О чём мало пишут.

1. Рэй Коннолли «Джон Леннон. Биография»
Ray Connolly “John Lennon 1940-1980. A Biography” (Fontana, London / U.K., 1981)
Перевод Светланы Литвиновой
Русское издание: издательство не указано, Архангельск, 1990 (120 с., ч/б илл.; 3000 экз.)

Первая книга на русском языке о Джоне Ленноне является в большей степени, чем все другие, артефактом истории. Для начала, это компиляция материалов, уже публиковавшихся ранее. Работа Коннолли перепечатана с незначительными сокращениями из журнала «Иностранная литература» (1989/12). При этом опущены сноски — подробные и компетентные пояснения переводчиком сложных для понимания моментов, а также названия на английском языке (по-видимому, возможности заштатной типографии исключали использование латинского шрифта). Биография дополнена подборкой «миниатюр» Леннона из книги “In His Own Write”, также из «Иностранной литературы» (1983/12), и интервью Джона и Йоко Дэвиду Шеффу, заимствованным из журнала «Студенческий меридиан» (1986/7) вместе с ошибочным подзаголовком «последнее интервью».
Несмотря на убогое полиграфическое исполнение, книга по содержанию очень достойная. Биография, написанная Коннолли, хотя и имеет ряд незначительных неточностей, представляет из себя честный рассказ о человеке, которого автор знал лично. Рэй Коннолли — журналист, хорошо разбирающийся в поп-музыке, его оценки далеки от низкопоклонства перед «кумиром» и в целом объективны. Эту книгу следует прочесть обязательно.

-------------------


2. Владимир Бокарев «Джон Леннон: мифы и реальность»
Серия «Антология рок-музыки»
© «Клён», М., 1992 (160 с. + 32 c., ч/б и цв. илл.; 50000 экз.)
То, что эта книга является одним из самых серьёзных исследований среди отечественных трудов, посвящённых Джону, отнюдь не случайно. Её автор, выпускник истфака Московского государственного педагогического института по специальности «История и право», Владимир Бокарев, заключает в себе сразу несколько качеств: он научный работник-культуролог и, одновременно, — директор «Русского битлз-клуба» (Москва), да ещё и впридачу редактор книжных серий «Антология рок-музыки» и «Эра». Следует отметить, что книга является первым отечественным исследованием на леннонскую тему и в значительной степени — образцом для других в смысле оформления и композиции. Она была бы полезным учебным пособием по битловедению, будь у нас введён такой предмет (как это сделали в США) в школьные или вузовские программы, со всеми присущими подобной литературе особенностями. Поражает обилие цитат философов, подчёркнутая точность в ссылках на источники и т.д.. Впрочем, стремление подвести под всё научную базу сыграло, на мой взгляд, отрицательную роль. Ведь Леннон был весёлым человеком, и некоторая доза иронии тут бы не помешала. Ещё один недостаток — автор уделяет убийце Леннона неоправданно много внимания, называя злодея по имени и фамилии, а ведь именно подлое желание современного герострата стать знаменитым любой ценой было одним из мотивов убийства.
Но в целом, безусловно, труд В. Бокарева заслуживает того, чтобы с ним обязательно познакомился каждый, кто считает себя верным леннонцем.

---------------------


3. «Double Fantasy в стихах и кроссвордах»
Издательство не указано (в действительности «Дата-центр»,)
Екатеринбург, 1992 (32 с.; тираж не указан)

Екатеринбуржцы Владимир Астахов и Алексей Плотников — создатели компьютерной программы, компонующей кроссворды из заданных слов. Они выпустили пару брошюр с кроссвордами для целей обучения, а затем решили актуализировать тематику, для чего обратились к переводчику и битлз-эксперту Борису Пинаеву. Идея использования текстов любимых песен для обучения английскому языку не нова — многие начинали с этого, оригинальность в данном случае состояла в том, что каждый, познакомившись с текстами и переводами, мог проверить себя с помощью кроссвордов. Борис выбрал Леннона — как признанного художника слова — и “Double Fantasy” — как наиболее подходящий альбом. Ведь если бы это был, скажем, “John Lennon / Plastic Ono Band”, то к одной только песне “God” необходимо было бы сделать примечаний больше, чем весь её текст. И то, что переводы выполнены довольно буквально, также продиктовано поставленной задачей.
Это курьёзное издание осуществлено небольшим тиражом с использованием ротапринта, поэтому оно занимает промежуточное положение между самиздатом и типографской продукцией. Решающим фактором для его включения в наш обзор явился способ его распространения — через систему «Роспечати», т.е. вполне легально.

-----------------------


4. “John Lennon”
Thomas Rehwagen with Kurt Erlemann, Martin Hadasch, Sandra Langer
& Christina Trappiel

“John Lennon: Gimme Some Truth. Das komplette Songbuch”
(Pendragon, Bielefeld/Germany, 1990)

Русское издание: издательство не указано (в действительности «Диалог»),
М., 1993 (112 с. + 16 c. ч/б илл.; тираж не указан)
Это самая загадочная книга о Ленноне, вышедшая у нас, — в ней нет ни слова по-русски! Издание осуществлено московским молодёжным битлз-клубом «Диалог», прославившимся маниловскими планами издания 50-томной истории группы (вышел только первый том, включающий материал до 1967 года). Это пиратская перепечатка собрания текстов песен Джона периода сольной карьеры, в том числе написанных в соавторстве и отданных другим исполнителям (не включена только “The Ballad Of New York City”, написанная Джоном, Йоко и Дэвидом Пилом). Правда, книга репродуцирована не полностью.
Брошюра карманного формата позволяет быстро отыскать нужный текст; правда, в текстах встречаются ошибки. Можно отметить, что пока это единственный сравнительно полный сборник песен Джона в России. Как ни странно, его полиграфическое исполнение — очень неплохое, налицо даже своеобразный шик (впрочем, этот налёт «фирменности», конечно, заслуга оригинала).

---------------------


5. Руди Бенциен «Джон Леннон навсегда»
Rudi Benzien “John Lennon Report” (Neues Leben, Berlin/G.D.R., 1989)
Перевод Андрея Мажорова
Русское издание: © «Интерласт», СПб., 1993 (288 с., ч/б илл.; 50000 экз.)

Вполне естественно, что в ГДР, как и в большинстве других стран, вышла своя книга о Джоне Ленноне. Автор, Руди Бенцин (так его фамилия звучит правильно), прилежно изучил пару десятков западных книг о «Битлз» и Джоне, в основном изданных в ФРГ, а также ознакомился с воспоминаниями Тони Шеридана, давно живущего в Германии. Получилось собрание общеизвестных сведений, которое оставляет удручающее впечатление. Однако ещё хуже, что данное блюдо обильно приправлено социалистической риторикой. Так что книга устарела уже в момент своего выхода.
Но удивительнее всего, что эта второстепенная книга пережила второе рождение в России! Интерес наших издателей к подобной книжной продукции объясняется прежде всего лёгкостью получения права издания. В результате мы имеем русский перевод пересказа немецких переводов англо-американских источников, что представляет очень малый практический интерес.

-----------------------


6. «Мечта о Храме»
Составители Николай Васин и Михаил Федосеев
© «АЙЮ», СПб., 1995 (80 с., ч/б илл. + 8 c. тонированных илл.; 500 экз.)

Мечтать, как говорится, не строить, но любая стройка начинается с мечты... Эта книга как раз и посвящена мечте о строительстве такого битлоугодного заведения, каким мог бы стать Храм рок-н-ролла имени Джона Леннона (с 1995 года — Храм Любви, Мира и Музыки имени Джона Леннона). Идея книги принадлежит самому знаменитому отечественному битлз-фану Коле Васину, которого знают не только у нас, но и на Западе. Однажды в английском журнале для компьютерщиков мне встретилась такая реклама сайта Комитета содействия сооружению Храма: «Коля Васин не успокоится, пока не увидит овеществлённой в камне свою мечту о Храме имени Джона Леннона, для строительства которого требуется собрать 12 миллионов долларов».
Именно ему, архитектору и художнику, в октябре 1990 года пришла в голову мысль построить на берегу Финского залива под Санкт-Петербургом фантастическое здание-скалу 70-метровой высоты с двумя шарами наверху. Понятно, что критиков у такого проекта более чем достаточно, и только неуёмная энергия главного храмостроителя не даёт затее совсем уж заглохнуть.
Что касается самого сборника, то издан он был на плохой бумаге, в большой спешке и без всякой правки, поэтому в нём масса ошибок. Сугубо деловая переписка здесь соседствует с непонятно кем сделанными переводами песен Джона и не к месту включенными иллюстрированными рассказами из “In His Own Write” в переводе Алексея Курбановского (причём, без указания авторства последнего). К сожалению, в сборник были включены не копии подлинных документов (например, заявления о регистрации вышеназванного Комитета, подписанного А.Тропилло, Ю.Шевчуком и другими известными деятелями рок-культуры), а лишь их машинописные перепечатки, что, конечно, снижает ценность этого собрания «древностей». Однако, несмотря на такое сумбурное составление, книжечка, ставшая раритетом из-за своего мизерного тиража, интересна, на мой взгляд, не только тем, кто верит и надеется на благополучное осуществление храмового строительства. Она — характерный документ эпохи разрушения прежних и строительства новых замков мечты. Мечты о всемирном царстве всеобщего равенства, справедливости и любви, воспетых в “Imagine”. И как тут не вспомнить слова самого создателя этого гимна : «Когда мечта на всех одна, она становится явью».
Так что свой кирпичик (часть гонорара) я пожертвую на сооружение сего Храма.

-------------------


7. Майкл Уайт «Джон Леннон»
Michael White “John Lennon” (Exley Publications, Watford/U.K., 1992)
Перевод Светланы Литвиновой
Серия «Выдающиеся композиторы мира»
Русское издание: © «Миф +», М., 1997 (64 с., ч/б и цв. илл.; 5.000 экз.)

Это вполне рядовая биография — не лучше, хотя и не хуже многих других. Причём её объём весьма невелик, так что она может быть интересна в первую очередь тем, кто лишь начинает интересоваться жизнью Джона. Но то, как сделана книга, ставит её в абсолютно исключительное положение. Подбор иллюстраций, расположение материала и оформление в целом демонстрируют хороший вкус и величайший профессионализм, так что стандарт оформления значительной части остальных рассматриваемых книг кажется ещё более удручающим. Кажется, что между русскими изданиями биографий Коннолли и Уайта прошли не 7, а 70 лет.
Перевод С.Литвиновой, уже известной нам по работе Коннолли, также практически не вызывает вопросов. Единственное, что по-настоящему плохо, — это сравнительно небольшой тираж, что делает книгу недоступной для начинающих любителей, которым она предназначена.

--------------------------


8. Анжелика Дайняк «Джон Леннон»
Michael White “John Lennon” (Exley Publications, Watford/U.K., 1992)
Серия «Жизнь знаменитых людей». Автор-составитель серии Татьяна Ничипорович
© «Современный литератор», Минск / Белоруссия, 1998 (272 с.; 11.000 экз.)

Из всех книг на русском языке, посвящённых Леннону, эта единственная написана представительницей прекрасной половины человечества. Когда-то, ещё в начале 90-х, Андрей Пономаренко попытался издать в Санкт-Петербурге мемуары Синтии Леннон «Я была женой Леннона» (перевод книги “A Twist Of Lennon”), — не получилось... Тем досадней, что представленный Анжеликой Дайняк женский взгляд на судьбу «Великого битла», как величает Джона писательница из Белоруссии, оказался таким примитивным и ущербным.
Книгу предваряет грозное предупреждение: «Охраняется законом об авторском праве. Воспроизведение всей книги или любой её части запрещается без разрешения издателя». Однако знакомство с этим в высшей степени «оригинальным» произведением показывает, что создавалось оно, главным образом, путём заимствования материала как из прессы (например, статьи Н.Мойкина «Кто убил Джона Леннона?» — «Смена», 1981/9 и В.Симонова «Рок-н-мир. Баллада о Джоне и Йоко» — «Литературатурная газета«, 1.01.1987), так и из других книг о «Битлз» и Джоне (например, «Битлз. Авторизованная биография» Х. Дэвиса и «Вместе! Джон Леннон и его время» Д.Винера). Причём сделано это настолько примитивно, что малейшая попытка автора изменить исходный текст приводит к ошибкам. А ещё эта дикая смесь дополнена переводами песен Джона, заимствованными главным образом из книги В.Бокарева «Джон Леннон: мифы и реальность», и подборкой «миниатюр» из второй книги Леннона в переводе А.Курбановского. Книга издана в серии «ЖЗЛ» («Жизнь знаменитых людей» — почувствуйте разницу). А для придания объёма данному опусу текст напечатан с увеличенным по отношению к стандарту интервалом. «Тонкая штучка», как говорится в рекламе дамских сигарет “Vogue”. Так что упоминаем мы об этом убогом издании лишь в силу необходимости.
--------------------------


9. Альберт Голдман «Джон Леннон»
Albert Goldman “The Lives Of John Lennon” (Bantam Books, New York/U.S.A.,1988)
Перевод Владимира Григорьева
Серия «Жизнь замечательных людей»
Русское издание: © «Молодая гвардия», М., 2000 (624 с. + 32 c., ч/б илл.; 10.000 экз.)

Об этой книге написано больше, чем обо всех других биографиях Джона Леннона, вместе взятых. И это, конечно, самая шокирующая книга о нём. Автором и его ассистентами была проделана колоссальная исследовательская работа, так что, несмотря на скандальную направленность, работа действительно открывает в личности Леннона немало нового. Книгу Голдмана, на мой взгляд, очень полезно прочитать. Так, сложные обстоятельства детства Джона и жизни Йоко до знакомства с Джоном изложены максимально подробно и объективно. Однако нередко автор делает такие выводы, с которыми невозможно согласиться.
Русское издание несёт отпечаток тяжеловесного, но качественного стиля классической советской книжной продукции. Оно вышло в серии «Жизнь замечательных людей» — хорошо хоть, не «Пламенные революционеры»! К сожалению, текст значительно сокращён, а перевод нуждается в редактировании.
------------------------


10. Владимир Белоусов «Нисхождение в Эреб. Джон Леннон периода Битлз»
© «Алетейя», СПб., 2000 (192 с.; 1.500 экз.)

Данный труд — попытка философско-психологического анализа поэтического творчества Джона. Заявленная цель внушает уважение, но, к сожалению, «гора родила мышь». Одна из причин низкого уровня исследования — недостаточные фактологические знания автора, что усугубляется выбором тенденциозной биографии Голдмана в качестве основного справочного источника. Небольшая часть выводов в этом псевдонаучном опусе не может быть ни доказана, ни опровергнута, то есть имеет право на существование. Значительно большая часть явно ошибочна. Так, «Полиэтиленовую Пэм» автор отождествляет с Линдой Истмэн, тогда как прообразом героини была реальная Пэм, а «Сексуальную Сэйди» связывает с библейской Сарой. Для доказательства последнего тезиса приводится 2 страницы библейского текста (вполне в традициях кинофильма «Корона Российской империи»). По информации Андрея Пономаренко, выбор именно этого имени является удачным звукоподражательным эвфемизмом («садху» на хинди означает «святой человек»). Вдобавок к подобным безосновательным рассуждениям режет глаз обилие ссылок на далёких от темы исследования писателей от Петрония до Бальмонта. Так нужна ли эта книга вообще? Только тем, кто собирает абсолютно всё.
-----------------------


11. Пьер Мерль «Джон и Йоко — неоконченная баллада»
Pierre Merle “John Lennon. La ballade inachevee” (l'Archipel, France, 2000)
Перевод Н.Хотинской
Русское издание: © «ЭКСМО», М., 2001 (352 с. + 8 c. ч/б илл.; 6.100 экз.)

Знакомясь с этой книгой, постоянно ловишь себя на мысли, что где-то ты это уже читал… А, это ведь “Lennon” Джона Робертсона, а это — “The Beatles Diary: After The Break-Up” Кита Бэдмена (и так далее). Такой подход к сочинительству нам давно известен. А вот и собственно авторский вклад — пара фотографий. Так что следует признать книгу явно второстепенной. Возможно, для Франции она и нужна, но зачем надо было в России издавать перевод именно с французского? Ведь как раз французы никогда не отличались как фэны «Битлз», в отличие от японцев, русских и, конечно, англичан с американцами.
С хорошей стороны можно отметить, что книга неплохо издана — её приятно получить в подарок. Но затем придётся поставить этот труд на полку, где-нибудь рядом со Шмиделем и Бенцином...
--------------------------


12. Джон Винер «Вместе! Джон Леннон и его время»
Jon Wiener “Come Together. John Lennon In His Time”
(Random House, New York / U.S.A., 1984)
Перевод Олега Алякринского
Русское издание: © «Радуга», М., 1994 (304 с.; 50000 экз.)

Профессор истории Калифорнийского университета Джон Винер детально изучил жизнь и политическую деятельность Джона в Америке, он обнаружил и ознакомился со значительной частью досье ФБР на Леннона. Так что данная книга — своего рода «политическая» биография, творческий аспект отражён в ней сжато. Она даёт возможность разобраться с тем, кто такие Джон Синклер или Дэвид Пил, и что такое «Оз» или «Красный крот», и сделать вывод: большинство людей, в кругу которых вращались Оно - Ленноны в первый период своей жизни в США, были просто наркоманами и психопатами, игравшими в террористов. Русский перевод нуждается в некотором редактировании.

A Cellarful Of Noise: Брайан Эпстайн "Погребок, где играют рок".

1. ПPОЛОГ
Около 3 часов в субботу 28 октября 1961года 18-летний парень по имени Раймонд Джонс, одетый в джинсы и черную кожаную куртку, вошел в магазин грампластинок в Уайтчапел (Whitechapel) в Ливерпуле и сказал: «Мне нужна одна пластинка. Она называется «Моя Бонни» и была записана в Германии. Есть такая у вас?»
За прилавком был Брайан Эпстайн, 27-летний директор магазина. Он отрицательно покачал головой. «Кто записал эту пластинку?» — спросил он. «Вы, видимо, не слышали о них, — сказал Джонс. — Её записала группа под названием Битлз».
После прочтения гранок своей книги мне приходит мысль о возможных расспросах: почему в самом разгаре загруженной до предела жизни я вдруг отложил в сторону личный менеджмент своих артистов, — с которыми, в конце концов, сам подписал контракт, — чтобы написать собственную автобиографию? А ведь мне нет ещё и тридцати. Ответ может быть, как и на любой подобный вопрос, многосторонним. Но в принципе, дело просто в том, что я хотел на ранней стадии записать от своего лица точный отчет о появлении Битлз и других подобных групп. Так много уже было сказано слишком преувеличенного, неточного, вычурного, двусмысленного, что я подумал — такой детальный отчёт всё разъяснит и, надеюсь, оправдает огромный интерес публики. В любом случае я получил от этого удовольствие, и порой мне кажется, что суть творения, будь то книга, диск или концертное выступление, в этом и заключается.
Вчера вечером я вернулся из напряженной 72-часовой поездки в Нью-Йорк, куда ездил согласовать последние детали предстоящего американского турне «Битлз» и организовать осенние выступления групп «Джерри и Лидеры», «Билли Джей Крамер и Дакоты» и Силлы Блэк.
Также я справлялся относительно того, что может оказаться наиболее захватывающим американским предприятием: Силла в кабаре в Вашингтоне и Нью-Йорке.
Не исключено, что по завершении самоуверенного рассказа о создании столь многих успешных альбомов, удача может отвернуться от меня. Если это произойдёт, пусть будет так. Я же посвящу свои усилия тому, чтобы обеспечить карьеру моих артистов в качестве ведущих исполнителей настолько долго, насколько они пожелают.
Ещё я хотел бы документально засвидетельствовать, что прекрасно осознаю: эта книга, возможно, не была бы написана, не будь помощи некоторых людей, которым я искренне и благодарно выражаю признательность: моей маме, отцу и брату, всем артистам, чьим менеджером я являюсь, молодым людям Мерсисайда, и напоследок, но ничуть не в меньшей степени, Дереку Тейлору, за чью бесценную помощь в подготовке книги, основанную на его профессиональном опыте, мне никогда не рассчитаться.

Белгравия, Лондон, август 1964года.


