред о взаимоотношениях Джона и Ринго: «Джон с Ринго были очень близкими друзьями. Они понимали друг друга. Они через многое прошли вместе, и у них было друг к другу взаимное уважение. С Ринго Джону не нужно было ничего изображать. Он просто мог быть самим собой. Для Ринго это был тяжелый период, когда я видел их вдвоем. Он только что перенес операцию и выглядел ужасно. Ему было не очень-то хорошо, и Джон старался подбодрить его, словно старший брат, хотя, кажется, на самом деле Ринго старше Джона. Было видно, что они очень привязаны друг к другу и уважают друг друга. Они были, как старые бойцы, вместе прошедшие через безумные времена. Они оба выжили. Так чувствовалось при взгляде на них: они оба «выживатели» [survivers]. Они делили вместе хорошие времена».

5 Ответ Фреда на вопрос, что же за человек, в конечном итоге, был Леннон: «Мученик. В нем было так много всего, он так разрывался на части, что сам не мог понять, кто же он. Он не знал, чего он хочет, и находил выход в том, что снимал с себя ответственность за свою жизнь и передавал ее Йоко, целиком и полностью. Он слишком дорого поплатился за это. Как он сказал в песне “Woman”, «моя жизнь — в твоих руках». Он действительно верил в то, что Йоко позаботится о нем, и он ей полностью доверял. Он слепо верил, и, я думаю, он слишком дорого поплатился за это».