2. БИТЛЗ — США
Группа молодых музыкантов, которые не могли ни читать, ни записывать нот, и которые больше известны как Битлз, 7 февраля 1964 года завоевали Соединенные Штаты Америки и, по сути (если считать Америку сердцем и душой поп-музыки), — весь поп-мир.
К маю 1964 Битлз стали всемирным феноменом, как нечто необычное в современной жизни. Если в их карьере и был поворотный пункт — особая дата, когда горизонты их будущего должны были расшириться, то таким днём был день, когда авиалайнер «Пан-Америкэн» с Битлами на борту совершил посадку в аэропорту имени Джона Кеннеди в Нью-Йорке под приветствия, равных которым не было в истории.
Никто, безусловно, и я в том числе, хотя с самого начала был настроен оптимистично, не мог предвидеть такой ажиотаж и невероят­ное любопытство, вызванное прибытием на американскую землю четверки длинноволосых парней из Ливерпуля.
Я очень хорошо помню тот вечер в Париже, когда из Нью-Йорка пришла телеграмма следующего содержания: «Битлз» являются первыми в хит-параде журнала «Кэшбокс» с песней «Я хочу держать твою руку». Мы просто не могли поверить в это. В течение многих лет «Битлз», как и все остальные британские исполнители, взирали на американские хит-парады с затаенной завистью. Американские хит-парады были недостижимыми. Только американские исполнители могли в них отметиться. И все же я был уверен, что «Битлз» должны стать значительным явлением для Америки.
На всех этапах карьеры Битлз я и они, казалось, достигали того, что мы считали первостепенным — прежде всего контракт с ЕМI в 1962. Для нас это было самым великим, что могло произойти с нами. Затем был успех их первой пластинки. Но то, конечно же, было только началом. Следующей наиважнейшей вещью было первое место “Please Please Me”. Что может быть более значительным и драматичным, чем стать первым номером в британских хит-парадах? Но движение продолжалось: все дальше и дальше, — а с достоинствами Битлз, — всё выше и выше. Наконец, нашей следующей вершиной было первое выступление в «Воскресном вечере» в лондонском Палладиума — главное шоу в Европе.
Так что же ещё оставалось? Наступил ноябрь 1963, и Битлз были избраны для шоу в «Роял варьете» перед королевой-матерью.
Пройдя всё это, казалось — так мало оставалось им завоевать. Америка всегда представлялась нам слишком большой, слишком необъятной, слишком далекой и сли­шком американской. Помню, я тогда сказал Леннону: «Не может быть ничего более важного, чем это», — добавив гипотетическое: «Ведь так?»
Какой-то журналист, сидящий рядом и прислушивающийся к нашему разговору, как это обычно и делают журналисты, сказал: «Карнеги-холл будет великоват». И даже тогда, хотя мы и чувствовали, что мы на пути к завоеванию Америки, мы отвергали это, ибо Карнеги-холл, безусловно, был самой величайшей концертной площадкой в мире и, насколько мы знали, недоступной для поп-артистов, какими бы великими они ни были.
Между тем, 12 февраля Битлз выступили первым номером в этом великолепном зале, а несколькими днями ранее я вынужден был под давлением принятых обязательств отказаться от нескольких тысяч фунтов за выступление Битлз в Мэдисон сквер гарден в Нью-Йорке!
Операция «США» началась в ноябре 1963. Битлз всегда были счастливы оставить сроки, замыслы, планы, расписания и развитие своей карьеры мне, т.к. они были достаточно любезны, чтобы доверять мне, и знали, что если надо принять какое-нибудь важное решение, я проконсультируюсь с ними с целью оценки их замечательной интуиции и реакции.
В ноябре я взял в Нью-Йорк Билли Джей Крамера — ещё одного очень успешного британского артиста, с которым подписал контракт в Ливерпуле, — чтобы, прежде всего, рекламировать его и, во-вторых, (что оказалось более важным) чтобы выяснить, почему самое крупное событие в британском поп-мире — Битлз! — не «свершилось» в Америке.
Я не тешил себя мыслью, что они немедленно станут британским ответом на Синатру, но полагал, что они, вероятно, оставят некоторый след в тамошнем шоу-бизнесе, т.к. их очарование и их музыкальные способности были бесспорны, а в Америка всегда была восприимчива к таланту.
Поездка для Билли обошлась мне в 2000 фунтов, ибо я заказал чрезвычайно хороший отель, и мы жили демонстративно роскошно, чтобы произвести на американцев нужное впечатление, что мы — важные люди. В действительности, конечно же, ничего такого особенного для американцев мы не представляли, ибо были двумя обыкновенными путешественниками: никто не знал меня, а я знал только трёх контактных людей, чьи имена были в записной книжке.
Это было похоже на Лондон в прежние дни. Как и в Лондоне в 1962, я начал обхаживать различные компании — телевизионщиков, звукозаписывающие фирмы. Первыми, с кем я переговорил, были “Vee Jay Records”.
Когда пресса принялась писать о том, что они решили называть Битломанией — следствие концертов в Палладиуме и Роял, — небольшие новостные сообщения начали доходить до Нью-Йорка и попадать на страницы американской прессы. Я узнал совершенно определенно о решении, что следующая пластинка Битлз — до этого у них не было успеха на 2 фирмах, для которых они записывались — будет выпущена на фирме Кэпитол.
Тем не менее я пошел в “Vee Jay Rec.”, т. к, они очень хорошо поработали на Фрэнка Айфилда (Frank Ifield), успешную молодую британскую звезду. Но, конечно же, у него был всего лишь очень ограниченный успех в Америке, как и у всех других британских исполнителей со времен войны. У британских поп-звезд всегда, с точки зрения американцев, присутствовала одна любопытная особенность: что бы британцы ни сделали в своём наилучшем виде, американец сделает гораздо лучше. Разъезжая по Нью-Йорку, я обнаружил, что без всяких сомнений на любом диске, который привлекает американскую публику, присутствует «американское звучание». Если у тебя есть инстинкт на подобные вещи — а я скромно верю, что у меня он есть — ты способен чувствовать это. Я считал, что разбираюсь в британских хитах, и в ноябре я уловил, где у Битлз есть определённое американское «чувство». Это чувство, несомненно, присутствует в «Я хочу держать твою руку».
Звукозапись — это суть поп-музыки, и я был совершенно уверен, что «Я хочу держать твою руку» будет успешной — пусть и не очень широко — в США.
Но я все же нажимал и на другие компании, т. к. научился не полагаться на единственный выход. Я контактировал с Уолтером Хофером, который с некоторых пор стал моим американским адвокатом, и, что более важно, — встретился с Эдом Салливаном.
Это произошло потому, что сразу по моему приезду в Нью-Йорк поступил запрос из отдела Си-Би-Эс по поиску молодых талантов. Я устроил встречу с Салливаном, и в тот же день мне позвонил ведущий британский агент, предложивший устроить Шоу Эда Салливана для Битлз. Я отверг это предложение, ибо предпочитал делать бизнес непосредственно. И эта политика затем оправдалась.
Я приехал встретиться с Салливаном и нашел его чрезвычайно дружелюбным человеком. После долгих дискуссий мы договорились о трёх шоу Э. Салливана для Битлз и двух шоу для Джерри и Лидеров. Между нами установились прекрасные рабочие и личные взаимоотношения.
Были некоторые трудности с контрактом, и потребовалось целых 4 дня, чтобы разрешить их. Моя точка зрения была такова, что Битлз действительно должны получить первое место в афишах на каждом шоу. Салливан, который, казалось, ощущал важность или приближающуюся значимость Битлз, но отрицал мое мнение, что они будут самыми крупными в мире, как-то невразумительно соглашался. Его продюсер — теперь наш общий друг — пересказал мне потом свои доводы Салливану, что «нелепо» давать Битлз первый номер в афише, т. к. ни одна иностранная группа не добивалась в Штатах успеха очень давно, и уж тем более, если речь идёт о британской группе.
Тем не менее, мы заполучили-таки наше первое место, и я вернулся в Англию с этими контрактами.
Я явился счастливым и радостно возбужденным, и рассказал Битлам, как все будет. Они были довольны, т.к. узнали, что одно из шоу будет в де Дьювилл в Майами (Флорида) и, стало быть, им обеспечено несколько приятных часов на солнце. И правда, у них были небольшие каникулы, когда они туда прибыли.
Битлз стали столь популярны в Америке, что я дал согласие на выступление в Карнеги- холл, а также на очень большой концерт в Вашингтоне. Так что их запланированные каникулы в Майами были короткими.
7 февраля мы прибыли в аэропорт имени Кеннеди под сенсационные приветствия 10 тысяч фэнов.
Пока мы ждали, когда пассажиры сойдут с самолета, и четвёрка впервые покажется на американской земле, был слышен неистовый шум диких криков и аплодисментов из фантастической толпы.
Казалось, что все здание — весь верхний этаж аэропорта — было заполнено людьми. Это было ужасно возбуждающим, один из самых памятных моментов в моей жизни. Никогда до того, или после, я не видел так много фотографов, нигде в мире, за исключением, возможно, лишь возвращения Битлз в Англию из американского турне.
С того времени толпы, необузданные демонстрации и эта песня «Мы любим вас, Битлз» были постоянными, от Нью-Йорка до Вашингтона. Перед отелем Плаза было необъятное море лиц. С той минуты нам без перерыва звонили американские диск-жокеи, и Битлз были вне себя от счастья и удивления. Казалось, что уже с того момента, как я вселился в свой номер на 12 этаже отеля, всё было заполнено людьми. Все разговаривают, все продают, все покупают, все очень заняты бизнесом со мной и Битлз. То был мой первый опыт выслушивания огромного количества звонков, которые я получаю всегда в любом отеле, где останавливаюсь, когда нахожусь в турне с Битлз.
Интерес радиостанций к Битлз в США был истеричным и преимущественно молодежным, но и интерес прессы был не менее сильным. Десятки тысяч слов были написаны в серьезных газетах и журналах. Журналистами, пишущими о звездах, была проделана исследовательская работа, чтобы понять причины молниеносного успеха Битлз. В «Сатердей Ивнинг Пост» Ванс Пакард писал: «Битлз — под опекой мистера Эпстайна, — придают особое значение удовлетворению подсознательных нужд подростков. Приодетые и больше не хулиганы, а скорее обожаемые шалуны, которых так и хочется, проказников, обнять. Со своими пиджаками без воротников и мальчишескими ухмылками они преуспели в воспитании материнского инстинкта во многих девочках-подростках. Подсознательная потребность, которую они удовлетворяют наиболее умело, заключается в выхватывании девочек-подростков из реального мира. Молодежь в неосвещенной аудитории способна отключить все тормозящие факторы в самом примитивном смысле, когда «Битлз» дают себе волю. Они могут забыть об индивидуальности и рациональности. Патология толпы выступает на первый план, и они мгновенно освобождаются от всех ограничений цивилизации. «Битлз» стали чрезвычайно сведущими в том, как дать девочкам этот выход. Их расслабленная, уверенная манера, их необузданная внешность, их вой и прыжки, их электрический рок-н-ролл, пульсирующий в темноте, заставляют этих девочек прыгать и кричать. Самые впечатлительные теряют сознание или попадают в состояние судорожной истерии. Одна из причин, почему лидеры тоталитарной России с неодобрением смотрят на рок-н-ролл и джаз, заключается в том, что такая музыка способствует выходу из-под контроля поведения человека!»
В том же номере бородатый, терзаемый тысячей вопросов Альфред Ароновиц, проследовавший за «Битлз» из Нью-Йорка до Майами, таким образом описал свои первые впечатления: «Среди приветственных визгов появились четыре молодых британца в эдвардианских костюмах с четырьмя пуговицами. Один был маленький и толстогубый. Другой был симпатичный и с персиковым пушком на лице. У тре­тьего было тяжелое лицо с намеком на торчащие зубы. На четвертом были заметны остатки подростковых прыщей. Их звали Ринго Старр, Пол Маккартни, Джон Леннон и Джордж Харрисон, но ничем другим они не отличались под своими гривами волос».
Далее он писал: «В Соединенных Штатах «Кэпитол рекордс», у которой первые права на любую пластинку “EMI”, сперва отвергла записи «Битлз». С ростом всеобщего безумия она не только издала их, но и вложила 50 000 долларов в рекламную кампанию. «Конечно, было много дутой рекламы, — го­ворит вице-президент «Кэпитол» Войл Гилмор, — но никакая реклама в мире не сможет продать плохое изделие».
«Тем не менее, эта реклама помогла пробудить интерес у тысяч поклонников, которые приветствовали «Битлз» в аэропорту имени Кеннеди. Еще тысячи ждали их у отеля «Плаза» в Нью-Йорке. У стен отеля толпы скандировали: «Мы хотим Битлз! Мы хотим Битлз!» По сло­вам одной горничной «Битлз» обнаружили в своей ванной трех спрятавшихся де­вушек. Дюжина других взобралась по пожарной лестнице на 12 этаж, в кры­ло, где были размещены «Битлз». Другие же с помощью бумажни­ков или громких фамилий вселялись в отель и пытались добраться до «Битлз» в лифтах».
На 12-м этаже «Битлз» отдыхали в своем номере в то время как звонили телефоны с просьбами дать интервью или автограф. Один звонок был от че­ловека, который хотел продавать битловские пепельницы. Другой — от им­прессарио в Гавайях, который хотел ангажировать «Битлз». Телеграммы прибывали охапками, и целые коробки наполнялись письмами поклонников.
Мы с моим новым американским секретарем справлялись, как только могли, с этой лавиной интереса, которая поступала в отель по кабелю, те­лефону и в личных обращениях. Я не мог поверить во все то, что происходило во­круг меня. Конечно, сейчас это часть жизни, но в то время казалось, буд­то бы весь бизнес «Битлз» был практически неконтролируемым.
Невозможно было ни тогда, ни сейчас уделить достаточно внимания каждо­му вопросу, связанному с «Битлз», так как, — не будет большим преувеличением сказать, — весь мир хотел «Битлз». А в Америке казалось, что их желает каждый американец. Это было чертовски приятно, но напряжение было большим.
Во вторник после шоу Салливана «Битлз» на поезде отправились в засне­женный Вашингтон, чтобы выступить перед 8000 зрителями. Конечно же, они на­меревались лететь самолетом, но не потому, что им нравиться летать, а потому, что это единственный способ сэкономить время. Однако выпавший снег не позволил лететь, и после прорыва к вокзалу сквозь истерич­ную толпу они попытались расслабиться в поезде перед своим (и моим тоже) первым посещением американской столицы.
Я предвкушал этот визит, так как полагал, что, быть может, смогу почувствовать некое ощущение причастности к американской истории в качестве противоядия про­тив шумихи вокруг «Битлз» в Нью-Йорке образца 1964 года.
В действительности же ни у «Битлз», ни у меня не было возможнос­ти осмотреть Вашингтон, так как во всех отношениях обстановка здесь была еще более необузданной, чем в Нью-Йорке. Был устроен прием в британском посольстве послом сэром Дэвидом Ормсби-Гором (впоследствии — лорд Харлеч) и его очаровательной женой.
Лорд и леди Харлеч были чрезвычайно милыми англичанами, но как это часто бывает, их друзья и гости были не вполне столь же любезными сколь были хозяева. «Битлз» возненавидели этот прием, этих людей, эту атмосферу, это отношение к ним, и с тех пор они отклоняют практически все приглашения подобного рода, так как знают, что может произойти.
В посольстве у Ринго отрезали клок волос. Какой-то розоволицый молодой британец сказал Джону: «Подпиши это», и тот ответил: «Нет», что я считал вполне оправданным, но реакцией британца было: «Ты подпишешь это — и всё тут!»
«О-о-о…», — сказал Джон и покинул прием, придя домой в сильном гневе. Ринго, Пол, Джордж и я выдержали это немногим дольше и затюканные, задерганные ушли только тогда, когда «писательские судороги» стали слишком невыносимыми.
Лорд и леди Харлеч очень сожалели, о чем и поведали прессе, которая опубликовала полный отчет о событии на первых страницах своих газет. Если в британском посольстве мы завели мало друзей, то мы обрели их миллионы в прямом эфире посредством необузданной комедийно-истерической обстановки американского радио. Я был совершенно поражен умением американцев торговать и теми методами, которые они повсеместно используют в добывании новостей, интервью и записей.
Не могу сказать, что мне это очень уж понравилось, но, тем не менее, это было, и — в своем роде — было поразительным для меня. Со времени этой поездки делаются многочисленные попытки выпустить пластинки с интервью, которые не являются легальными и с которыми наши адвокаты обходятся довольно жестко, но было интересно отметить, что даже дорожный менеджер и любой другой, кто каким-либо образом связан с «Битлз», был поглощен толпой диск-жокеев и интервьюеров, интересующихся их точкой зрения. С тех пор это стало отличительной чертой битлизма: считается ценным качеством иметь контакт с кем-нибудь, кто знает «Битлз». Один человек из моего персонала рассказал мне, что его отца попросили об автографе, но не «Битлз», а его собственном, т.к. он — отец члена рабочего персонала связанного с «Битлз». Эпизод незначительный, но в контексте «Битлз» повседневный.
Америка преподала «Битлз» один урок, и он заключался в том, чтобы всеми силами стараться не быть одураченными. А если их все-таки обводили вокруг пальца — смягчить последствия этого как можно сильнее. Диск-жокеи, народные герои радиоволн, держали их в своих руках-микрофонах во всё время первого турне.
Битлз и дорожных менеджеров можно было заполучить, чтобы обменяться рукопожатиями и сказать всё, что угодно в микрофон. Пол говорил: «И слушайте шоу 1-2-3, оно самое великое!», а Джон: «Слушайте шоу 3-4-5, оно самое-самое!» Малколм Эванс, дорожный менеджер, — тоже нечто подобное. Нашу четвёрку сильных, темпераментных парней, окружённых оживлённой свитой молодёжи, трудно было убедить, что всё это — реклама коммерческих предприятий не только без какого-либо вознаграждения, но и без каких-либо различий и разграничений.
У диск-жокеев была золотая пора, но через несколько дней я был вынужден резко прекратить это. Моё предупреждение было воспринято, и теперь «Битлз» сами всегда отказываются делать рекламу чему-либо или выделять один товар из прочих, коммерческая ли это радиостанция, или надувной шарик. Замечательно, что «Битлз» столь долго могли удерживаться в этом состоянии, но Америка — страна агрессивной торговли, и их сопротивление этой распродаже в то время не было таким же сильным, каким оно является сейчас. Теперь сопротивление коммерции — их сильная сторона. Это ещё и потому, что у каждого в этом мире есть что-то, что можно продать «Битлз», и не всегда эти товары являются качественными.
Мы знали, что когда мы приедем в США в следующий раз через «черный ход» — Сан-Франци­ско, — то станем сенсацией.


3. НАЧАЛО
Меня исключили из Ливерпульского колледжа в возрасте 10 лет, и хотя мои родители находили это чрезвычайно безрадостным, в том возрасте я не слишком беспокоился об этом. Ливерпульский колледж был не последней школой в мире и уж конечно же не самой лучшей.
Мое изгнание было мотивировано «невнимательностью и нахождением ниже стандартно­го уровня». Были вызваны родители, перед которыми развернули все мои неудачи, систематизированные одна за другой наподобие некоего кондуита, что очень естественно для школьных директоров.
Директор объяснил, что в моем дальнейшем пребывании в школе нет никакого смысла, ибо я ею не гордился. Он представил на обозрение в качестве доказательства моей никудышности дизайн одной программы, который я подготовил под партой на уроке математики. Он был украшен изображением танцующих девушек, и для десятилетнего мальчика это было настоящим произведени­ем искусства, хотя и не имело ничего общего с математи­кой.
Я помню, как подумал, что учитель по математике проявил мало воображения или уважения, обнаружив эту программку. «Что это за кусок вздорной чепухи, Эпстайн?» — прогремел он, и я ответил: «Дизайн, сэр». «Чепуха, мерзость и девки», — возразил он и вышвырнул меня из класса.
Дома отец сказал мне, с большим трудом сохраняя выдержку: «Я просто не знаю, что, черт побери, мы будем с тобой делать».
Я тоже не знал, и прошло еще 15 лет, прежде чем я начал подавать реальные надежды. Безусловно, я был одним из самых медленно развивающихся людей за все время, ибо только когда мне уже было далеко за 20, в моей жизни появилась какая-то цель. Если бы Китс[2] ждал столько же, сколько ждал я, чтобы найти себя, он бы не написал больше, чем пару поэм перед своей смертью.
Мои родители за эти годы много раз приходили в отчаянье, и я не виню их, так как все то время, что учился в школе, я был одним из тех никуда не годных мальчиков, у которых всё валится из рук, которых все дразнят и изводят, и которые являются лю­бимым объектом для атак как учеников, так и учителей.
К своим десяти годам я успел побывать уже в трех школах, и ни одна из них мне не понравилась.
Я был старшим сыном — святое положение в еврейской семье, — и от меня многого ожидали. Мой отец Гарри, сын польского эмигранта, естественно искал во мне признаки, отвечающие требованиям наследника семейного бизнеса, но, увы, он едва ли заметил хоть намёк на какие-либо способности, кроме верности семье, которая, благодаря твердости моих родителей, не поколебалась.
Я появился на свет в роддоме 19 сентября 1934 года на Родни-стрит в Ливерпуле. Сейчас это Харли-стрит — широкая великолепная улица с высокими старыми домами с медными табличками на дверях, украшенными именами известных людей. Так что это был наилучший старт в жизни, какой только можно получить в Ливерпуле, который по общепринятым меркам был не очень красивым городом.
Моя мать Куини по-прежнему наипрекраснейшая женщина из всех, которых я знаю. Она очень гордилась тем, что её первенцем был мальчик, и когда спустя 21 месяц родился мой брат Клайв, Эпстайны выглядели счастливым и многообещаю­щим маленьким семейным союзом.
Сегодня, 30 лет спустя, это вновь так, но были периоды непонимания, неудач и несчастий, прежде чем мы нашли настоящее удовлетворение как семья. Я не был лучшим из сыновей и, безусловно, был наихудшим из учеников.
Моим первым учебным заведением был детский сад в Ливерпуле, где я заколачивал деревянные фигуры в фанерных листах и превращал их в кучу мусора, конструировал модели из картона, которые не скреплялись. Тогда же я более или менее научился читать и писать.
Когда мне было 6 лет, Гитлер, который к тому времени стал сильно всем надоедать, начал предпринимать попытки разрушить Ливерпуль, и хотя мы и жили в нескольких милях от доков, которые и были, в основном, целью налетов, наш пригород Чайлдвилл располагался все равно слишком близко, чтобы быть спокойным и безопасным районом.
Тысячи ливерпульских детей были эвакуированы в сельскую местность и отделены от своих родителей. Но некоторые родители решили запереть свои дома в городе и перебраться через реку Мерси к убежищу на полуострове Виррал, где располагалась большая еврейская община. Мой отец выбрал Саутпорт, и мы оставались там, пока бомбежки не прекратились. Меня отправили в колледж Саутпорта, где я сделал свои первые уверенные попытки в рисовании и черчении, что весьма мне понравилось. Будучи вдали от защитной теплоты детсада и впервые испытывая необходимость соблюдать чуждую мне дисциплину, я начал осознавать, что не обладая ни какими-либо способностями, ни характером, я был не очень-то популярен среди сверстников.
Когда ребенок еще маленький и живет в обеспеченной семье, то он не слишком-то много знает о том, что такое популярность или взаимоотношение с другими людьми! У него есть родители, которые его любят, и этого достаточно.
Взрослея, я обнаружил, что мне не очень хорошо давалось наладить дружеские отношения с другими. Правда, как мне кажется, я и теперь-то не слишком изменился, хотя сейчас мне это даётся гораздо легче, так как, видимо, я стал более коммуникабельным человеком. Кроме того, есть еще один фактор, позволяющий мне устанавливать контакты с людьми, — то, что я имею власть. Это наиболее близко к истине. Но, в свою очередь, это доставляет другие проблемы, потому что становится трудно распознать, хочет ли человек познакомиться с тобой как личностью или чтобы получить какую-то выгоду или власть. Другими словами, нужен ли людям я, или им просто хочется через меня добраться до «Битлз»?!
Осенью 1948 года, как раз после моего 14-ого дня рождения, мои родители и брат позвонили мне в Дорсет и сказали, что я пойду в колледж Рекин в Шропшире. Это была известная средняя школа с репутацией (хотя и не такого уровня, как Итон или Харроу), среди выпускников которой были руководители и известные лидеры того или иного рода.
Спартанская суровость этого колледжа совершенно меня не привлекала. В конце года я написал с мрачным пессимизмом: что касается Рекин, то я ненавижу его. Я хожу туда только из-за родителей...
Накануне моего первого дня в Рекине мы провели день в Шеффилде — родном городе моей мамы. Я ожидал, что меня возьмут в Гранд. Но нет.
Гранд — это большой, дорогой отель, самый большой в Шеффилде, и, что любопытно, что даже в те дни я был разочарован тем, что меня не взяли туда. Тем более сейчас, будучи более разборчивом, я по-прежнему нахожу мало приятного довольствоваться меньшим, чем самое лучшее, и, быть может, именно эта склонность к превосходной степени привела меня в бизнес и будет продолжать подстегивать меня к новой деятельности.
Что ж, Рекин пришел и ушел. Он не нравился мне, а я — ему, и школьные записи пестрели: «Мог бы успевать лучше» или «Вялые усилия в этой четверти». Возможно, они были правы. В принципе, я стал хорошим художником и неплохим актером-любителем. Я играл в школе одноактные постановки и понял, что мне нравится сцена.
По искусству я был первым в классе, и меня это радовало, так как хотя я и потерпел поражение по очень широкому спектру предметов, но мне всегда хотелось быть лучшим хоть в чем-нибудь.
В 16 лет, перед тем, как засесть за то, что тогда называлось экзаменом на школьный сертификат, я написал домой и попросил забрать меня из школы, чтобы стать дизайнером одежды. Учителя в Рекине, естественно, считали, что неразумно покидать школу без квалификации, и, по их мнению, не было на свете ничего более немужественного, чем дизайн одежды.
Мой отец считал, что такая работа не только не принесет хорошего заработка, но, что еще хуже, приведет меня к безработице. Вот так я и не стал дизайнером.
Хотя я и умел отличить хороший дизайн от плохого и мог сам проектировать одежду и делать ее эскизы, я пошел (что, в общем-то, логично для сына и наследника) в семейный бизнес, который меня не привлекал, и в котором я не ожидал преуспеть. И все же... Если вы побывали в семи школах и во всех скверно провели время, были исключены из одной и, в конце концов, были лишены своей цели, то не удивительно, что вы возьметесь за всё что угодно. Так что 10 сентября 1950 года в возрасте почти 16 лет худощавый, кудрявый, розовощекий и полуобразованный, я пришел на работу в семейный магазин мебели в Вултоне.

4. БОРЬБА
Мое начальное жалование как продавца мебели составляло 5 фунтов в неделю. Это считалось неплохим заработком. На следующий день после того, как я присоединился к бизнесу, мне удалось продать обеденный стол за 12 фунтов женщине, которая пришла в магазин за зеркалом.
Я был удовлетворен этой сделкой, но не потому, что эта женщина рассталась со своими деньгами и принесла нам прибыль. Просто я считал, что обеденный стол будет ей более полезен.
Таков принцип, который я применяю с тех пор в бизнесе, ибо считаю, что в этом состоит смысл работы продавца. Покупателя надо убедить купить то, что ему будет лучше, а не то, что он собирался купить.
Я стал хорошим продавцом, чем несказанно удивил своего отца, и, думаю, мы оба были горды.
День за днем я начал получать радость, завоевывая доверие других людей. Мне было приятно смотреть, как они расслабляются, прислушиваются ко мне, как исчезает их настороженный взгляд, как у них появляется надежда приобрести действительно хороший товар, и — именно у меня.
Это не напыщенность. Это, я убеждён, является сутью успешной и честной торговли.
Впоследствии я превратился в уверенного продавца, стал настоящим Эпстайном, поскольку мы во многом были деловой семьей, хотя, я надеюсь, никогда не были жадными. Оказавшись легкой, работа позволила мне тратить больше времени на то, чтобы пристальнее рассматривать планировку магазина, его дизайн и сами товары. Я был — да и по-прежнему остаюсь — заинтересованным тем, как правильно должны быть показаны вещи. У меня всепоглощающая страсть к качеству.
В те дни магазин в Вултоне совсем не был претендентом на награду за дизайн. Наши витрины, мне казалось, были ужасными. Я приводил обычных продавцов мебелью в шок, осуществляя дерзкие перестановки мебели, поставив стулья в витрине спинками к прохожим на улице. Спинки стульев всем на обозрение? Неслыханно! Тем не менее, в каждом доме мы видим такие спинки стульев на каминных рисунках... Действительно, невозможно войти в комнату без того, чтобы не увидеть спинку стула.
Мне очень нравились изогнутые ножки. Они как раз входили тогда в моду, т.к. постепенно послевоенное аскетическое похмелье пошло на убыль, а продавцы, да и покупатели не желали возвращаться к уродливости дизайна 30-ых.
Новые молодые люди со степенями по искусству отказывались от ковров «мокет», обдирали с буфетов и стульев завитушки и привносили чистые линии и новые материи. Белый цвет стал популярным, обои вновь вошли в моду, и везде вдруг появились изогнутые ножки! Такие возможности поразили меня.
Мой отец, не убежденный в моём постоянстве, но одновременно обрадованный увидеть, что я наконец-то чем-то занялся, решил отдать меня учеником в мебельный магазин на Лорд-стрит в Ливерпуле.
Я работал там полгода, по-прежнему за 5 фунтов, но стал ощущать, что стою гораздо большего. Я многому научился в деле аранжировки витрин и ещё больше узнал о людях и их желаниях. В качестве награды за работу в магазине мне подарили карандаш и ручку Паркер, которую несколько лет спустя я одолжил Полу Маккартни подписать его первый контракт со мной.
Конечно, я тогда нуждался в деньгах, и когда был на мели, то просил отца одолжить фунт-другой. И хотя он всегда с пониманием отвечал на мои просьбы, я ненавидел просить. Это было крайне противно, и хотя мне никогда больше не придется просить денег у кого бы то ни было, в душе осталось воспоминание о том неприятном моменте, когда нужно выговорить: «У меня туговато с наличными. Не мог бы ты одолжить немного?»
С почетом покинув магазин на Лорд-стрит, я вернулся в магазин в Вултоне и вот, казалось мне, я превращаюсь в достойного наследника стабильного, доходного бизнеса, который научился любить.
Я начал успокаиваться. Оформление магазина становилось моей обязанностью, и в целом мои родители были довольны своим Брайаном. Будущее казалось светлым, прочным и уверенным.
Но 9 декабря 1952 года пришло письмо из мрачного, серого и безрадостного офиса на Парнал-сквер в Ливерпуле, чтобы сообщить самодовольному молодому сыну и наследнику, что он должен явиться на медосмотр с целью установления его пригодности для службы в армии.
Я был напуган и шокирован, хотя эта двухгодичная повинность была тогда обычной рутиной, предсказуемой частью жизни любого подростка. Я рассматривал это как расточительную бездну, но действительность для меня оказалось неизмеримо худшей. Поскольку, если я был плохим учеником, то, конечно, стал и самым жалким солдатом в мире, не исключая тех безумцев, которые пропитывают свои брюки мазью для ремней и едят свои обмундировочные ремни, пытаясь симулировать ненормальность. Я прошел медкомиссию, которая, как оказалось, не была излишне строгой, и обратился с просьбой направить меня в военно-воздушные силы, т.к. считал, что там будет легче. Но по странной логике вооруженных сил я был направлен служить в качестве клерка в Королевском корпусе. Основная подготовка была в Алдершоте, и если и есть во всей Европе место более угнетающее, чем это, то я не хотел бы ничего знать о нем.
Это было, как в тюрьме, убого и бессмысленно. Всё вокруг было холодным и враждебным, и я все делал не так, как требовалось. Я поворачивался «направо» вместо «налево» и делал поворот кругом вместо выполнения команды «вольно». И если приказывали просто «разойдись», я падал навзничь.
1953 год я начал в настроении непоколебимого пессимизма и не был ободрён видом моих товарищей, мужественно переносивших все лишения. Несколько выпускников средних школ, которые разделяли мои жалобы в первые недели, были переведены для подготовки на офицеров-кадетов, но естественно — поскольку армия не всегда ошибается — я не был включён в их число. Не могу представить чего-нибудь хуже для морального состояния, чем лейтенант Эпстайн во главе взвода людей под интенсивным пушечным огнем.
1953-й был годом Коронации, и хотя я и был дерьмовым солдатом, мне очень хотелось оказаться на параде в Лондоне в тот день. Полагаю, это была прекрасная сценическая постановка и — само величие, но я не был достаточно хорош для парада. Так что я вместо этого покинул казарму и напился в стельку, посетив ряд пабов и клубов, после чего у меня осталось 3,5 пенса и противная головная боль.
Моя неудача с избранием для подготовки в офицеры, однако, не остановила меня от того, чтобы не выдавать себя за офицера. Однажды ночью это навлекло на меня крупные неприятности.
Я обманным путем достал поручение о почтовой доставке в Регентский парк и наслаждался внеслужебной жизнью в Вест-энде, ибо у меня было много родственников в Лондоне. В ту ночь меня привезли назад в большой машине. Она мягко притормозила у ворот казармы. Я пошел в часть, одетый довольно помпезно: котелок, костюм в тонкую полоску, с зонтиком через руку.
Караул отсалютовал мне, а начальник караула взял под козырёк. Два несчастных осужденных дезертира, одетые в хэбэ, с ведрами в руках, дернулись головами в равнении направо. Кроме того, один близорукий клерк, работавший здесь днём, уставился на меня и сказал: «Доброй ночи, сэр». Я же позволил себе пройти мимо, ничего не проронив в ответ.
Однако связной офицер поступил иначе. Он вышел из темноты неслышно, как кот, и, заслонив губительный для меня желтый свет из караульной, рявкнул: «Рядовой Эпстайн! Вы должны явиться в штаб роты в 10 часов завтра утром по обвинению в выдаче себя за офицера».
Впоследствии меня несколько дней держали в казарме. Для меня это было наихудшим наказанием, т.к. лишало меня единственного утешения — вольного воздуха Лондона после 6 вечера. За 10 месяцев службы мои нервы были серьезно расстроены. Я обратился к казарменному доктору, который, похоже, встревожился моим состоянием и после долгого бесплодного разговора о моих проблемах и необходимости «успокоиться» отослал меня к психиатру.
Психиатр потратил несколько часов, обсуждая мою отроческую жизнь и мои дни в школе, а затем, как это часто бывает с врачами, ему понадобилось мнение второго специалиста. Затем последовали третий и четвертый, и с замечательным единством они решили, что я неизлечимо штатский тип и совершенно не подхожу для военной службы. Армии не было толку от меня, a мне — от неё, с чем я с готовностью согласился.
Спустя менее чем 12 месяцев, в качестве наиболее неудовлетворительного солдата-рядового в Королевском корпусе я был уволен по медицинским показаниям, хотя у меня есть военная характеристика, которая описывает меня как трезвомыслящего, надежного и старательного солдата в этакой благосклонной и оторванной от реальности манере, которая отгораживает армию от действительности.
Я как заяц припустил на поезд в Юстон сразу после того, как сдал свою отвратительную военную форму, и прибыл в Ливерпуль, готовый вернуться к родителям и Клайву как младший сотрудник, которому не терпится приступить к работе.
Они прекрасно встретили меня, хотя и были очень обеспокоены увольнением, и, к моему великому облегчению, я тут же почувствовал себя вновь дома.
В мебельном магазине в Вултоне был маленький отдел грампластинок, который открыли специально для меня. Хотя и не был музыкален, меня интересовала хорошая музыка, и я любил классические записи.
К тому времени я с четвертой попытки сдал экзамен по вождению. У меня был автомобиль, заработок гораздо больше, чем 5 фунтов, хороший отдел пластинок и более не намечалось вмешательств в мои дела со стороны сержанта из Алдершота. Я считал, что вполне неплохо обустроился.
По вечерам я искал убежища в прохладных и тонких сумерках передних рядов партера ливерпульского «Плейхауса». Это был и всегда будет превосходный театральный центр — альма-матэр Редгрейв, Доната и Дианы Уиньярд в начале их расцвета...
Вне сцены там сформировалась клика, включающая в себя актеров и актрис, дизайнеров и писателей, плюс обустроенный, флегматичный продавец мебели из Вултона по фамилии Эпстайн, который начал чувствовать себя старым.
Однажды ночью в баре Баснетт (чрезвычайно приятный паб: длинная, узкая мраморная стойка, за углом «Плейхауса») наша шайка выпивала после одного шоу. Была суббота, финальная ночь 3-недельной работы, и Хелен Линдсей, прелестная актриса, хорошо известная теперь на ТВ, очень здорово отыграла трудную роль.
Было много шума и хвалебных речей, и все были очень довольны собой в своей обезоруживающей манере, присущей удачливым актерам. Внезапно я почувствовал себя угнетенным и сказал: «Думаю, пойду-ка я домой, что-то подустал».
Главарь нашей богемной банды Брайан Бедфорд заорал: «Чепуха! Это чудесная ночь. Мы только начали». Я ответил на это, что являюсь обреченным бизнесменом средних лет.
Хелен спросила: «Что же ты хочешь делать в жизни?» И я ответил: «Я был бы не против быть актером. НО! Слишком поздно». Брайан отказался принимать такую точку зрения и сказал: «Есть очень хороший шанс — ты сможешь попасть в КАДИ»[3].
Он, конечно, уже отличился там, и вместе с Хелен поощрял меня пойти на прослушивание. Я должен был поехать в Лондон, чтобы встретиться с тогдашним режиссером Джоном Ферналдом. Несколько недель спустя я прибыл в Лондон, нашёл в Академии Ферналда — бывшего режиссера ливерпульского «Плейхауса» — и исполнил для него 2 произведения: короткий отрывок из «Конфиденциального клерка» Элиота и еще один из «Макбета».
Я считал, что они не слишком хорошо были исполнены, но Ферналд, приятный и способный человек, сказал: «Это было совсем неплохо. Не хотели бы Вы начать в следующем семестре?»
Я очень хотел, и вновь, оставив свои столы и стулья в Вултоне, направился на юг. Мои родители, которые были вынуждены смириться с увольнением из армии, были не слишком рады моему очередному перерыву в карьере. Они считали, что актерство всего лишь чуть-чуть лучше, чем мои мальчишеские мечты о моделировании одежды. Это было нестабильным и — как и дизайн одежды — не мужским делом. Здесь не было больших денег. И потом — кто возьмет на себя семейный бизнес? Но всё же их чудесная забота о моем личном счастье убедила их позволить мне стать актером.
Вот так в 22 года, будучи уже обеспеченным и довольно успешным бизнесменом, я вновь подчинил себя дисциплине общинной жизни. Я стал студентом в Королевской академии и грезил о великой славе и судьбе звезды.
Академия тогда выпускала молодых исполнителей, которые сформировали новую волну в британском театре. О’Тул, Финни, Сюзанна Йорк и Джоанна Дунхэм. Джоанна была в моем классе, и она была одной из немногих лю­дей в КАДИ, которые делали мою жизнь сносной, т.к. всего за несколько недель я возненавидел это место и остальных студентов. Вновь я был ли­цом к лицу с неудачей.
Я вытерпел три семестра и обнаружил у себя отвращение к актерству, которое не прошло даже сейчас. Нарциссизм, присущий этой профессии, пугал меня, а отстранённость актёров от других людей поражала.
Актер нисколько не интересуется кем-нибудь другим. Он ищет друж­бы тех бизнесменов, которые преуспели, и тех людей вне бизнеса, которые могут ему помочь. Он панически боится провала и никогда не свяжется с кем-либо, кто провалился, в случае, если его репутация может пострадать. Исключения есть, но их мало.
Мое разочарование в актерской профессии стало окончательным после полумесяца, проведённого в Старфорде с актерами из Королевского театра Шекспира. Думаю, нигде больше не сыскать таких фальшивых взаимоотношений, нигде не стать свидетелем столь вопиющего лицемерия, практи­куемого в таком грандиозном масштабе, почти как искусство.
Поэтому по окончании третьего семестра в КАДИ я вернулся домой на каникулы, вынашивая тайное решение никогда больше не покидать дом и скрывая ощущение неполноценности, которое было почти всеобъемлющим. Что же, во­прошал я себя, совсем нет такой работы, на которой бы я оставался больше года?
Каникулы закончились, и я должен был начать свой 4-й семестр. Родители повели меня в отель Адельфи и спросили, как и прежде (почти семейный ритуал): «Ты уверен, что хочешь вернуться?» «Я не хочу», — прозвучал мой ответ. — «Я хочу остаться и вернуться в бизнес, если можно».


5. ОТКРЫТИЕ
Когда я покинул КАДИ, то решил было с головой окунуться в семейный бизнес и превратить его в разрастающийся, пожизненный успех. В 1957 году мне было всего лишь 23, и я был полон решимости преуспеть ради себя и своих родителей.
Мой брат Клайв теперь присоединился к фирме, и отец надеялся на большие доходы. Мы открыли новый магазин в Ливерпуле — наш первый в городе торговый центр, и хотя в Вултоне существовала секция грампластинок, которой я управлял, новый магазин на Шарлот-стрит был куда более обещающим.
Там была довольно большая пластиночная секция, в которой я был назначен упра­вляющим с одним помощником, и мы начали процветать. В Вултоне нам удавалось зарабатывать на пластинках 70 фунтов за неделю, тогда как на Шарлот-стрит в первое же утро мы заработали 20 фунтов. Анна Шелтон возглавляла этот магазин, и начало было впечатляющим.
В то время, конечно же, я только поверхностно интересовался поп-музыкой, хотя всегда был рьяным посетителем концертов. Моим любимым композитором в те дни был Сибелиус, но в эти переменчивые времена он потеснен в моем сердце Полом Маккартни и Джоном Ленноном.
Рождество, которое последовало за открытием магазина, стало известно в пластиночном мире как «Год Мальчика Мэри». Это был громкий хит, и мы были одним из немногих магазинов, где этот диск всегда был в наличии. Но то было только начало нашей доброй славы, ибо я вознамерился прослыть таким дилером записей, у которого есть все, что желает покупатель, будь то хиты, малоизвестные песни или пластинки для специалистов. Короче — весь набор на любой вкус.
Я придумал несложную систему, которая подсказывала, когда пластиноч­ные запасы требовали обновления. Это означало, что мы никогда не будем иметь недостатка в любом диске. Я никому не отказывал словами «Извините. У нас этого нет». Если, к примеру, клиент заказывал «Рождение младенца» на долгоиграющей пла­стинке, я приобретал не одну, а сразу две про запас, т.к. считал, что один зап­рос свидетельствует о возможности постоянного спроса, а 2 или 3 запро­са предполагают потенциально больший масштаб продаж.
Несколько лет спустя этой политике суждено было перевернуть всю мою жизнь.
Ну а пока торговля в NEMS росла, и персонал постепенно при­бывал по два-три человека. В итоге у меня стало 30 очень прилежно работа­ющих сотрудников. Я составлял список бестселлеров, который проверял 2 раза в день, расширил отдел поп-музыки и перенес классические записи на верхний этаж, ввел необычно долгий рабочий день — с 8 утра до поздней ночи, — а по воскресеньям, бывало, заходил в магазин отдать распоряжения.
В 1959 мы открыли еще один магазин, в этот раз — в сердце торгового центра Ливерпуля. На презентации был Энтони Ньюли, в то время очень попу­лярный киноактер и поп-певец, который — все это знали — будет великой звездой. Я не был знаком с ним до того, и хотя все еще стеснялся звезд и старался не околачиваться в их гримерных, убедил представителя фирмы «Декка» познакомить нас.
Ньюли оказался чрезвычайно дружелюбным и застенчивым молодым человеком, очень скромным и легко сходящимся с людьми, и мы поладили. Он согласил­ся приехать на открытие магазина и провести день со мной и моей семьей, просто расслабиться без всяких претензий. Помню, я подумал тогда, что именно так должна себя вести настоящая звезда. И вправду, точно так же держат себя мои артисты, когда это позволяет пресса и публика.
Движение в день открытия на Уайтчэпел было остановлено, и виновником оказался Ньюли. Цен­тральный Ливерпуль никогда прежде не был свидетелем таких сцен, за исключением победы футбольной команды в финале чемпионата, и настроенные по праздничному футбольные фэны разных возрастов предположили, что шоу-бизнес становится чем-то более значительным, чем преходящее трёхнедельное чудо.
В конце концов, в тот день улица была перекрыта, и Ньюли смог открыть магазин, в который годы спустя, в субботу, войдет одетый в ко­жаную куртку Рэймонд Джонс. А через 18 месяцев после этого движение будет вновь остановлено — Битлз посетят магазин.
К осени 1962 магазин функционировал, как часы с 18 камнями. Он приносил хорошие прибыли, а системы заказа и запаса стали настолько отлаженными, что я вновь заскучал и немного обеспокоился этим. Жизнь становилась слишком легкой. В субботу 28 октября я только что вернулся после долгих каникул из Испании, во время которых размышлял, как смогу рас­ширить свои интересы.
А затем внезапно, хотя и довольно обыденно, несколько слов Р. Джонса подсказали решение. Слова эти, конечно же, были: «У вас есть диск Битлз?»[4]
Я никогда не уделял внимания популярным тогда ливерпульским бит-группам, выступающим в подвальных клубах. Они не были частью моей жиз­ни, т.к. я был не того возраста, и ещё потому, что был слишком занят. Но я знал, что многие ребята в конце 50-х взялись за гитару под влиянием подростковых кумиров, начиная с Элвиса Пресли, Томми Стила и «Шэдоус», которые к осени 1962 были звездной ин­струментальной группой, аккомпанирующей Клиффу Ричарду, непревзойденно­му британскому поп- идолу.
Название «Битлз» ничего не значило для меня, хотя я смутно припоми­нал, что видел его на постере, рекламирующем дискотеку в университете на Нью-Брайтон Тауэр. Я ещё, помню, подумал, что за странное и бесцельное написание?
Р. Джонс был одним из любой дюжины обычных покупателей, которые ежед­невно заходили за неизвестными дисками, и сейчас кажется, что не было серьезной причины, почему я должен был, помимо моих естественных попы­ток удовлетворить клиента, так усердствовать, чтобы отыскать группу, записав­шую эту пластинку. Но я сделал это, и порой задаюсь вопросом, нет ли чего-нибудь мистически-магнетического в названии «Битлз»?
Сейчас они всемирно знамениты. Битлз не поддаются анализу в отноше­нии того, каковы специфические составные их успеха, но я и вправду сом­неваюсь, были бы они столь же успешны, если бы назывались, к примеру, «Ливерпульская Четверка», или ещё как-нибудь, столь же прозаично.
Одна интересная черта вхождения Битлз в мою жизнь заключалась ещё и в том, что не осознавая того, я много раз видел их в магазине.
Я был слегка встревожен частыми посещениями группы волосатых пар­ней в коже и джинсах, которые крутились вокруг магазина днями, болтая с девушками-продавщицами и облокачиваясь на прилавки, слушая записи. Они были доста­точно приятными ребятишками, растрепанными и немного диковатыми, а их во­лосы нуждались в стрижке.
Я сказал девушкам в магазине своё мнение о том, что молодежь Ливерпуля мог­ла бы проводить свои полдники, где-нибудь в другом месте, но они заверили меня, что эти парни ведут себя хорошо и от случая к случаю покупают записи. Также, сказали девушки, парни, кажется, разбираются в хороших пла­стинках.
Хоть я и не знал этого, эти четверо парней были Битлз, коротающие часть длинного дня между ленчем и вечерними шоу в лучших подвальных клубах.
28 октября Р. Джонс покинул магазин после того, как я взял на заметку его просьбу. Я записал в блокноте: «Моя Бонни». Битлз. Проверить в понедельник».
Но перед тем, как я успел «проверить в понедельник», в магазин зашли две девушки и также попросили диск этой группы с любопытным названием. Таков, вопреки легенде, был общий спрос на диск Битлз в то время в Ливерпуле. Является вымыслом, что вокруг NEMS была, дескать, миллионная дерущаяся толпа, ожидающая прибытия диска.
В тот день я позвонил нескольким агентам, которые импортировали диски, и сказал им, что ищу, но выяснилось, что никто не слышал о такой группе, не говоря уж об импорте их дисков. Я мог бы тут же прекратить поиски, если бы не взял себе за жесткое правило никогда не отказывать никому из покупателей.
Я был уверен, что есть нечто очень примечательное в этих трёх заявках на один неизвестный диск за 2 дня.
Я переговорил с некоторыми людьми в Ливерпуле и обнаружил то, чего в начале не понимал: Битлз в действительности были ливерпульской группой, они только что вернулись после работы в одном из клубов в темном, нездоровом районе Гамбурга, где были хорошо известны, имели успех, а сейчас довольно истощены. Одна знакомая девушка ответила: «Битлз? Они великолепны! Они иг­рают в «Каверн» на этой неделе».
...«Каверн». Бывший джаз-клуб, который был очень популярен в середине 50-ых. Теперь им владел Рэй Макфолл, экс-бухгалтер, который перемежал некоторые из своих джазовых программ сырой «Сделанной в Ливерпуле» бит-музыкой, исполняемой обычно на под­ключенных к усилителям гитарах и ударных. «Каверн» был негодным для эксплуатации складом на Мэтью-стрит, и я помню, как неуютно почувствовал себя при мысли, что надо идти туда в толпе подрост­ков, одетых так, будто они из одной шайки, разговариваю­щих по-своему и слушающих музыку, понятную только им. Кроме того, я не был членом клуба.
Поэтому я попросил одну девушку поговорить в «Каверн», сказать, что я хотел бы зайти 9 ноября во время ленча, и удостовериться, что меня не остановят у дверей. Мне никогда не нравились сцены у дверей с громи­лами, спрашивающими: «Вашу членскую карточку, сэр», или нечто подобное.
Я подошёл к грязным ступенькам, ведущим в огромный подвал, и в выс­шей степени осторожно спустился вниз мимо нарастающей толпы бит-фэнов к столику, где крупный мужчина осматривал членские пропуска. Он знал моё имя и кивнул в сторону дыры в стене, которая вела в центральный из трёх туннелей, составлявших грохочущий «Каверн».
Внутри клуба было темно, как в могиле, сыро, промозгло и воняло так, что я пожалел о своем решении прийти сюда. Там было около 200 молодых людей, тан­цующих, болтающих или поедающих «Кавернский ленч» — суп, булочка, кока-кола и прочее. Из всех колонок неслись на полной громкости последние хиты, в ту пору главным образом американские, и я, помню, обдумывал воз­можность некой «связи» между NEMS и «Каверной» в связи с Лучшей 20-кой.
Я заговорил было с одной из девушек. «Эй», — прошипела она. — «Сейчас выйдут Битлз». И там, на платформе в конце среднего туннеля «Пещеры» уже стояли 4 парня. Я протиснулся к сцене мимо восхищенных молодых лиц и танцующих тел и впервые как следует разглядел Битлз.
Они были не очень опрятны и не очень чисты. Но они были опрятнее и чище, чем кто-либо из тех, кто выступал во время ленча или, если уж на то пошло, на большинстве подобных выступлений, что я посетил прежде. Я никогда не видел на сцене ничего похожего на Битлз. Они курили, играли и ели одновременно, разговаривали и в шутку шлепали друг друга. Они пово­рачивались спиной к публике и кричали на неё, смеясь над своими шутками.
Но они давали чарующее и честное шоу, в них был огромный магне­тизм. Мне нравились их импровизации, и я был заворожен этой, для меня новой музыкой с ее грохочущим басовым ритмом и всепоглощающим зву­чанием. Совершенно определенно царило радостное возбуждение в этой неприятной темнице, и всё происходящее сильно отличалась от любых дру­гих развлечений, предоставляемых в любых других местах, вроде «Ливерпуль Импайр» или «Палладиум» в Лондоне, хотя я позднее узнал, что спрос на Битлз в Ливер­пуле начал падать, и они, как и я, скучали, т.к. не видели большого прогресса в своей жизни.
Я представлял собой некую фигуру на ливерпульской поп-сцене как управляющий NEMS, но был удивлен, когда после того, как Битлз закончили, Боб Вулер, диск-жокей «Каверны», который позднее стал моим хорошим другом, объявил по громкоговорителю, что в «Каверн» явился мистер Эпстайн, и попросил публику поприветствовать меня.
Такого рода объявления тогда, как впрочем и сейчас, смущали меня, и я был немного не в своей тарелке, когда подошел к сцене, чтобы попробовать поговорить с Битлз о песне «Моя Бонни».
Джордж был первым, кто заговорил со мной. Худощавый, бледный парень с копной волос и очень приятной улыбкой. Он подал руку и сказал: «Привет! Что привело сюда мистера Эпстайна?» Я объяснил ему о заявке на их немецкий диск.
Он подозвал остальных — Джона, Пола и Пита Беста — и пересказал услышанное.
Пол казался довольным, и пошел в маленькую оркестровую комнату ря­дом со сценой, чтобы поставить пластинку. Мне она показалась довольно милой, но — ничего особенного. Я остался в «Каверн» и услышал вторую часть про­граммы, обнаружив, что Битлз нравятся мне все больше и больше. Было в них какое-то непередаваемое очарование. Они были чрезвычайно весёлыми и очень привлекательными в манере «хочешь — принимай меня таким, какой я есть, хочешь — нет».
Никогда в своей жизни я не думал о менеджменте артиста, не собирался быть его представителем или же быть так или иначе вовлеченным в закулисный шоу-бизнес. Я никогда не пойму, что заставило меня сказать этой эксцентричной группе ребят своё мнение о взаимной полезности нашей встречи в будущем.
Но что-то, должно быть, вспыхнуло между нами, т.к. я назначил встречу в магазине на Уайтчэпел на 4.30 дня 3 декабря 1961 года «просто для раз­говора», ничего не говоря о менеджменте, т. к. ничего такого в моей голове ещё не было.


6. НЕТ!
После посещения Каверн я продал около 100 экземпляров «Моей Бонни», и после началь­ного успеха темпы продажи стали расти, как снежный ком, и даже был установлен рекорд для первой попытки в провинциальном городе.
Наступил срок встречи — 3 декабря, но к 4.30 появились только трое Битлов. Не хватало Пола, и после получаса вялого разговора — ибо было бессмысленно обсуждать какие-либо обязательства только с тремя из них — я попросил Джорджа поз­вонить Полу и узнать, почему он опаздывает.
Джордж вернулся с легкой улыбкой, которая слегка раздра­жала меня, и сказал: «Пол только что встал и принимает ванну». Я ответил: «Это позор — так опаздывать!», и Джордж со своей медленной в уголках губ улыбкой ответил: «Зато он будет очень чистым». Пол приехал через час, и мы все пошли в молочный бар, где выпили по чашке кофе, и я узнал, что у них нет менедже­ра или советчика, кроме их чутья — то самое безрассудное чутье, на ко­торое я сам сейчас так опираюсь.
Они относились ко мне с большим уважением, но я не знал причину: из-за моих денег, машины и магазина пластинок, или пото­му, что я нравлюсь им. Думаю, тут было немного и того, и другого.
Мы впятером в смутных словах обсудили в общих чертах контракт и их будущие планы, но, конечно же, никто из нас не знал ничего о правильных условиях или примерных це­нах за выступления.
Мы покинули бар, ничего не решив, кроме того, что у нас будет еще одна встреча в следующую среду, а тем временем я навещу ливерпульского друга, адвоката Рекса Макина, чтобы обсудить проблемы менеджмента и чтобы попы­таться поделиться своим возбуждением от Битлз. Макин знал меня многие годы и поэтому тут же произнёс: «О да, ещё одна идея Эпстейна. Сколько времени потребуется прежде, чем ты потеряешь интерес в ней?» Вполне оправданные слова, но они огорчили меня, т.к. я, вопреки всему, ощущал, что буду с Битлз навсегда.
Одним из моих самых ранних чувств в отношении их работы было то, что им так плохо платили. Они зарабатывали 75 пенсов за ночь в «Каверн», и это было выше обычного, но всё же Рэю Макфоллу нужно было бы платить им больше. Позднее я узнал, что он тоже настаивал на увеличении оплаты, ибо чувствовал в них больше, чем обычный та­лант.
Я очень сильно верил в вознаграждение за способности и надеялся, что даже если мне не придется полностью управлять их делами, то я хотя бы смогу, по крайней мере, добиться приличных расценок за их выступления. Но сперва мне нужно было убедиться в их надёжности. Я поспрашивал о них вокруг «Каверн» и попытался воссоздать всю картину — их репутацию, их надеж­ность и т.д.
Не все из тех, с кем я говорил, высказывались в пользу этих неуправ­ляемых парней, которые больше думали о своих гитарах, чем об экзаменах в колледже, и которые провели много времени в греховном Гамбурге. Один человек, до сих пор яркая фигура[5] на ливерпульской сцене, высказался весьма прямо. Разговор состоялся в клубе в городе под названием Джакаранда, и говоря о волне бит-музыки, которая захватила меня врасплох, я сказал этому человеку: «Вы знаете группу под названием «Битлз»?»
«Знаю ли я? Послушайте, Брайан», — сказал он. — «Я знаю Битлз очень хорошо. Слишком хорошо. Мой вам совет — а я кое-что смыслю в поп-мире — не имейте с ними ничего общего. Они подведут вас».
Он был более чем неправ: Битлз не только никогда не подвели ни меня, ни кого-нибудь еще с тех пор, как я встретил их, они всегда делали гораздо больше, чем требовали их контракты, и были бы обижены, если бы некоторые вещи были в эти контракты вписаны. Они, как и я, предпочитают, чтобы отношения строились на доверии.
В среду перед тем, как я вновь попросил их прийти, магазин был закрыт пораньше, и я встретил их у дверей в Уайтчэпел и провел внутрь. Я, не торопясь, осмотрел их и сказал: «Все просто — вам нужен менеджер. Хотели бы вы, чтобы им был я?» Секунду или две все молчали, а затем Джон низким хриплым голосом сказал: «Да».
Другие закивали. Пол, широко раскрыв глаза, спросил: «Сильно ли это изменит нас? Я имею в виду, насколько это отразится на нашей музыке?»
«Конечно же, нет. В любом случае, я очень вами доволен», — сказал я без ма­лейшего понятия о разочарованиях впереди, прежде чем смог обдумать вопрос о гонорарах. Я начал с Битлз так же, как и со всеми своими ар­тистами, — управляя ими на ощупь, пока они не заработают достаточно, что­бы позволить себе терять проценты.
Мы все сели и с минуту глядели друг на друга, никто из нас не знал толком, что сказать дальше. Затем Джон нарушил молчание: «Хорошо, Брайан. Будь нашим менеджером. Где контракт? Я подпишу его».
У меня представления не было о том, как выглядит контракт, и я счи­тал неразумным поставить подписи четверых подростков на какой-нибудь лист бумаги. Потому добыл образец контракта и представил его на на­шей следующей встрече в воскресенье в «Касба», бит-клубе в до­ме Пита Беста, в то время — ударника Битлз.
Контракт был составлен людьми, которые прекрасно разбирались, как выжимать деньги. Я считал его бесчеловечным документом, предназначенным для закабаления артиста, достаточно целеустремленного и доверчивого, чтобы поставить свое имя под печатью. Подобные бумаги все еще используются в бизнесе, и есть несколько артистов, — некоторые из них хорошо известны, — связанные такой формой контракта. Я не вправе назвать их имена, но они и их владельцы знают, кто они.
Тем не менее, используя его в качестве путеводителя для введения в дело, модифицируя и устанавливая условия, мы постепенно составили со­глашение «Битлз-Эпстайн», которое подписал каждый Битл в присутствии Алистера Тейлора, в то время — работника магазина, сейчас — генерального мене­джера NEMS. Одна роспись так никогда и не была поставлена на тот пер­вый контракт: моя. Но я твердо придерживался условий, и никто не беспо­коился.
Я чувствовал, что обязанный теперь вести карьеру этих четырёх доверившихся мне ребят, должен взять за первоочередное дело убедить какого-нибудь ответственного работника компании звукозаписи послушать, как они поют и играют. Я хотел заполучить кого-нибудь из крупной компа­нии, предпочтительно «Декка», т.к. у меня были хорошие личные контакты с их торговыми работниками.
Майк Смит из «Декка» пришел в «Каверну» в декабре 1961 года и устроил не­малый переполох. Какое событие! Менеджер по артистам и репертуару — в «Каверн»!
Я связался с ним через ливерпульского представителя «Декка» и нашел его очень отзывчивым и дружелюбным. Мы вместе пообедали, и в «Каверн» он был «сражен» Битлз. Он считал, что они потрясающи, и это подняло мне на­строение, т. к. он был в центре шоу-бизнеса, и его слово, считал я, было авторитетным.
Сначала я ничего не сказал ребятам об этом, т.к. мне нужно было успокоиться, но когда я сказал им, они очень обрадовались, и мы все почувствовали се­бя более уверенно. Желая вести себя как менеджер, я подошел к Р. Макфоллу и сказал: «Как насчет новых заказов на Битлз?»
Он ответил, что сделает всё, что в его силах, и я был очень горд, когда Боб Вулер однажды подошел ко мне и спросил: «Что Битлз делают в воскресенье?» Я достал свой дневник и ответил: «Они, быть может, будут заняты, но я по­пробую устроить что-то и для тебя». Наконец-то я был Менеджером, и помню те со­бытия очень отчетливо.
Популярными группами в Ливерпуле в те дни были «Андертейкерс», «Джонни Сандон и Серчерс», «Рори Сторм и Ураганы» (в этой группе был ударник по имени Ринго), «Ремо Фор», «Фор Джейс» (позднее известные как «Фомоуст»), «Большая тройка», очень обещающая «Джерри и лидеры». Я был уверен, что Битлз за очень короткое время оставят многих из них позади.

… Это случилось на прошлой неделе. Я долго болел, никуда не выходил, много спал, слушал музыку и всё время чувствовал себя не в своей тарелке.
В тот вечер я снова рано лег и вновь вошел в тревожно-дремотное состояние. Вдруг пелена улетучилась, и я неожиданно очутился в каком-то незнакомом месте. Это было просторное фойе какого-то здания с блестящим полом. Кондиционеры гнали теплую приятную волну воздуха. Мимо проходили какие-то люди, явно заканчивающие рабочий день. Сразу насторожило, что они разговаривали на английском с американским (!) акцентом.
Несколько минут в смятении и тревоге я оглядывался по сторонам, пока ко мне не подошел седовласый мужчина, похожий на портье:
- Чем могу помочь, мистер?
- Извините, я не очень хорошо говорю по-английски… Я здесь случайно… Подскажите, где я нахожусь?
Портье улыбнулся, посмотрел на меня сверху вниз и снисходительно объяснил:
- Мистер, вы находитесь в Нью-Йорке в студии звукозаписи "Хит фэктори". Через 10 минут мы закрываемся, и вам лучше уйти. Тем более, сейчас выйдут мистер Леннон с супругой…
Показалось, что я ослышался и, не веря своим ушам, переспросил:
- Леннон с супругой? Джон Леннон? "Битлз"?
- Да, мистер. И вам пора.
Это же бред, это же невозможно! Наверное, мои глаза расширились до неприличных размеров, я почувствовал, как пересохло во рту:
- Извините… Скажите, а какой сейчас год?
Портье еще раз понимающе улыбнулся и, взглянув на свои часы, сообщил:
- Сегодня понедельник, 8 декабря 1980 года, 21 час 40 минут.
Так… Я, конечно, любитель фантастики и запоем читаю про путешествия во времени. Но чтоб самому! Однако вот же он, портье, с которым я разговариваю… Раз-го-ва-ри-ваю!
Неужели судьба? Неужели шанс изменить историю?… И я попытался схватиться за соломинку, мобилизовав все свои актерские способности:
- Мистер, понимаю, что моя просьба трудновыполнимая. Я – давний поклонник Леннона. Его последний альбом – это просто чудо! Нельзя ли хотя бы просто взглянуть на Джона и Йоко? Такое же бывает один раз в жизни. Я не забуду вас никогда!
Портье оглянулся по сторонам и подошел ко мне вплотную так, что я уловил едва заметный запах виски:
- Должен сказать, что наша студия известна во всем мире и дорожит доверием своих клиентов. Но, я вижу, вы настроены миролюбиво. Знаете… Некоторым туристам в определенных случаях мы даем возможность взглянуть на наших знаменитостей…
Он замялся, и я все понял. Но где взять деньги? На авось засунул руку в карман джинсов и, не поверите, обнаружил… 300 долларов! Мою последнюю заначку от жены! Возьмет или не возьмет? Я протянул портье три зеленые бумажки:
- Вот, примите в знак признательности…
Увидев деньги, портье быстро переместил их во внутренний карман своего форменного костюма и показал рукой на колонну в зале:
- Вот здесь вам будет удобно. Только очень прошу не пытаться говорить с мистером Ленноном. У нас очень строгие инструкции на этот счет.
… Он появился через пять минут. Джон был в черной кожаной куртке поверх синего свитера и темных очках. В руках он держал магнитофон и коробку с кассетами. Прямой и худой, энергичный и явно в хорошем расположении духа. Абсолютно узнаваемый, точно сошедший с фотографий моего альбома. Я не мог оторвать глаз…
Вот он поравнялся со мной… Будь, что будет, – я пытаюсь обратить на себя внимание:
- Мистер Леннон! Вам грозит смертельная опасность…
Джон не остановился, лишь слегка улыбнулся. Надо было что-то немедленно предпринимать! Я почти закричал:
- Ваш следующий альбом выйдет без вас через четыре года. Он будет называться "Milk and Honey". Первая песня "I ' m stepping out…"
Леннон резко остановился, обернулся, задумался на несколько секунд и… решительно подошел ко мне:
- Кто вы?
- Я из России… Из 2005 года… Но я не сумасшедший! Джон, через полтора часа вас убьют!
Мои страшные слова, казалось, его нисколько не удивили:
- Мне это уже говорили. То ли застрелят, то ли зарежут, то ли отравят…
Перехватило дыхание, но я успел воскликнуть:
- Застрелят! Четыре пули 38 калибра…
Все тот же доброжелательный взгляд и абсолютное спокойствие:
- И что вы предлагаете мне делать, странный… гость из XXI века?
- Не знаю… Но надо срочно попытаться что-то изменить! Здесь есть запасной выход?
Леннон внимательно посмотрел на меня и тихо произнес:
- Ерунда. От этого не уйти… Смерти я не боюсь. Умереть, - это все равно, что пересесть в другой автомобиль…
Пауза длилась, казалось, вечность. Вдруг, чуть смутившись, он спросил:
- Скажите, серьезно через 25 лет будут помнить мои песни?
- Ваши альбомы будут издаваться огромными тиражами.
Леннон бросил взгляд в сторону вышедшей из лифта Йоко и продолжил:
- Она тоже будет помнить обо мне?
- Миллионы будут завидовать тому, что у вас… такая жена.
- Что будет с Шоном и Джулианом?
- У них будет все в порядке.
Джон поставил магнитофон на пол, снял очки и, глядя на меня карими глазами, спросил:
- Я долго буду жить после… выстрелов?
- 15-20 минут.
Он вздохнул. Казалось, с его плеч свалилась тяжелейшая ноша. Джон надел очки и неожиданно уверенно подытожил:
- Достойная смерть для мужчины. Ха, разве я не прав? Какой к черту запасной выход?! Прикиньте, дружище!
В это время подошла Йоко, настороженно посмотрела на меня, взяла Джона под руку. Они уже сделали несколько шагов к выходу, но тут Леннон обернулся и задал мне странный вопрос:
- В России знают, кто такой Сократ? На суде он сказал потрясающие последние слова. Найдите их, они помогают не бояться смерти…
Джон и Йоко вышли на улицу.
Я выскочил следом. На моих глазах Ленноны сели в огромный "Мерседес" и укатили в неизвестном направлении. Неизвестном для зевак вокруг, но не для меня. Я-то помнил конечный пункт их сегодняшнего маршрута – замок Дакота в районе Центрального парка…
Пораженный всем происшедшим, я, двигаясь по инерции, зашел в какой-то бар. Рядом со стойкой работал небольшой телевизор. На улице было прохладно, и я заказал чашку горячего чая. Настенные электронные часы показывали 23.20, когда прервав телетрансляцию, диктор сообщил новость, которую я давно уже знал: "Сегодня в 22.50 в Дакоте некто Чепмен произвел пять выстрелов из револьвера в знаменитого рок-музыканта Джона Леннона. Четыре пули попали в цель. Смертельно раненный в спину и левое плечо, он успел подняться на несколько ступенек, ведущих к швейцарской. Затем окровавленный Леннон упал прямо у ног своей жены Йоко Оно, успев прошептать:
- В меня стреляли… В меня все-таки стреляли…
Официально смерть экс-битла засвидетельствована врачами в 23.15".
В баре стояла мертвая тишина. На глазах у многих появились слезы. Я тоже заплакал, не скрывая ручейков влаги. Так же, как когда-то в детстве…
… Понимаю, что в то, что со мной произошло, поверить невозможно. До сих пор не могу прийти в себя. Что же это было? Мистика? Материализация переживаний?

Апрель 2005 г.



P.S.
Да, чуть было не забыл. Вот, что я нашел о Сократе:
"Древнегреческий философ Сократ был приговорен судом к смертной казни за распространение идей, противных государственной религии. Его последними словами на суде были: "Однако уже время расходиться: мне – с тем, чтобы умереть, вам – чтобы жить. А кому из нас лучше – знает только Бог".

43 года назад, 15 августа 1969 года, недалеко от американского города Вудсток начался самый знаменитый в истории рок-фестиваль. Три дня «мира, любви и музыки на лоне изумительной природы" стали символом 60-х. Проходил фестиваль на ферме некоего Макса Ясгура. Специально к его началу на территории фермы было проложено несколько миль новых дорог. Им были даны названия типа "Кайфовая дорога" и "Авеню счастья"...





Программа была рассчитана на 3 дня - 15, 16 и 17 августа. Среди музыкантов были Джон Себастьян, Арло Гатри, Тим Харлин, Мелани, Рави Шанкар. Jefferson Airplane, Janis Joplin, Santana, Mountain, the Band, Crosby Stills Nash & Young, Jeff Beck Group, Джо Кокер, The Moody Blues, the Who, Джонни Уинтер и Джими Хендрикс - всего 20 с лишним музыкантов. Многие группы отыграли в Вудстоке свои лучшие концерты...
"...Случилось нечто беспрецедентное: фестиваль в Вудстоке стал величайшим спонтанным социально-общественно-духовно-пневмо-душевно-психейным хэппенингом эпохи. Неоднозначно - но он изменил жизнь почти всех, кто в нем соучаствовал. После неотразимых 60-х, в которые их юность пришлась на годы психоделии, высадки на Луну, политических бунтов, рок-музыки и специально Битлз, борьбы за права человека и отдельно черных людей, поисков и находок новородящих стилей жизни, 70-е и 80-е должны казаться тихими и пресными». В США состоялось двухдневное шоу, посвященное 41 годовщине знаменитого рок-фестиваля "Вудсток". Оно прошло 15 и 16 августа в штате Нью-Йорк в концертном зале Bethel Woods Center for the Arts, построенном в 2006 году на месте проведения легендарного фестиваля.
Главное шоу юбилейного фестиваля происходило на том же самом поле, которое фермер Макс Ясгур по просьбе своего сына предоставил в 1969 году рокерам. Перед многотысячной толпой поклонников рок-музыки выступили те же исполнители, которые играли на самом первом фестивале - Ten Years After, Canned Heat, Country Joe McDonald, The Levon Helm Band, Jefferson Starship (которые в 69-м выступали как Jefferson Airplane) и многие другие.

- Многие американцы считают "Вудсток" "заговором коммунистов"

В начале августа в прессе появились сообщения о том, что фестиваль "Вудсток" пал жертвой кризиса: организаторы не нашли спонсоров. Но Майкл Лэнг, один из четырех организаторов фестиваля в 1969 году, не терял надежды и делал все возможное, чтобы "Вудсток-2009" состоялся. В результате меломаны не допустили, чтобы легендарный фестиваль музыки и искусства прекратил свое существование. Культовый трехдневный фестиваль в августе 1969 года, собравший звезд первой величины - Джими Хендрикса, Дженис Джоплин, группы The Who и Pink Floyd, а также до полумиллиона участников события, американцы до сих пор оценивают по-разному - и как культурное событие, и как социальный феномен.Ничего равного по масштабу история массовой культуры не знает. Неизвестное провинциальное местечко на расстоянии двух-трех часов езды на автомобиле от Нью-Йорка в отсутствие пробок 40 лет назад стало неформальной культурной столицей мира.

"Мир, любовь и музыка!" - этот девиз фестиваля стал лозунгом движения хиппи, сексуальной революции и антивоенных протестов времен непопулярной войны во Вьетнаме.

"Я не был здесь 40 лет. Но я помню эти пробки на дорогах, переполненный Нью-Йорк и нашествие хиппи. Мой приятель, вернувшийся с "Вудстока", перекрасил стены своей квартиры в черный - даже оконные рамы. Так это событие поразило очевидцев", - рассказал агентству 74-летний Билли Уолш, прибывший из мегаполиса на север штата в канун юбилея.
Юбилей отмечался как топ-новость в американских СМИ. В эфир в ночь на субботу вышел документальный фильм "Вудсток, сейчас и тогда", созданный организатором исторического фестиваля Майклом Лэнгом и обладательницей Оскара Барбарой Коппл. Все телевизионные станции показывают историческую хронику тех времен и воспоминания очевидцев.
"У нас была мечта. Мечта, может быть, несбыточная, но она стала главной идеей "Вудстока", - сказал документалистам Лэнг.
Фестиваль "Вудсток" состоялся благодаря скромному фермеру Максу Ясгуру, который единственный в штате согласился сдать в аренду свое поле.
"Это вызвало большие проблемы в его отношениях с окружающими", - вспоминает в документальном кино его сын. Очевидцы фестиваля утверждают, что выступление простого неизвестного до тех пор фермера произвело одно из самых ярких впечатлений на полмиллиона собравшихся.

Жители района, известного как Кэтскилс, испуганные 40 лет назад полумиллионным нашествием неформальной публики, до сих пор допускают, что фестиваль был организован под влиянием СССР.
"Версия о том, что "Вудсток" - это был заговор коммунистов, достаточно распространена в США. Вот и в этой газете вновь упоминается такая идея происхождения фестиваля. Во всяком случае, это было антиамериканское событие", - показывает свежую местную газету пенсионер Джеймс Делени, сидящий на лавочке в центре Вудстока.
Мероприятие в 1969 году задумали представители так называемого хиппующего бомонда - художники и дизайнеры, обосновавшиеся в местечке Вудсток. Так они решили назвать и сам рок-фестиваль. Представители той самой "творческой интеллигенции" 70-х сегодня олицетворяют гнездо американского истеблишмента.
Главный организатор фестиваля Майкл Лэнг, который сегодня является успешным менеджером, обосновался во вполне фешенебельном доме Вудстока. К юбилею трехдневного рок-фестиваля он издал мемуары "Путь к Вудстоку, завершающий взгляд назад", в которых вновь опроверг идею заговора извне.
"Мы верили, что ко вторнику мир изменится. Но реальность не такова", - пишет Лэнг.
Тем не менее, в заслугу этому социальному феномену он ставит рождение движения зеленых, появление более открытого общества и даже избрание первого чернокожего президента Барака Обамы.
Впервые Вудстокский фестиваль музыки и искусства (Woodstock Music and Art Festival) состоялся в 1969 году на пастбище одной из ферм в сельской местности около городка Бетел штата Нью-Йорк, США и длился три дня, с 15 по 17 августа.
Участие в нем приняли такие известные музыканты и исполнители, как группа The Who, Jefferson Airplane, Grateful Dead, Дженис Джоплин, Джоан Баез, Джими Хендрикс, Рави Шанкар, Карлос Сантана и другие.
Свое название фестиваль получил от места, где его первоначально планировалось проводить – города Вудсток (Woodstock) в графстве Ольстер (штат Нью-Йорк, США). Однако в самом Вудстоке мероприятие было решено не проводить - город не смог бы вместить около миллиона зрителей, а именно такое количество гостей ожидали устроители фестиваля.
Мероприятие едва не сорвалось, но сын фермера Макса Ясгура Сэм уговорил отца позволить проведение концерта на принадлежащем семье поле, находящемся в Бетеле, в графстве Салливан, примерно в 65 км к юго-западу от Вудстока.
На фестиваль прибыло около полумиллиона посетителей, большая часть из которых была без билетов. Шоссе по направлению к концерту были переполнены. Люди оставляли свои машины и шли пешком несколько миль, чтобы попасть на фестиваль.
Фермер, "приютивший" фестиваль, заслужил упоминание в двух песнях, посвященных фестивалю, "Woodstock" Джони Митчелл и "For Yasgur's Farm" группы Mountain.
Во время проведения фестиваля погибли три человека: один от передозировки героина, второй был сбит трактором, третий упал с высоких конструкций.
Фестиваль обозначил несколько знаковых событий – конец эры хиппи, начало сексуальной революции и движения "шестидесятников".

В 1970 году был выпущен документальный фильм "Вудсток. Три дня мира и музыки" (Woodstock. 3 Days of Peace & Music), получивший в 1971 году "Оскар" в номинации "Лучший документальный фильм". Фильм был также номинирован в категории "Лучший звук", однако награду не получил.
Ежегодно фестиваль собирает лучших музыкантов, исполняющих джазовые, блюзовые композиции, а также композиции в стиле рок и в стиле фолк. После 1969 года мероприятие проходило с меньшим размахом, нежели в год своего дебюта, и практически без происшествий.
Только 30-летний юбилей "Вудстока" в 1999 году был отмечен массовыми беспорядками.


Во время проведения фестиваля 3 человека умерло: один от передозировки героина, второй был сбит трактором, третий упал с высоких конструкций; и произошло 2 неподтверждённых рождения ребёнка. Также вскоре после фестиваля родилось 200 000 внебрачных детей. Фестиваль обозначил несколько знаковых событий — конец эры хиппи, начало Сексуальной Революции и движения «Шестидесятников».
Официально на Вудстоке было зарегистрировано 5162 медицинских случая, по большей части это были тепловые удары и порезанные ступни. Из-за злоупотребления наркотиками (это фиксировалось с особой строгостью) пострадало 797 человек; одного не откачали.

На самом деле Вудстокский рок-фестиваль -- по крайней мере документально -- никаким рок-фестивалем не был; он назывался «Вудстокская ярмарка музыки и искусств». Более того, его и проводить собирались в другом месте, рядом с самим Вудстоком, что в штате Нью-Йорк, а не на ферме некоего Макса Ясгура, что расположена была довольно далеко от этого места. Он не был, как ошибочно считают иногда, самым большим фестивалем в истории рока, но, безусловно, был и наверняка останется самым знаменитым.
В августе 1969-го около 450 тысяч молодых людей собрались на праздник мира и любви. Приехали почти все тогдашние рок-звезды. Не знаю, платили им гонорары или нет; должно быть, нет, не то было время. Но зрители за вход не платили, это точно.
Стоит назвать участников поименно. В течение трех дней над фермой Макса Ясгура звучала музыка Карлоса Сантаны с его группой, «Ten Years After», «Sha Na Na», «The Who», Джоан Баэз, Арло Гатри (сына знаменитого фолксингера Вуди Гатри), Кантри Джо Макдональда, «Sly and the Family Stone», «Canned Heat», Джо Кокера, Джими Хендрикса, «Crosby, Stills, Nash & Young», «Jefferson Airplane», «The Grateful Dead», «The Band», «Blood, Sweat & Tears», «Creedence Clearwater Revival», «Incredible String Band», «Mountain», Джонни Уинтера, Пола Баттерфилда, Мелани, Дженис Джоплин, Рави Шанкара и Кифа Хартли.
На фестивале было зарегистрировано три смертельных случая (сердечный приступ, приступ аппендицита и гибель под колесами трактора), два случая родов -- и ни одного(!) серьезного столкновения, ни одной драки, если не считать драки за сценой между гитаристом «The Who» Питом Тауншендом и лидером яппи Эбби Хоффманом. Ни одной стычки с полицией и армией (военные, кстати, привозили на вертолетах пищу и питье, а еще сбрасывали с небес цветы (!) сотни, тысячи цветов!).
Режиссер Майкл Уордли снял о фестивале документальный фильм (одним из монтажёров был, кстати, Мартин Скорсезе). Уордли потом рассказывал, что попал на фестиваль почти случайно -- «но был почему-то уверен, что это будет нечто большее, чем просто рок-концерт». Он не прогадал -- фильм получил «Оскара». В 1994-м, к четвертьвековому юбилею фестиваля фильм дополнили еще сорока пятью минутами съемок, не вошедших в первый вариант и выпустили с подзаголовком «режиссерский вариант».
Певец Джон Себастьян, чей акустический порыв под ливнем, разразившимся на второй день и заставившим отключить электричество -- один из пиковых моментов картины, на самом деле вовсе не собирался выступать. Но полил дождь, электрики отрубили микрофоны, и Себастьян вдруг обнаружил себя на сцене с гитарой в руках. Так он вошел в историю.
Саундтрек фильма состоял из двух альбомов (пяти пластинок, тогда это еще были пластинки!). О фестивале было написано две песни -- «Вудсток» Джони Митчелл, и «На ферме Ясгура» группы «Mountain».
Сам Ясгур умер во Флориде четыре года спустя. Ему было 53 года.
Кинокритик Роджер Эберт сказал: «я не думаю, что без Вьетнама Вудсток состоялся бы». И тут же привел пример: «в фильме мы видим человека, обслуживающего уборные; он сказал интервьюеру, что один из его сыновей там, в толпе, а другой -- во Вьетнаме, пилотирует вертолёт».
Да, была война. И был Джими Хендрикс, терзавший свою гитару истерической версией «Звездно-полосатого знамени», американского гимна. И были призывники-хиппи, сжигавшие свои повестки. И был буддийский монах, сжегший себя на одной из сайгонских площадей. И были круглые «пацифики», нарисованные на асфальте и нашитые на одежду.
Война продлится еще шесть лет. Она не заметит Вудстока.
Когда я смотрю этот фильм меня неизменно преследует ощущение конца. Может быть, прекрасной эпохи -- но конца. Потому что светлый мир песен, любви и цветов на глазах рвался на части.
Рок-н-ролл и всеобщая любовь? Буквально в том же году на концерте «Rolling Stones» в Алтамонте член нанятых группой для охраны «Ангелов ада», одной из мотоциклетных банд, зарезал негра-зрителя. И в том же году выпустил свой первый альбом предтеча панка Игги Поп, который не желал нравиться никому, полосовал себя на сцене стеклом и бросал в зал тексты, немыслимые в устах «детей-цветов».
Волосы, любовь и братство? В том же году вполне волосатый Чарлз Мэнсон зарезал беременную жену режиссера Романа Поланского актрису Шарон Тэйт и ее друзей, а также семью жившего поблизости коммерсанта. Кровью на стене было написано: «Свиньи».
А Джими Хендрикс, Джанис Джоплин, Боб Хайт из «Canned Heat» -- все они умерли; кто не от наркотиков, тот от безумных, саморазрушительных излишеств.
Тот же Эбби Хоффман говорил: «Мы -- нация Вудстока. Мы носим его с собой, как индейцы сиу носили с собой свою национальность. Там, где есть хоть один из нас, есть нация Вудстока». Нация, едва родившись, начала умирать, распадаться. Нонконформизм постепенно превращался в свою противоположность. В этом нет ничего страшного или противоестественного. Просто менялся мир.
Если задуматься, то «свингующий Лондон» середины шестидесятых, где все начиналось, выглядит куда симпатичнее «подкуривающей Калифорнии» конца тех же годов. Потому что еще не отравлен идеологией, оккультизмом, восточными религиозными заморочками, экзистенциализмом. Там и тогда была просто чистая, опьяняющая радость от возможности свободы... В Вудстоке были слышны ее отголоски. Но только отголоски. Потому что свобода уже била ключом, да все по головам.
Где теперь вудстокские герои? Джо Кокер, только оттачивавший тогда свой «наждачный» голос, поет нынче по-французски, обнимая Катрин Денёв. Кантри Джо Макдональд сочиняет прекрасные баллады, но их мало кто слышит -- правда, кто слышит, тому нравится. Кросби, Стиллз и Нэш все еще вместе -- но никому не интересны. Янг сочинил гениальную музыку к гениальному «Мертвецу» Джима Джармуша, а Джармуш снял про него фильм (недавно он в который раз снова присоединился к вышеперечисленной троице под водительством Кросби). Сантана... он все тот же Сантана, за что и любим. Джонни Уинтер как играл, так и играет блюз, а Джони Митчелл поет изысканные джазовые песни. В общем, все в порядке. Вот только Джерри Гарсия и Пол Баттерфилд умерли, а продюсер Билл Грэхэм разбился на самолете.
Когда Вудстоку исполнилось двадцать пять, состоялось аж два фестиваля -- причем тот, что на месте ясгуровской фермы, назывался не «Вудсток» а «Фестиваль совести». «Вудсток-94» же проходил совсем в другом месте. Ни одного из участников оригинального фестиваля на нем не было, зато был Боб Дилан.
Билеты стоили больших денег. Ни тот, ни другой фестиваль не стали событием.
В нынешнем году -- очередной «Вудсток». Заявлены «новые сердитые» «Rage Against The Machine» и «Offspring», рэпперы Айс Кьюб и DMX, электронщики «Chemical Brothers»... Из «взрослых» -- «Los Lobos» и совсем уже старенький кантрист Вилли Нельсон. На них можно делать деньги. Им самим тоже достанется -- они это знают.
Время такое. Гонорарами брезговать не приходится. На логотипе фестиваля место голубя на грифе гитары должен по идее занять жирный крылатый бакс.
А с миром и любовью... с ними все те же проблемы.

У всякой истории есть предыстория. Предыстория Вудстока, естественно, не укладывается в перипетии, сопровождавшие его организацию и материализацию изначальной идеи. Чтобы, однако, не погрязать в дебрях, скажем сразу: Вудсток образовался в том месте, где рок-культура и хипповая не-философия жизни погладили друг друга особенно ласково. Это - отсылка к непосредственным традициям, причем каждой из обеих, по правде сказать, было на 1969 год всего по нескольку лет обитания.
Человек, придумавший сказку про Вудсток и благоуспешно пристроивший ее в жизнь, лицо удивительное и абсолютно типичное с точки зрения пуповинной родственности обеим традициям. Зовут его Майкл Лэнг, и в момент проистекания фестиваля ему было 24 года. Об остальном он, как водится, расскажет сам.
Он жил в Майами, когда поехало движение 60-х годов, стартовавшее, как известно, в Хейт-Эшбери из Сан-Франциско и в нью-йоркском Ист-Вилидже. Человек тут же открыл магазинчик, ставший средоточием местного underground'а, где торговал газетами, плакатами, дудочками, калейдоскопами и тому подобным возвышенным товаром. Об организации концертов и фестивалей даже не помышлял.
Но так уж случилось, что концепция фестиваля выцвела именно в то время. Майкл Лэнг и все ему сообразные искали путного отношения к людям, не привычного - основанного на принципе соревнования, поневоле сдержанного и сознательно предубежденного. Фестиваль был частью альтернативного стиля жизни, как коммуна, и выпуклым образом отражал идею диффузного сожительства, взаимопомощи людей.
И Майкл сотоварищи взялся за организацию в Майами концертов таких музыкантов, как Рави Шанкар, Steppenwolf, Grateful Dead. Через сколько-то времени дошли руки и до фестиваля, намеченного быть в одном из городских парков. На подготовку (в свете срока аренды) отпустили только две недели. Профессионалы шоу-бизнеса профессионально обозвали Лэнга безумцем. Однако во изумление им уже за три дня до начала фестиваля был объявлен список действующих участников: Джими Хендрикс, MOTHERS OF INVENTION, BLUE CHEER, Чак Берри, BLUES IMAGE, Джон Ли Хукер и Артур Браун.
Во время фестиваля состоялся такой профетический эпизод. Когда выступления уже начались, обнаружилось, что кто-то забыл послать в аэропорт машину за Хендриксом. Майкл сразу же поспешил упредить оплошность, однако Джими распорядился иначе: он решил арендовать вертолет, коий, прилетев, замер над сценой, куда Джими и спустился по стойкой веревочной лестнице. И тут же грандиозно отыграл свою программу.
После фестиваля Майкл Лэнг перебрался в Вудсток, городок по соседству с канадской границей, арендовал там под жилье благоустроенный сарай. В недалеком Нью-Йорке он познакомился с умелым продюсером в аспекте грамзаписи Арти Корнфельдом, своим ровесником, которому и поведал обоснованную мысль об устройстве в окрестностях Вудстока фестиваля. Корнфельд мигом загорелся. Так было положено начало.
Для того, чтобы можно было двигать это начало, Майклу и Арти пришлось вступить в чрезвычайно деловое общение с людьми, которые никогда не слышали имен Джими Хендрикса и Германа Гессе. Объединил возраст. Ведь самому старшему из компаньонов - Джону Робертсу - было 24 года.
Как же им довелось довести до конца столь необъятное дело? Майкл сам отвечает на оный вопрос: "Я знал, как сделать это. Я верю в людей. Это единственная причина, почему я взялся за Вудсток и принял на себя ответственность. Тут был некий ультиматум для меня, я был уверен, что вся эта затея - праведна."
Сначала Майкл предполагал предоставить амплуа продюсеров двум приятелям, с которыми уже проводил фестиваль в Майами. Но те запросили по 50000 долларов на каждого, что финансово обламывало Майкла, и он решил вести дело сам. Зато прибывший с теми Мел Лоуренс решился остаться и возглавил работы на местности: планировку и, так сказать, рекогносцировку.
С самого начала заботой Арти стала реклама. Арти и Майкл наняли концерн "Уортоук", дабы через его посредство сноситься с миром. Крис Лонгхардт явился как технический директор. Будучи спецом по дизайну, он уже доводил до кондиции знаменитый "Филлмор Ист", концертный зал, предназначенный специально для рок-концертов.
Шефом осветителей пригласили Чипа Монка - лучшего штатовского светомастера, с блеском отработавшего на крупнейшем до Вудстока фестивале в Монтеррее. В свою очередь, Чип порекомендовал Джона Морриса, чтобы вести переговоры с артистами. Собственно говоря, таким и был принцип набора на работу: очередные подходящие знакомые приводили за руку своих пригодных знакомых - и т.д.
И вот еще что: внешне это были в основном дети своего времени. Например, Тиша Бернут, ассистентка Майкла Лэнга, не имела ни малейшего сходства с типичными секретаршами - либо синими чулками, либо штампованными голливудскими красотками, - она была воплощенным в изящество обаянием, слегка упакованным в хипповый прикид.
В обязанности Майкла Лэнга - кроме общего руководства фестивалем - входило еще и приглашение музыкантов. Начиналось оно, с его слов, так: "Первые три группы, которые мы попытались ангажировать, потребовали от нас двойной оплаты сравнительно со своей обычной, и Гектор (Моралес, ментор Лэнга в шоу-бизнесе - А.М.) был возмущен. Я попросил его умерить пыл и согласиться на их условия. Я знал, что новичку без имени трудновато вообще кого-либо ангажировать и что фестиваля в Майами недостаточно, чтобы утвердить свое имя в музыкальном мире. Первыми тремя группами были JEFFERSON AIRPLANE, CANNED HEAT и CREEDENCE CLEARWATER REVIVAL - каждая стоимостью в 10000 долларов. Их не вполне устраивали даты выступлений, однако такие деньги за одно выступление выглядели по тем временам убедительно."
Согласие трех столь небезызвестных ансамблей было воспринято как знак того, что Вудсток начинает обрастать реальностью. Еще непосредственно Майкл Лэнг: "Я за слухи как средство "проталкивания" (promoting) чего-либо. Раз вечером я отправился в клуб Стивена Пола в Манхэттене и пообщался с несколькими людьми. Я рассказал им, что в Вудстоке этим летом состоится гигантский фестиваль и описал его таким, каким он мне тогда представлялся. Через два дня имела место "обратная связь из Лос-Анджелеса и Сан-Франциско."
Стенли Голдштейн, представитель организаторов, наделенный обширными полномочиями, был страстным обожателем хиппово-коммунитарной группы, носившей имя "HOGFARMERS" ("Свинофермеры") и обитавшей в штате Нью-Мексико, на другом конце Штатов. Он жаждал лицезреть их в Вудстоке. Были заключены переговоры с радостным исходом. Заказали за 17000 долларов самолет для 80 коммунитариев и, судя по тому, что стюардессы заперлись в ванных комнатах, а пилот сагитировал музыкантов играть прямо в рубке, это было веселое путешествие.
Еще одна неординарная забота: на всех предыдущих крупных фестивалях были хоть какие-нибудь, но беспорядки. Майкл осветил факты и приобрел вывод, что большинство беспорядков вытекает из нелепых стычек с полицией, столпотворения и необоснованного рукоприкладства безбилетников. Дабы обойти сию проблему, а заодно - вообще отключиться от всяческих дурных вибраций, было решено: даешь бесплатный вход, бесплатную раздачу пищи и размещение на ночлег для тех, кто явится безбилетным или безденежным. При обмозговывании таковых проблем априорный вруб состоял в следующем: на фестиваль прибудут разные люди с разными представлениями о том, что их ожидает, в то время как их ждет в сущности одно - демонстрация нового видения жизни посредством музыки и искусства.
В пути весьма тряской и абсолютно эйфорической подготовки возникла подобная машинному богу и несколько неожиданная закавыка: городские власти взяли и оповестили, что они вроде бы как и не давали разрешения на размещение фестиваля. Несколько недель ушло на уговоры - тщетные. Когда Майкл Лэнг сделал последнюю попытку склонить их к разрешению, изложив им в развернутом виде свой символ веры, он встретил лишь ледяную корку недоверия, под которой тяжко ворочался страх. Наконец, по словам Майкла, "я почувствовал, что мне удалось прорваться сквозь всю хипповую риторику к реальному общению человека с человеком." Видимое недоверие и скрытый страх вроде как растаяли, но стоило заговорить о конкретном разрешении, как все вернулось согласно купленным билетам.
В ту же пятницу, когда случился вышеизложенный облом, некто из Уайт Лэйк протелефонировал относительно наличия у организаторов желания осмотреть тамошнюю местность. Мел Лоуренс и Майкл Лэнг срочно рванули и попали на ферму Макса Ясгура. Поле оказалось адекватным. На нем даже была сцена - натуральная чаша в 40 акров. В субботу пестрая армада уже была там. На подготовку оставалось меньше четырех недель, и только четыре дня из этих оставшихся обошлись без дождя.
Снова слово Майклу: "Макс Ясгур был действительно нечто. Он был порядочным и честным, плоть от плоти сын матери-Америки. Не без предрассудков, но он умел поступать вопреки им. Все время, пока шла подготовка, город был настроен против него. (...) У Макса был сердечный приступ, и он держал кислородную подушку у себя в спальной."
Арти Корнфельд, самый верный соратник Лэнга, задумал съемки фильма о Вудстоке. Когда он завел переговоры с компанией "Парамаунт", первый вопрос был: "А кто такой Джими Хендрикс, и что это значит - GRATEFUL DEAD?" У самих организаторов не числилось уже 900000 долларов, чтобы справиться собственными силами. Пришлось заключить контракт с фирмой "Уорнер бразерс", купившей права на фильм за 60000 долларов и нажившей потом на нем миллионы.
Танцы пришлось затеять и вокруг трудностей с пищей. Все респектабельные организации сказали "пфе". Наконец, сколотилась компания, назвавшая себя "Пища во имя любви"* (* Food for Love) и поручившаяся было за хлопоты по устройству кормежки. Но в последний момент ее члены вдруг резко потребовали увеличения жалования, и с ними полюбовно распрощались. И вопрос угладили без них.
Проще оказалось разобраться с обратной стороной пищевой проблемы. За нее ухватился Питер Гудрич. И сделал он вот что: отправился в аэропорты, где провел энное количество времени у туалетных кабин, вычисляя среднее время пребывания в оных. Разделив последнее на 24 часа и умножив на 300000 (таково было предполагаемое число ожидаемых), он получил 1400 туалетов, которых, несмотря на почти двукратный перебор людей, в общем хватило.
На территории фермы Макса Ясгура было проложено несколько миль новых дорог. Им были даны прозвания типа "Кайфовая дорога"* (* Groovy Way) и "Авеню счастья". Уровень воды в Белом озере, из которого брали воду (сначала хозяин его установил цену в 1 доллар за галлон воды, а потом, приятельски сойдясь с Майклом, разрешил откачивать ее бесплатно) понизился за уикэнд на 12 дюймов. На дезинфекцию воды ушли тонны хлорки. И т.д.
Ко дню открытия все оказалось на-товсь. Майкл Лэнг вспоминает: "Трудно представить, под каким давлением находился каждый из нас в течение последних дней. Заключительные часы приготовлений являли из себя монументальную картину, и каждый, сознавая меру ответственности, понимал, что она вся лежит на его плечах. Положение обязывало. Требовалось отдать всю свою энергию, чтобы успегь к уикэнду, и каждый ощущал гордость за участие и этих усилиях. Ко времени, когда мы должиы были открыть ворота, за ними уже стояла толпа в несколько, тысяч человек.
Программа была рассчитана на 3 дня - 15, 16 и 17 августа. Ритчи Хэвенс открывал концерт в пятницу, за ним шли Джоан Баэз. Джон Себастьян, Арло Гафри, Тим Харлин, Мелани, Incredible String Band, Sweetwater и Рави Шанкар. В субботу и воскресенье выступали Creedence Clearwater Revival, Sly and the Familystone, Canned Heat, Grateful Dead, Jefferson Airplane, Janis Joplin, Santana, Mountain, the Band, Paul Butterfield, Blood Sweat & Tears, Crosby Stills Nash & Young, Jeff Beck Group, Джо Кукер, The Moody Blues, the Who, Джонни Уинтер и Джими Хендрикс - всего 20 с лишним музыкальных единиц.
Выступления задействованных групп были достаточно долгими, - где-то полтора часа, а Джо Кукер отпел и все два. Всех расставили по алфавиту, а двоих - по особым пожеланиям. Хендриксу дозволили закрывать фестиваль, а Jefferson Airplane чисто поэтически возымели потребность появиться на сцене с восходящим солнцем за ореолами волос.
Многие группы отыграли в Вудстоке свои лучшие концерты. Атмосфера вдохновляла на подвиги. Дэвид Кросби из квартета Crosby Stills Nash & Young, подлетая к фестивальному полю на вертолете, решил, что галлюцинирует: "Я увидел всех этих людей. Мы просто испустили громкий вопль восторга, не в силах поверить, что это не сон."
Возникали и такие вот нескучные накладки. Менеджеры некоторых исполнителей требовали денег до выступления. А в кассе фестиваля по причине воскресенья деньги не присутствовали. Менеджеры Who и Grateful Dead заявили, что их подопечные не выйдут на сцену, пока им не позолотят ручку. Майкл тут же придумал контрвыпад: "О'кей! - сказал он, - делать нечего. Только мне придется выйти и объявить всем пятистам тысячам, что ваши группы не выступят из-за денег." Инцидент исчерпался.
Кое-кто очень старался придать фестивалю политический или экстремистский привкус. Так, прибыла в Вудсток из Нью-Йорка сильно нонконформистская группа с непереводимым названием "MOTHERFUCKERS". Они бороздили аллею к славе, бегая по улицам, а также опрокидывая и разбнвая при этом мусорные урны. В Вудстоке, например, один из их компании маячил перед сценой и истошно вопил: "Ломайте ворота! Ломайте ворота!" Когда Майкл Лэнг резонно заметил ему, что никаких ворот здесь нет, парень просто не обратил на него внимания, настаивая на своем и явно провоцируя толпу на какую-нибудь акцию. Представителям службы безопасности пришлось его изолировать.
Другой анфан терибль фестиваля - вожак йиппи Эбби Хоффман как-то, проработав 22 часа в больнице, перебрал после этого LSD, и ему была галлюцинация, что вокруг носятся люди с ножами и револьверами в руках. Только Майклу удалось отвлечь Эбби от навязчивого образа, как тому взорлило в голову вскочить на сцену и захватить микрофон. Что он, несмотря на сопротивлеиие Лэнга, и проделал. Шла как раз музыка WHO. Хоффман заорал в микрофон нечто относительно недавно свинченного и посаженного Джона Синклера. Пит Тауншенд, гитарный лидер WHO, в ответ на сие, не прекращая играть, своим инструментальным грифом аккуратно снял курчавого активиста со сцены. Хоффман свалился, ушибся, отправился в больницу и зарегистрировался там как Майкл Лэнг, с вытекающими последствиями.
Не обошлось без тьмы конфликтов среди тех, кто ведал деловой стороной фестиваля или участвовал в распределении доходов от него. К счастью, они не коснулись главного героя Вудстока - счастливого пипла. Для него утро начиналось так: на сцену выходил коновод "Свинофермеров" Уэйви Грейви и возглашал: "Завтрак в постель для 500 тысяч подан" - и бесплатные кухни врубались на полную мощь. Зато оказались там и такие, кто не врубался вовсе. Корреспондент телевидения, сидя за сценой, все выспрашивал у Майкла, что же тут такое происходит и о чем думают прибывшие на фестиваль. Майкл резонно отослал его к самому пиплу, на что корреспондент отреагировал: "Вы хотите, чтобы я спустился в это?" Ежедневная пресса вообще пыталась напустить гниленького туману. Типичные заголовки: "Молодежь перемрет от перебора наркотиков", "Молодежь жаждет опуститься, чтобы достичь статуса животных" и т.п.
вопреки худшим ожиданиям не самых лучших людей, Вудсток вылился исключительно в дружбу, товарищество и любовь. Сам Майкл Лэнг итожит десять лет спустя: "Этот уикэнд был для меня вечностью. Он стал осуществлением всего, во имя чего я работал и молился - все стало реальностью! (...) Я думаю, одна из основных причин успеха фестиваля - его спонтанность и естественность людской реакции на него. Это было беспрецедентное для социального поведения "житие с 500 тысячами друзей". Я думаю, что мы избрали верный тон для события с самого начала - еще с подготовки, и люди, там побывавшие, несут это чувство с собой и по сей день.
Меня неоднократно просили провести второй Вудсток, однако я считаю, что фестиваль был уникальным событием и пытаться повторить его было бы ошибкой."
Один длинноволосый паломник в Вудсток так откомментировал фестиваль: "Люди наконец смогли собраться вместе." Другой пилигрим, вернувшись оттуда, заявил: "Если ты принадлежишь к этой культуре, ты должен был быть там."
Аллен Гинсберг назвал Вудсток "вселенским событием", даже Эбби Хоффман узрел в нем "рождение вудстокской нации и смерть Американского динозавра".
Джими Хендрикс: "Ребятам не все время сидеть в грязи. Отсюда они начнут строить и изменять мир". Джэнис Джоплин: "Нас тьмы и тьмы и тьмы - куда больше, чем кто-либо мог предположить доселе" и - "Нам не нужен лидер. Мы имеем друг друга".
Дальше вспоминает журналистка Джин Янг.
Когда разговариваешь с людьми, побывавшими там, по мере того, как они добираются до седьмого неба своей памяти, где располагается Вудсток, их голоса, их глаза, все в них становится совершенно иным. Они одушевляются так, как будто пересказывают мистическое событие. Ведь случилось нечто беспрецедентное: фестиваль в Вудстоке стал величайшим спонтанным социально-общественно-духовно-пневмо-душевно-психейным хэппенингом эпохи. Неоднозначно - но он изменил жизнь почти всех, кто в нем соучаствовал.
И хотя основную массу интегрировал-таки американский образ жизни (сам также пострадав от нее), некоторые особенные люди до сих пор не захотели скатиться в его колею. А чему удивляться? После неотразимых 60-х, в которые их юность пришлась на годы психоделии, высадки на Луну, политических бунтов, рок-музыки и специально Битлз, борьбы за права человека и отдельно черных людей, поисков и находок новородящих стилей жизни, 70-е и 80-е должны казаться тихими и пресными.
Кого только ни притянул Вудсток! Гуру, пророки, бродяги, шарлатаны, клоуны - все они знали: здесь, в эти дни им дан шанс бесконтрольно выявить себя. Ручейки тянулись из самых дальних уголков и закоулков Соединенных Штатов. Все, что хиппизирующее поколение вычитало в словах "Три дня мира и музыки в деревне" на фестивальном плакате, было: СВОБОДА!
Художественным директором фестиваля стал Майкл Лэнг, и успех оного - не что иное, как заслуга его психологии. Он был мотором и нервом происходившего. Внешне - комбинация херувима, Пана и сатира в ореоле длинных, вьющихся светлокаштановых волос. Внутренне необычайная уравновешенность: он ни с кем не разговаривал на повышенных тонах. Он умел мыслить положительно в любое время и в любых обстоятельствах. Создавалось впечатление, что у него просто не оставалось времени, чтобы раздражаться. Что с того, что Майкл был так молод - ведь он запросто вписывался в контекст своего времени. Шли годы расцвета молодежной культуры, и даже у 14-летних было тогда принято спрашивать их личное мнение.
Майкл обладал особого рода мудростью. Она, в частности, показала себя при организации службы безопасности на фестивале. Уэс Померой, приглашенный шефом этой службы, уже набрался богатого опыта (например, во время концертов Битлз) и, что еще важнее, он врубался в feeling фестиваля, был открытым и гибким человеком. Кроме того, с ним пришли к соглашению, что люди службы безопасности не будут носить оружие и обойдутся без униформы. Они наденут одежду, так сказать, информативного характера - майки с эмблемой фестиваля, оранжевые жилеты и шлемы сафари.
И вот мнение полиции о фестивале. Шериф Луи Ратнер: "Это самая приятная компания молодых ребят, с которой мне когда-либо приходилось иметь дело". Шеф калифорнийской полиции Джозеф Кимбл: "Я никогда не видел такого огромного скопления людей на столь малой площади, которые бы вели себя так мирно. Я понял - нет никакой связи между чисто выбритыми щеками и моралью, как нет ее между длинными волосами и безнравственностью".
Другой мировой силой, обеспечившей фестивалю должные вибрации, были "Свинофермеры". Они сотрудничали со всеми: с Уэсом Помероем, с медицинским шефом фестиваля доктором Абруцци и медперсоналом; они устроили бесплатные кухни, организовали палаточные городки и очистку территории. Не зря финансовые патроны Вудстока Джоэль Розенман и Джон Робертс назвали их застрельщика Уэйви Грейви истинною звездою фестиваля.
- в случае конфликтных разборок - "оцветочивали" свои принудительные действия театрализацией и юмором, ненавязчиво обволакивая ситуацию пацифизмом. Они именовали свою деятельность по обеспечению безопасности "Силой удовлетворения" и верили (практически), что настоящую борьбу можно прекратить путем преобразования ее в иной, менее серьезный ее вид.
Когда до открытия фестиваля осталось три недели, началась цветопляска бешеной работы. Люди работали по 24 часа в сутки, ибо вибрации были отменно хороши, а с дисконтактом было очень плохо. Штаб организаторов изъяснил сие как некий улетный домашний праздник, как подготовку к открытию карнавального жилого дома для хиппи.
Помимо "Свинофермеров" прибыли в полном составе и некоторые другие коммуны, тут же включавшиеся в непроворотные работы: от прокладки дорог до рытья отхожих ям. Прежде начала утренних трудов устраивались йогические и дыхательные упражнения, в которых участвовали сотни людей. Иные группы встречали восход медитацией. Все, бывшие там, никак не забудут возвышенное духовное чувство, разлитое между участниками.
Рядом с обиталищем "Свинофермеров" расположился лагерем так называвшийся Город Движения, где разместились эмиссары радикальных группировок. Они рассчитывали, что к ним будут стекаться толпы в надежде приобрести увлекательные брошюры типа "Как сделать революцию в Соединенных Штатах", ан просчитались. Всему виной опять-таки хорошие вибрации. Не случайно многие радикалы забыли о своих политических амбициях и с головою ушли в радостное чувство сопричастия.
В четверг, накануне фестиваля, собрались уже многие и многие тысячи, а киоски по продаже билетов все как-то не устанавливались. И фестиваль срочно был объявлен бесплатным - к общему материальному и идейному восторгу.
Когда фестиваль начался (т.е. в пятницу утром), по направлению к нему все еще продолжали стремиться громадные массы, толпы и ватаги народа (их число оценивалось минимум в 500000 человек), отчего по радио объявили: спасибо - но достаточно, больше принять не можем. Машины запрудили окрестности фестиваля на 15 миль вокруг.
Пилигримы с кайфом вспоминают эмоциональный подъем ими испытавшийся, когда встречали на трассе себе сопутников - членов команды "нового сознания". Власти, однако, не испытывали той же эйфории. В Нью-Йорке, например, прекратили продажу билетов в сторону Вудстока. На дорогах чинила препятствия полиция. Не случайно до места взаимодействия добралось меньше половины желавших.
Жителям Вудстока калейдоскопический парад, прянувший им в очи, показался небывалым сном. Толпы, продефилировавшие перед ними, были полным антитезисом моде, диктуемой из Нью-Йорка и Парижа.
Чего им, счастливым беднягам, ни довелось увидеть: самоестественно, длинные волосы, ниспадающие одежды, пестрые и драные штаны, немыслимых конфигураций очки, шляпы всех времен и народов, бусы, колокольчики, мантии гуру, сари, в психоделическом варианте югенд-стиля расписанные гитары, зонты, сумки, машины и автобусы. Пацифики и цветы использовались как знаки идентификации с движением за мир или наркотическим движением или с тем и другим вместе.
Атмосфера Вудстока была пронизана марихуаной, гашишем и галлюциногенами, в первую очередь LSD. Фестиваль имел место для живой части хип-культуры, поэтому пассивные суровые наркоманы даже не пожелали быть участниками этого экстравертного события. Полиции было приказано смотреть сквозь пальцы на благоупотребление и распределение наркотиков. Марихуаны оказалось столько, что один чувак не замедлил подметить: "Можно было улететь просто вдыхая воздух".
Даже самые ортодоксальные аборигены перестали задавать классический вопрос: "А ты кто - мальчик или девочка?" Хиппи оставили в покое.
Впрочем, далеко не все представляли, на что они идут. Корреспондент "Ньюсуик" Джон Карапетян прямо пишет: "Некоторые из прибывших были "порядочные" (straight) ребята из колледжей - будущие бизнесмены. Но урок Вудстока состоит в том, что хипповый народец Соединенных Штатов вырос невероятно (и незаметно) и что сегодня намного больше молодых, чем представлялось, имеет вполне радикальный взгляд на американский образ жизни. Большинство этих ребят мыслит отнюдь не в политических терминах. "Их трудно пронять, - признавался Эбби Хоффман, - ты постоянно вынужден сворачивать разговор на магию. Это ближе к религии, чем к политике - это попытка привнести смысл в жизнь".
Каждый, вышедший оттуда, помнит дождь и грязь, радостные купания нагишом в озере и некий сладкий дым лагерных костров. Дождь с перерывами на солнце шел с четверга по воскресенье. Громкоговорители Американского комитета помощи Национальному Фронту освобождения увещевали: "Чтобы не промокнуть, носите майки с Че Геварой!" Некоторые раздевались и танцевали голыми под струями дождя. Люди чувствовали себя настолько хорошо, что потом утверждали, что обзавелись иммунитетом к физическому дискомфорту.
Возникли новые отношения. Не нужно было знать человека, чтобы обнять его или чтобы он обнял тебя. Кришнаиты сравнивали невидимо вибрирующую толпу с индусами, собирающимися на берегах Ганга для священного омовения.
Никто не тормошил тебя, ты делал то, что хотел, даже если ничего не хотел делать. Ведь музыка не умолкала до тех пор, пока хоть кто-то оставался перед сценой. И оказывалось, что вполне достаточно непринужденно сидеть на травке, транслировать и ретранслировать вибрации и слушать музыку. Каждый мог просто быть.
А когда фестиваль завершился и вышел час расставания, полиция притормозила на трассе парня, покатившего стопом в новом платье настоящего короля.
Тут и сказке конец.

В середине августа 1969 г. ещё никто не был в курсе, что позже нескончаемые ряды культурологов нарекут фестиваль «Вудсток» одним из самых грандиозных времен в истории, который внес изменения в образ современной культуры.
Организаторами фестиваля были молодые люди, которым дали разрешение на мероприятие только за 2 недели до начала его проведения, но они имели $2,5 миллиона – громадная сумма в тот момент. Тогда самый дорогостоящий голливудский блокбастер оценивался в 1-2 миллиона. Предполагалось, что соберутся 100-150 тысяч публики, никто не представлял реализовать 250 тысяч билетов и, тем паче, никто не полагал, что на то поле без всяких билетов протеснится еще столько же людей. Кстати, цена билета на 3 дня составляла всего лишь $18. К сравнению, «Вудсток – 89» - стоимость составляла $150. Ровно за 2 дня до начала мероприятия киностудия «Warner Brothers» выложила $100 тысяч за съемки фильма, ставший далее культовым. Популярный Martin Scorsese был ассистентом режиссера, а вслед за тем смонтировал целый фильм.
Множество знаменитых артистов съехались на фестиваль «Вудсток». Отказались лишь «Jet Rotall» и «Led Zeppelin». Группы «Doors», «Moody Blues» и Bob Dylan дали согласие, но по различным причинам не они добрались. «Beatles» были на стадии распада группы – Пол Маккартни пошёл в отказ, Джон Леннон намеревался прибыть с Йоко Оно, но ему отказали. Как бы там ни было, невзирая на десятки всевозможных проблемных ситуаций, фестиваль все же состоялся.

От переводчика.

Вы держите в руках книгу, которая впервые увидела свет в США в 1988 году и наделала очень много шума. Но ни тогда, ни несколько позже, когда мне совершенно случайно посчастливилось купить ее, невозможно было вообразить, что когда-нибудь книга Альберта Голдмана будет опубликована в России, да еще в такой престижной серии, как "ЖЗЛ". Это событие, безусловно, беспрецедентное: серия "Жизнь замечательных людей" впервые обратилась к истории жизни и творчества кумира современной рок-музыки, идола поколения шестидесятых-семидесятых годов XX столетия, человека удивительной и противоречивой судьбы - Джона Леннона.
Биографий, исследований и воспоминаний о Джоне Ленноне написано множество: достаточно взглянуть на перечень источников, которыми пользовался автор при написании этой книги. Так что выбор именно работы Голдмана отнюдь не случаен: биографы выдающихся деятелей шоу-бизнеса - в особенности это касается тех, кто писал о "Битлз" и, в частности, о Ленноне и Маккартни, - привычно идеализируют своих героев. В лучшем случае это приводит к искажению действительности, в худшем - к откровенному вранью. И в этом нет ничего удивительного. Чаще всего подобные труды опираются на воспоминания и рассказы наиболее близких к предмету исследования людей, чья роль в судьбе героя не всегда бывала благовидной.
Альберт Голдман избрал более сложный путь. Он потратил на подготовку и написание книги шесть лет. Вместе со своими ассистентами он собрал огромное количество материала, взяв в общей сложности более 1200 интервью у бесчисленного множества людей, среди которых были ближайшие родственники и друзья Леннона, сотрудники, музыканты, однокашники, студенты художественного училища, соседи или просто люди, которых судьба в тот или иной момент сталкивала с ним. Автор перелопатил все вышедшие прежде публикации о "Битлз", Джоне Ленноне и Йоко Оно, многое почерпнул из интервью, данных самими героями повествования. А потому книга представляет собой очень живой, последовательный и достоверный рассказ о жизни выдающегося музыканта со всеми ее радостями и невзгодами.
Слава и успех, всеобщее обожание и огромные возможности, которые получает знаменитый и богатый человек, пришли к нему очень рано - в двадцать два-двадцать три года. Жил он стремительно и к двадцати восьми годам, когда в его жизнь прочно вошла Иоко Оно, Джон вполне мог считать себя человеком, много повидавшим на своем веку. Начиная с этого времени, Йоко - чрезвычайно сильная натура, обладавшая необъяснимой властью над Джоном, - стала катализатором всех дальнейших метаморфоз, взлетов и падений Джона Леннона.
Книга Альберта Голдмана дает детальный анализ развития отношений между Иоко и Джоном, оказавших решающее влияние на его творчество. Достаточно подробно описан в биографии и наименее известный период жизни Леннона - с конца 1975 по 1980 год, когда Джон полностью прекратил занятия музыкой и посвятил себя ведению домашнего хозяйства и воспитанию сына Шона. Заслуживают особого внимания главы книги, посвященные работе над альбомом "Double Fantasy" и подробно описывающие последние дни музыканта.
Человек, более или менее знакомый с музыкой "Битлз" и самого Джона Леннона - а в нашей стране, как и во всем мире, таких людей очень много, - получит огромное удовольствие, заново открывая для себя этапы творчества великого музыканта, сопоставляя появление той или иной песни, выход того или иного диска с событиями, которые переживал в тот момент их автор.
Альберт Голдман далек от того, чтобы курить фимиам творчеству музыканта - безоговорочное преклонение автора перед гениальностью Джона Леннона и так сквозит между строк. А детальное описание скандальных выходок, парадоксальных поступков и безумств, метаний противоречивой натуры Джона из одной крайности в другую лишь подчеркивает одну из главных идей книги - жизнь гения не может быть "правильной", пресной и скучной, она неизбежно полна сумасшедших деяний, порывов страсти, безудержной радости и страданий, побед и мучительной борьбы с собственными комплексами.
Наиболее важная для меня, да и, уверен, для всех поклонников "Битлз", черта Леннона-музыканта - его оригинальность, абсолютная ни на кого непохожесть, постоянный поиск новой манеры исполнения, новой музыкальной и поэтической формы. Никто не спорит с тем, что Пол Маккартни - великий мелодист и супермузыкант, но его музыка всегда напоминает что-то уже знакомое, тогда как каждый новый альбом Леннона - вплоть до "Double Fantasy", а затем и посмертного "Milk and Honey", выпущенного уже Иоко, - всегда новаторство. Именно об этом говорит в своей книге Альберт Голдман.
Дословно название книги Голдмана переводится как "Жизни Джона Леннона". Его недолгая жизнь действительно состояла из нескольких совершенно четко разграниченных периодов: детство и отрочество, жизнь с "Битлз", жизнь с Йоко, "потерянный уик-энд", пятилетнее затворничество и, наконец, возрождение и смерть. Последняя, самая короткая глава жизни Джона, вместившая в себя примерно полгода, повествует о столь долгожданном для всех поклонников его возрождении - и его нелепой трагической гибели.
9 октября 2000 года ему исполнилось бы всего шестьдесят. Но судьба отмерила ему и того меньше. 8 декабря этого же года поклонники великого музыканта в двадцатый раз подняли за него поминальный бокал...

Владимир Григорьев.


Читать здесь: http://www.wingspan.ru/booksrus/lives_of_john/contents.html

Джон Винер.

"Вместе! Джон Леннон и его время."

Читать здесь: http://lib.rus.ec/b/104245/read#t35


Книга крупного американского журналиста и историка Джона Винера открывает читателю Джона Леннона в той ипостаси, что мало известна широкой публике и поклонникам "Битлз". Бывший идол поп-музыки предстает как мятущаяся личность, ищущая свой путь в сложных общественных и политических коллизиях Америки конца 60-х – начала 70-х годов. Борьба против войны во Вьетнаме, движение "новых левых", феминизм – через все это суждено было пройти экс-битлу рядом с Йоко Оно, то в разладе, то в ладу с самим собой. Поэтому трагическую гибель своего героя автор называет "концом жизненных баталий Леннона".

(c) Jon Wiener, 1984


Рок-критики из ФБР

Досье Джона Леннона, собранное федеральным бюро расследований и Службой иммиграции и натурализации, весит двенадцать килограммов. В нем, кроме прочего, имеется докладная записка на имя директора ФБР Эдгара Гувера, где описывается выступление Джона на митинге-концерте в Энн-Арборе, штат Мичиган, в 1971 году. Информаторы ФБР, которые вели слежку за певцом, знали то, чего не могли знать собравшиеся в тот вечер зрители: Джон расценивал свое участие в митинге как начало общенациональной кампании против президента Никсона. В ходе этой акции он собирался выступить с концертами в десятках американских городов и сделать рок-музыку орудием политической борьбы. Он намеревался завершить гастроли по США в августе 1972 года на многолюдном антивоенном митинге во время фестиваля молодежной культуры. Фестиваль планировалось приурочить к национальному съезду республиканской партии, где Никсона должны были вновь выдвинуть кандидатом на пост президента.
Отчет тайного агента ФБР начинается следующей преамбулой: "Ранее Леннон был участником музыкального ансамбля "Битлз"". Мистер Гувер любил, когда ему все хорошо разжевывали. "Источник сообщил, что незадолго до того Леннон написал песню "Джон Синклер", которую он и исполнил во время митинга. Источник указал, что эта песня была сочинена Ленноном специально для данного митинга". Информаторы обычно сильно преувеличивают важность своих сообщений, пуская пыль в глаза боссам. "Источник указал" на то, о чем Леннон сообщил пятнадцатитысячной аудитории на концерте.
В апреле 1981 года администрация Рейгана отказалась рассекретить весь текст этого донесения: ФБР сослалось на закон о свободе информации, позволяющий "скрывать информацию, которая является обоснованно засекреченной... в интересах национальной безопасности и внешней политики страны". Я подал официальную апелляцию. В январе 1983 года комитет по апелляциям министерства юстиции распорядился рассекретить меморандум о концерте в защиту Джона Синклера, состоявшемся в Мичигане, и заместитель генерального атторнея по правовым вопросам велел выдать мне восемь страниц документа.
То, что утаивалось "в интересах национальной безопасности и внешней политики", содержало полный текст песни "Джон Синклер". В 1971 году стихи Леннона были засекречены ФБР под грифом "конфиденциально", несмотря на то что они напечатаны на конверте альбома Джона Леннона "Однажды в Нью-Йорке":
...Его посадили за то, что он совершил,
Или за то, что он выступил от нашего имени?
Джон Синклер получил тюремный срок за хранение марихуаны. Копии процитированной выше памятной записки были разосланы в местные отделения ФБР Бостона, Нью-Йорка, Чикаго, Милуоки, Сан-Франциско и Вашингтона. Видимо, в ФБР опасались, что Джон приедет в эти города с гастролями. Вместе со стихами чиновники ФБР разослали и доклад с описанием самого концерта. В нем, в частности, говорилось, что жена Джона Йоко Оно "сбивалась с нот", что песня "Джон Синклер" "имеет шансы стать национальным хитом, хотя и явно не дотягивает до прежних высоких стандартов музыкального творчества Леннона".
Перед нами блистательный пример рок-критики ФБР: пятидесятилетние дяди в штатском, работавшие на Эдгара Гувера, всерьез стараются определить, насколько успешной оказалась попытка Джона Леннона соединить рок-н-ролл и революцию. Ни одна другая рок-звезда того времени не вызывала у властей столько страхов. Джон стал единственным рок-певцом, которого приказано было депортировать из Соединенных Штатов, чтобы сорвать его гастроли.
Были ли оправданны попытки ФБР увидеть в Ленноне влиятельную политическую фигуру? Или Бюро действовало лишь как послушный исполнитель параноической воли Никсона, стремившегося убрать любые, даже самые несущественные, препятствия на пути к переизбранию?
Экзальтация и ярость, которые рок-музыка возбуждала у молодых слушателей, не несли в себе политического заряда. И Леннон это понимал. Но он также понимал, что потенциально рок обладал политической энергией – если становился частью организованного политического движения. Так, к примеру, рок объединил молодежь, протестующую против войны во Вьетнаме.
В 1971 и 1972 годах Джон был исполнен решимости испытать политические возможности рок-музыки. Двенадцать килограммов бумаги в досье Леннона отражают решимость американского правительства воспрепятствовать ему в этом.
В Энн-Арборе состоялось первое сценическое выступление Джона в Соединенных Штатах со времени последних гастролей "Битлз" в 1966 году. Здесь он появился в одной компании со знаменитыми членами "чикагской семерки": Джерри Рубином, основателем партии йиппи, Бобби Силом, председателем партии "Черные пантеры", Дейвом Деллинджером, ветераном пацифистского движения, и Ренни Дейвисом, одним из лидеров "новых левых", – в 1968 году во время съезда демократической партии в Чикаго они организовали антивоенный марш протеста. Приятным сюрпризом для зрителей в Энн-Арборе стало появление в концерте Стиви Уандера. Участники митинга требовали освободить из тюрьмы мичиганского радикала Джона Синклера. Синклер хотел с помощью рок-музыки навести мосты между антивоенным движением и контркультурой, между черной и белой молодежью. К тому моменту он уже отсидел два года из десяти, которые получил за то, что продал переодетому агенту ФБР два пакетика марихуаны.
В ходе планировавшихся гастролей Джон Леннон с друзьями намеревался собрать деньги для местных ячеек "новых левых" и призвать молодежь устроить "политический Вудсток" во время предстоящего в августе съезда республиканской партии. Джон вел переговоры с Бобом Диланом, добиваясь его согласия присоединиться к турне. Однако ни одну из этих затей Леннону не удалось осуществить.
Пятнадцать тысяч зрителей, собравшихся на "Крайслер-арене" в Энн-Арборе, бурно возликовали, когда уже около трех часов утра на сцене появились Джон Леннон и Йоко Оно. "Мы приехали сюда, чтобы выступить перед вами и сказать: хватит хандрить! Общими усилиями мы можем многого добиться! – говорил Джон. – Да, у "власти цветов" ничего не получилось. Ну и ладно. Мы начнем все заново!" Зрители были в восторге. Джон спел "Джона Синклера".
Участие Леннона в митинге в защиту Джона Синклера отметило высшую точку личной, политической и творческой трансформации певца, которая началась значительно раньше. Он сделал первый шаг в сторону политического радикализма еще в 1966 году, когда во время гастролей "Битлз" по США не внял увещеваниям менеджера группы Брайена Эпстайна и публично осудил войну во Вьетнаме.
С тех пор, пытаясь соединить рок-музыку и политику, он прошел несколько жизненных этапов.


"Рок против революции".

В 1968 году Джон считал, что путь к освобождению лежит через психоделию и медитацию, а не через политический радикализм, что подлинное освобождение происходит в сознании личности, а не в сфере политики. Он выразил эту идею в рок-н-ролле – в песне, начинавшейся словами: "Вы говорите, что хотите революцию..."


"Авангардист в борьбе за мир".

Соединив свою судьбу с Йоко Оно в 1968 году, Джон понял: для того, чтобы изменить самого себя, прежде ты должен попытаться изменить мир. Осознав это, он увлекся идеологией политического радикализма 60-х годов и начал борьбу за личное и политическое освобождение. В 1969 году во время "постельной забастовки" против войны Джон и Йоко развернули необычную кампанию в нью-йоркской прессе. Они организовали своего рода поп-шоу, пытаясь донести до общественности свои радикально-политические идеи через средства массовой информации и используя прессу истэблишмента для подрыва системы изнутри.


"Лирический/политический художник".

Склоняясь к левому крылу политического спектра, Джон в 1970 году попытался в творчестве выразить социальные корни своих личных драм и душевных переживаний, создать музыку, которая обнажила бы горькую и мучительную правду о нем как о "герое рабочего класса".


"Поэт-песенник "новых левых"".

В 1971-1972 годах, переехав в Нью-Йорк и активно включившись в борьбу против войны, расизма, сексизма, Джон стал писать, как он называл их, "песни-передовицы", с помощью которых стремился заразить слушателей своими идеями. Он сочинял песни о конкретных событиях, от чего тогда уже отказались даже Боб Дилан и Фил Окс. Альбом, который Джон тогда записал – "Однажды в Нью-Йорке", – подвергся уничтожающей критике в прессе и разочаровал его фанатов.


Дело о депортации и уход от радикализма.

Администрация Никсона предприняла попытку депортировать Леннона за его политический активизм. В длившихся три года судейских баталиях он растратил творческую энергию, отказался от политического радикализма, а его отношения с Йоко Оно зашли в тупик. Поверженный политический активист, увядающий художник, стареющий идол – таким предстает Леннон в этот период.


Отец семейства – феминист.

И все же Джон не смирился с завершением наиболее активного и плодотворного периода своей жизни. Он переломил себя, вернувшись к Йоко и увлекшись феминизмом – идеологическим течением, возникшим в 60-е годы и расцветшим в 70-е. В альбоме "Двойная фантазия" Джон вновь соединил рок-музыку и политику, выступив на сей раз в роли феминиста – мужа и образцового отца.
Те, кто находит удовольствие смаковать всякие грязные подробности личной жизни Леннона, сталкиваются с одной проблемой: Джон с бесстрашием исповедовался в своих недостатках и пороках. Он публично признавался в том, что употребляет героин, пьет, испытывает зависть и отчаяние. Но он также публично заявлял, что мечтает о мире и любви. И все же героем и кумиром он стал не из-за этих мечтаний, а благодаря мучительным усилиям обнаружить и искоренить в себе ярость, печаль и страдания.
Рост политического самосознания Леннона в конце 1960-х годов стал проявлением более широкого культурного феномена, на который не могли не обратить внимание рок-критики и публицисты-антивоенщики, стоило им только начать всерьез размышлять о взаимосвязи между контркультурой и антивоенным движением и исследовать политическое содержание рок-музыки и культурные измерения политической программы "новых левых". Поэтому каждая новая пластинка Джона Леннона никогда не становилась лишь очередной забавой любителей современной музыки. И всякий раз, когда он объявлял о своем новом политическом проекте, эта новость никогда не воспринималась лишь как очередной сюжет светской хроники. Любой поступок Леннона неизменно становился предметом горячих дискуссий.
Его открытость новым идеям, его готовность к новым начинаниям, к риску, его небоязнь выглядеть чудаком – все это делало Леннона привлекательной личностью. Он выгодно отличался от прочих суперзвезд шоу-бизнеса, которые никогда не выходили за рамки созданных ими в прессе имиджей. Но Джон часто озадачивал своих поклонников, которые просто не знали, как им реагировать – то ли возмущаться, то ли гордиться его поступками. Он вызывал восторг и насмешки. Альтернативная пресса "андерграунда" и рок-журналы живо обсуждали все эти противоречия его натуры. Чтобы понять значение Леннона для Америки 70-х годов, необходимо проникнуться смыслом политических исканий американской молодежи того времени.
Джон, конечно, был не единственным рок-музыкантом, привлекшим к себе столь пристальное внимание, и он отдавал себе в этом отчет. Активисты контркультуры и антивоенного движения постоянно сравнивали его с двумя другими – Бобом Диланом и Миком Джеггером. Джон вынужден был жить как бы с постоянной оглядкой на них. Иногда он старался превзойти того и другого, следуя в их русле, иногда бросал им творческий вызов, резко меняя характер своей музыки. Но и они отвечали ему тем же. Траектории путей трех соперников редко сближались. Чтобы глубже понять Леннона, надо также осмыслить достижения и поражения Дилана и Джеггера.
Важнейшими событиями жизни Леннона, которые вызвали нездоровый интерес публики и благодаря которым он стал знаменитостью – а одновременно и объектом насмешек, – были его эксперименты с ЛСД, а затем общение с Махариши Махеш Йоги. Джон начал принимать "кислоту" осенью 1966 года и "завязал" в августе 1967 года. Тогда же он познакомился с Махариши, но уже в апреле следующего года разочаровался в нем. Период же его наиболее интенсивной политической деятельности длился впятеро дольше – начиная с "постельной забастовки" в марте 1969 года и кончая его последним появлением на антивоенном митинге в мае 1972 года. Эти выкладки, впрочем, не учитывают тот факт, что отход Леннона от политической активности был вынужденным: он оказался втянутым в судебный процесс о депортации, начатый против него администрацией Никсона. Трехгодичные баталии Джона с американскими властями носили чисто политический характер. Защищаясь, Джон вышел далеко за рамки обсуждения технических деталей правовых вопросов, попытавшись уличить администрацию Никсона в превышении власти.
В целом же политические и социальные проблемы неизменно занимали центральное место в творчестве Леннона-музыканта и определяли его самооценки на каждом этапе жизни – так было и в пору его стихийного подросткового бунта против буржуазной респектабельности, и потом, когда он отождествлял себя в музыке с угнетенным классом, и когда его стали волновать проблемы личного освобождения, и когда его увлекли политические и общественные коллизии. Леннон не раз менял свои убеждения, но никогда не отказывался ставить перед собой вопросы.
По мере того как укреплялось намерение Джона соединить рок и политику, его захватывали все новые и новые идеи, которые, суммируя, он назвал попыткой "стать настоящим": как выдержать бремя удела рок-звезды, как соединить борьбу за личное и политическое освобождение, как создать искусство радикальное и одновременно популярное, как противостоять политическим преследованиям, как менять свои идеологические пристрастия и как после длительного перерыва найти в себе силы вновь вернуться в музыку. Чтобы понять Джона Леннона, нужно прежде всего понять его стремление "стать настоящим".

Джек Дуглас, продюсер, который работал с Джоном Ленноном вплоть до дня его смерти, рассказал в интервью, что легендарная группа The Beatles планировала воссоединиться. Пуля, убившая Леннона, разрушила эти планы.

Как сообщил Дуглас в интервью The Times, Леннон втайне планировал записать альбом вместе с другими участниками группы. Дуглас сказал в интервью, которое он дал в Нью-Йорке: "Джон и Пол планировали играть в альбоме Ринго (альбом «RINGO» 1973 год), а Джордж еще не принял решения присоединиться к ним".

Сложности были только с Джорджем Харрисоном. Он находился в конфликте с Ленноном, после того как опубликовал свою автобиографию, в которой Джон редко упоминался. Как отметил Дуглас, все-таки "участники группы рассчитывали, что Джордж присоединится к ним, как только они начнут совместную работу".

Дуглас, который в 1982 году получил премию Gtammy за продюсирование альбома Джона Леннона "Двойная фантазия", рассказал, что Леннон уже было начал присылать ему записанные на кассеты материалы для нового альбома Ринго Старра. Но, как сказал продюсер, Йоко Оно была не рада предложениям о воссоединении The Beatles.

"Йоко препятствовала визитам Пола, - говорит Дуглас. - Был случай, когда была назначена репетиция в штате Дакота (где жили Леннон и Оно), и эта репетиция была отменена третьей стороной, о чем Джон не знал. Он ждал Пола, но Джону сказали, что Пол не приехал. А Полу сказали, что Джон был занят другими делами".

Достоверность этой информации о планах записи нового альбома придает тот факт, что оценивающийся в 6 млрд долларов контракт на запись песен, который Маккартни подписал со студией CBS, содержит оговорку, сохраняющую за Маккартни право записывать музыкальные композиции с The Beatles в любое время.

Между тем исследователи творчества группы говорят, что они не знали о каких-либо планах Леннона по воссоединению группы. Рэй Конноли, автор книги "Антология The Beatles", сказал: "Джон хотел помочь Ринго, и это могло стать способом вновь собрать всех участников группы в одной студии". "Но у Джорджа и Йоко были натянутые отношения и, по всей видимости, Йоко попыталась бы помешать воссоединению группы", - добавляет он.

Элиот Минц, который уже давно является пресс-секретарем Йоко Оно, подтвердил накануне, что Леннон и Оно планировали совершить небольшое турне с альбомом "Двойная фантазия", но сказал, что он не знает о том, что у The Beatles были планы вновь играть вместе.

Дуглас, которому сейчас 60 лет, сказал, что Леннон провел последний день своей жизни, работая в студии над завершением записи песни Йоко Оно "По тонкому льду". После нескольких недель работы они в итоге завершили запись песни на студии Hit Factory и договорились встретиться на следующее утро в 9:00, чтобы записать мастер-ленту.

"Мы все были очень взволнованы этой записью. Леннон считал, что она вознесет Йоко на самую вершину. Йоко придется иметь дело с обрушившейся на нее популярностью, и это освободит Леннона, который сможет работать с "ребятами" без Йоко, ходящей по пятам. Йоко сможет заниматься своим делом", - рассказал Дуглас.




Исполнитель: Ringo Starr
Альбом: Ringo
Год выхода: 1973
Жанр: Rock
Количество треков: 13
Время звучания: 46:51:12

Треклист:

01. I'M THE GREATEST (John Lennon)
02. HAVE YOU SEEN MY BABY (a.k.a. HOLD ON) (Randy Newman)
03. PHOTOGRAPH (Richard Starkey/George Harrison)
04. SUNSHINE LIFE FOR ME (SAIL AWAY RAYMOND) (George Harrison)
05. YOU'RE SIXTEEN (R. Sherman/R. Sherman)
06. OH MY MY (Vini Poncia/Richard Starkey)
07. STEP LIGHTLY (Richard Starkey)
08. SIX O'CLOCK (Paul McCartney/Linda McCartney)
09. DEVIL WOMAN (Richard Starkey/Vini Poncia)
10. YOU AND ME (BABE) (George Harrison/Mal Evans)

bonus:
11. IT DON'T COME EASY (Richard Starkey)
12. EARLY 1970 (Richard Starkey)
13. DOWN AND OUT (Richard Starkey)


В начале 1973 года, Ринго Старр решил, что пришло время начать записывать свой первый настоящий сольный альбом. Он попросил продюссера Ричерда Перри руководить записью альбома, которая началась в марте. Как только Старр попросил всех своих друзей-музыкантов помочь ему в записи альбома все они ответили положительно. В сессиях принимали участие: Марк Болан, Пол Маккартни, члены The Band, Билли Престон, Клаус Воорман, Ники Хопкинс, Гарри Нильсон и Джим Келтнер.Кроме того, Джордж Харрисон и Джон Леннон вместе с Ринго участвуют в записи песни Джона «I’m The Greatest».После выпуска альбома в ноябре критики восприняли его на ура, альбом покорил канадские и американские чарты, а также занял 7-ое место в Британии. В США синглы с альбома «Photograph» и «You're Sixteen» заняли первые места хит-парадов. При переиздании альбома на CD в 1991 году были добавлены бонус-песни It Don’t Come Easy, Early 1970 и Down And Out.

В великой саге Битлз существует история, оказавшая, с одной стороны, весьма негативное влияние на взаимоотношения между членами группы, с другой, может быть, нагляднее всего продемонстрировавшая столкновение интересов искусства и большого бизнеса.

Речь идет о наполненной драматизмом борьбе за музыкально-издательскую компанию Northern Songs Ltd., которой навечно суждено быть курицей, несущей золотые яйца. Эта сокровищница битловского репертуара прячет в своих закромах около 270 композиций, написанных Джоном Ленноном и Полом Маккартни с 1963 по 1973 годы, и приносит ежегодно многомиллионные доходы. Увы, Битлз давно потеряли контроль над собственными песнями. Сегодня их хозяин – концерн Sony Music Publishing, перекупивший в 1995 году каталог у прежнего его владельца Майкла Джексона. Для того чтобы ответить на простой вопрос, что означал для Битлз факт невозможности контролировать авторские права родных песен, совершим непростой экскурс в далекую историю.

Музыкально-издательская компания Northern Songs Ltd., попавшая в министерский реестр под номером STBTCR-29709/16-UD.329.K, была создана в конце февраля 1963 года, когда стало совершенно очевидным, что для перераспределения высоких доходов Битлз необходима новая финансово-правовая структура. Кроме того, создание собственной издательской компании диктовалось такой прозаической вещью, как выплата авторам песен (т.е. в первую очередь, самим себе) максимальных гонораров за продажу их нотной продукции и (опосредованно) пластинок, минуя посреднические фирмы.

Итак, вожделенные «Северные песни». Их (или ее – компанию) «сочинил» Дик Джеймс, прошедший неплохую школу в шоу-бизнесе. “Я чувствовал, что назревает революция, а я нахожусь в неподходящем месте и в неподходящее время”, - говорил он. В 1959 году Джеймс заканчивает карьеру певца и решает попытать счастье на поприще музыкального издательства. В сентябре 1961 года он открывает на Charing Cross Road собственную фирму Dick James Music Ltd., которая долгое время состояла лишь из него самого. Перелопачивая груды песенного материала, Дик Джеймс безуспешно пытался найти золотой самородок – по-настоящему прибыльный хит. Пока судьба не свела его с Битлз. На них, точнее на Брайана Эпстайна, он вышел через своего приятеля Джорджа Мартина, уже успевшего проникнуться талантами ливерпульской четверки. Встретившись с ним впервые в ноябре 1962 года, Дик поразил Брайана своим столичным всемогуществом, за пять минут устроив Битлз выступление во всеанглийской ТВ-программе Thank Your Lucky Stars. Помимо своеобразного гонорара за эту услугу – согласия отдать авторские права на песню Please Please Me компании Дика Джеймса – было принято решение о назначении его музыкальным издателем Битлз.

26 февраля 1963 года на свет божий появилось детище Брайана Эпстайна и Дика Джеймса - частное предприятие Northern Songs Ltd. (использованное здесь «северное слово» – аллюзия на название магазина семейства Эпстайнов North End Music Stores). В начале число акций компании составляло всего одну сотню, из которой Джеймсу принадлежала, естественно, половина, Полу и Джону по 20% и NEMS, менеджерской компании Брайана Эпстайна, 10% акций, из которых, в свою очередь, собственностью Битлз было еще 10%.

Первой песней, получившей “северную прописку”, стала From Me To You, сочиненная Ленноном и Маккартни 28 февраля и вышедшая на третьем сингле Битлз 11 апреля 1963 года. Параллельно с Northern Songs, дабы не слишком обременять себя рутинной работой по сбору отчислений за публикацию и исполнение битловского материала за границей, была создана еще одна фирма – LenMac Enterprises. Для ее деятельности отводилась территория США, Канады, Мексики и Филиппин. В начале 1965 года эта фирма со своим каталогом в 59 битловских песен влилась в Northern Songs, а вскоре, 18 февраля того же года, последняя получила стутус публично-правовой корпорации и была зарегистрирована на лондонской бирже.

С этого момента финансовая деятельность “Северных песен” раскручивается по нарастающей. Выпускается 5 миллионов акций, которые распределяются следующим образом: Джон Леннон и Пол Маккартни получают по 15% (в английских деньгах - это по 267.000 на брата), Джордж Харрисон и Ринго Старр по 0,8% (27.000 фунтов каждому), Дик Джеймс и его партнер, главбух компании Чарлз Силвер – 37,5%, Брайан Эпстайн – 5%, и NEMS – 7,5%. Остальное, без малого 20%, поступило на рынок и в почти равной пропорции досталось финансовым конторам Сити и простым смертным акционерам-битломанам. По семь шиллингов девять пенсов за штуку при номинальной стоимости акции в два шиллинга!

Уже за 1967 год, прибыль “Северных песен” составила 800 тыс. фунтов, и ничто не предвещало ее сокращения в будущем. Не меньше давала и новая фирма Maclen Music, которую Джон и Пол не забыли создать взамен LenMac, исчезнувшей в пучине Northern Songs, и через которую они, как сочинители, получали половину своих авторских гонораров.

Вот такое примерно положение дел было с компанией «Северные песни» к 1969 году, когда начался первый раунд борьбы за владение ею.

Не подозревая о будущих потрясениях, все «составляющие» компании – Дик Джеймс, Битлз, NEMS и консорциум инвестиционных компаний – мирно плыли по волнам издательского бизнеса. Джон Леннон и Пол Маккартни, основные создатели доходов «Северных песен», исправно сочиняли музыку, несказанно радуя акционеров. Неизвестно, сколь долго продолжалось бы такое безмятежное плавание, если бы внутри самих Битлз не начались разлады, связанные, в том числе, и с нависшим банкротством фирмы Apple. И с появлением в этой связи небезызвестной фигуры – Аллена Клейна.

Когда в прессе появилась информация о финансовых проблемах в Apple, Клейн решил, что его час пробил. И он так расстарался, что в конце концов в январе 1969 года договорился о личной встрече с Джоном Ленноном. В это время Битлз открыто подыскивали человека, способного распутать беспорядочный клубок их финансовых дел. И здесь возник один щекотливый момент, который усилил разногласия между Джоном и Полом, став в итоге едва ли не последней каплей, переполнившей чашу противоречий внутри группы Битлз.

Дело в том, что когда тучная фигура Аллена Клейна еще только готовилась внедриться в битловское дело, во владениях корпорации уже хозяйничала “посторонняя” личность, ставшая очень скоро его непремиримым конкурентом. Эта личность – Джон Истмен, родной брат Линды Истмен, ставшей вскоре женой Пола Маккартни. Не без влияния Истмена-старшего, Пол стал проявлять повышенный интерес к нотному издательству, прикупив втайне от остальных битлов более 50 тысяч акций “Северных песен”.

Истмен же младший, новоявленный юрисконсульт Битлз, для начала подкинул идею, которая группе очень понравилась – выкупить NEMS.

В конце января 1969 года, когда разрабатывались детали этой сделки, в Лондон прикатил уже знакомый нам Аллен Клейн, полный решимости добраться до Битлз. После непродолжительных переговоров с Джоном Ленноном, который никогда не доверял протеже Пола Маккартни, Клейн становится его финансовым менеджером. А под влиянием Джона к Клейну примкнули и Джордж и Ринго. Таким образом, 3 февраля 1969 года Битлз раскололись на два непримиримых лагеря. И именно соперничество их новых финансовых советников помешало Битлз, вопреки справедливой логике, стать хозяевами эпстайновской фирмы.

В конце концов, в затянувшемся деле NEMS была поставлена точка. Эта компания перешла в собственность треста Triumph, после чего Битлз, не желавшие работать на «людей в костюмах», вынуждены были предпринять жесткие ультимативные меры. Итог – полюбовный «развод» с NEMS на взаимовыгодных условиях.

Потеря почти родной ливерпульской фирмы подорвала доверие Битлз к Джону Истмену, в то время как Аллен Клейн, выбивший приемлемые отступные, оказался на высоте. И с этой высоты, облеченный официальной властью управляющего Apple, он начал чистку рядов компании - от, как он считал, присосавшихся к ней паразитов. Очень скоро это привело к тому, что некоторые компаньоны Битлз, опасаясь за свое финансовое будущее, стали искать спасение на стороне.

Именно так поступил Дик Джеймс, у которого помимо опасений по поводу захвата Клейном «Северных песен», была еще одна головная боль. В 1969 году Битлз, пересматривая многие старые соглашения, отказались продлевать с ним свой контракт. По этим причинам Джеймс и Силвер решили избавиться от своих акций в Northern Songs. Потенциальный покупатель был им хорошо известен – сэр Лью Грейд, президент английской ТВ-корпорации ATV (Associated Television Corporation). В начале марта Дик Джеймс наносит визит сэру Лью Грейду, а 17 числа финансовый директор ATV Джек Гилл сел за стол переговоров с Джеймсом и Силвером по поводу покупки их «северопесенных» акций. Первые утренние переговоры зашли в тупик, и в полдень на встречу был вынужден прибыть сам сэр Лью. «Я приехал на 10 минут раньше, - говорит он. – Дик Джеймс и Чарлз Силвер тоже пришли пораньше, когда не было еще ни наших, ни их юрисконсультов... Потом появились наши советники, но они пришли зря: сделка была уже заключена. На это понадобилось ровно пять минут». Никто из Битлз ничего не подозревал о вероломстве Дика Джеймса, человека, из их близкого окружения.

Как и следовало ожидать, выход из игры (а, по сути, бегство) Дика Джеймса дал соперникам Битлз огромную фору. В мгновение ока 35% капитала «Северных песен» перекочевали в карманы корпорации ATV. Это была не катастрофа (до контрольного пакета не хватало еще 15,1%), но по сравнению с примерно тридцатью битловскими процентами позиция ATV выглядела более солидной.

Для подготовки контрудара в Лондон из разных частей света прибывают Джон, Пол и Клейн. 2 апреля 1969 года эта троица, да еще вездесущая Йоко Оно, направились для консультаций в торговый банк Henry Ansbacher And Company, родной банк Битлз, через который группа проводила все свои финансовые операции. Результат этого визита оказался весьма плачевным. Здесь и выяснилось, что у Маккартни 751 тысяча акций, почти на 60 тысяч больше, чем у Леннона. Джон был в ярости и ничего не хотел слышать. “Это первый случай, когда один из нас что-то сделал втайне от других”, - орал он. “У меня завелись кое-какие деньги, и я захотел, чтобы их стало больше», - оправдывался Маккартни. Теперь уже против Пола ополчились и Джордж, и Ринго. Согласие внутри Битлз перед решающей схваткой за Northern Songs становилось все более призрачным. Единственное, в чем битлы были солидарны, так это в нежелании продаваться ATV.

Однако у «эйтивишного» шефа было иное мнение. 5 апреля 1969 года Лью Грейд через опального Дика Джеймса предложил Леннону и Маккартни 9 миллионов фунтов за их долю в Northern Songs. И получил отказ. Теперь стало ясно, что победит тот, кто перетащит на свою сторону “свободно плавающих” акционеров, действующих в единой коалиции под вывеской консорциума меньшинства вкладчиков, насчитавающего три тысячи душ. Начался торг, в котором ATV и Битлз патались предстать перед третьей стороной в наиболее выгодном свете. 11 апреля торговый банк S.G. Warburg, работающий на ATV, рассылает акционерам официальный документ, сообщающий о повышении стоимости одной акции на 10 пенсов.

На следующий день одетые во все белое на ослепительно белом «Роллс-Ройсе» Джон Леннон и Йоко Оно прибывают в Сити. Они намерены обсудить с Генри Ансбахером условия битловского контрпредложения. Его стратегию выработал Аллен Клейн, и она сводилась к простой мысли: докупить недостающие до контрольного пакета 20% акций, предложив за них вкладчикам два миллиона фунтов. Переговоры, разумеется, велись за закрытыми дверьми. Однако уже 16 апреля поползли слухи, что какая-то третья сторона заинтересована в скупке акций Консорциума. Их стоимость на бирже мгновенно увеличилась вдвое. Чтобы через пару дней упасть – после публичного заявления Битлз, что их интересует только то количество акций, которое позволит им контролировать Northern Songs. Как известно, таких «свободно плавающих» акций было ни много, ни мало – 1 миллион штук. 19 апреля в прессу просочилась информация, что Битлз нацелились на них сквозь три мощных прицела: Apple Corp. (принадлежала поровну всем четырем Битлам), Subafilms (76,1% принадлежала Apple, остальное – NEMS) и Maclen Music Ltd. (20% - Apple, по 40% у Джона и Пола).

Финансовая подноготная этой затеи выглядела следующим образом. Поскольку собственных денег на покупку акций Консорциума (фактически требовалось более 2,2 млн. фунтов) у Битлз не имелось, на очередном совещании у Ансбахера (20 апреля) было решено, что тот даст им взаймы 1,2 миллиона. Но под гарантию обеспечения этого займа акциями Леннона и Маккартни. И тут произошел скандал. Пол Маккартни, “натренерованный” Ли Истменом, отказался предоставить свою долю акций для “поддержки” долговой суммы. Поэтому бремя битловский расходов распределилось так: компания Maclen Music внесла 21,6%, Subafilms – 13,1%, Джон Леннон взял на себя порядка 40%, жалкая сумма перепала от Apple. Недостающие деньги выложил Аллен Клейн, продавший ради святого дела 45 тысяч своих акций (640000 фунтов), которые он держал в компании Metro Goldwyn Mayer.

Итак, 24 апреля 1969 года этот генеральный план был официально обнародован. Но он не вдохновил Консорциум. При существующей стоимости акции около 2 фунтов стерлингов, ATV предложила Консорциуму цену в 1 фунт 96 пенсов, что его, конечно, не устраивало. Битлз готовы были выложить за акцию 2 фунта 12,5 пенса, но Консорциум и на это не пошел. Его вдруг очень сильно стал волновать «человеческий фактор». Он верил в Битлз, но еще больше верил в то, что если “Северные песни” перейдут под их контроль, из-за битловской спины всеми делами в компании будет заправлять Аллен Клейн.

Дабы успокоить своих оппонентов и внести ясность, 28 апреля 1969 года Аллен Клейн созывает в Apple пресс-конференцию. От имени Битлз Клейн заявляет, что в случае приобретения ими контрольного пакета акций Northern Songs, управляющим этой компанией будет назначен “нейтральный” человек – Дэвид Платц, глава всемогущей издательской корпорации Essex Music Group. Для дополнительной приманки сообщалось, что Джон Леннон и Пол Маккартни продлят, как сочинители песен, свои контракты с Northern Songs до 1973 года. Но... Консорциум занимает выжидательную позицию, до поры до времени не продаваясь ни Битлз, ни ATV.

Наступает май, и борьба за “Северные песни” переходит в решающую фазу. Неожиданный ход делает ATV. Ее финансовый директор Джек Гилл объявляет, что если до 15 мая ATV не получит контроль над Northern Songs (повторив предложение о покупке акций Джона и Пола за 9 миллионов), то они сдаются и принимают предложение Битлз. А чтобы поприжать Консорциум и прочих акционеров, ATV в очередной раз припугнула их возможной в этом случае узурпацией Битлз. И вот тут финансовые воротилы дрогнули, в их рядах произошел раскол, и кое-кто частным образом попытался продать ATV акции по бросовой цене 165 пенсов за штуку. Однако ATV отказалась заплатить наличностью, и Консорциум, развернувшись на 180 градусов, бросился в объятия Битлз. Было решено создать против ATV коалицию и ввести в Northern Songs независимое управление, чтобы ни Битлз, ни “институционные” финансисты не имели прямого права вмешиваться в принимаемые решения. Этот план представителями обеих казался очень реальным. Оставался пустяк – персональные согласия на сделку Леннона и Маккартни.

Позиция Пола была неясна. Хотя, как говорил Гордон, тот пошел бы на это – «ведь мы были в хороших отношениях с его тестем». С Джоном оказалось сложнее. Он вполне резонно заметил, что борьба Битлз за “Северные песни” для них бессмысленна, если они не смогут распоряжаться компанией. Тогда-то и прозвучала его знаменательная фраза, перечеркнувшая надежды на столь лакомую сделку: “Я не позволю, чтобы меня нае..вали эти типы в костюмах, сидящие на своих толстых жопах в Сити”.

Как мы помним, 15 мая истекал срок предложения ATV, и обиженный Консорциум, чтобы помешать Битлз завладеть «Северными песнями», в спешном порядке вновь решает найти союзника в лице сэра Грейда. Первая попытка зондажа позиций обеих сторон – на уровне господ Астера (Консорциум) и Варбурга (ATV) закончилась безуспешно. И Консорциум оказался прижатым к стене, ведь в понедельник 19 мая, в три часа пополудни заканчивался срок предложения Битлз, на которое ATV собиралась откликнуться положительно. Так что, Консорциуму нужно было очень спешить, чтобы успеть договориться с ATV и нейтрализовать таким образом Битлз. Мучительные переговоры начались в субботу 17 мая. ATV не доверяла Консорциуму, требуя гарантий, что под соглашением будут стоять подписи не какой-то группы маклеров, а всех лиц, которых оно затрагивает.

Да, это была не пятиминутная сделка с Диком Джеймсом! Время катастрофически истекало, и в воскресенье стороны решили встретиться в более непринужденной обстановке. ...События же принимали критический оборот. И с утра в понедельник Консорциум бросился на обработку своих главных акционеров. Очень хотелось успеть. Ведь на 14.30 в офисе торгового банка Варбурга было назначено последнее заседание.

Популярный музыкальный журнал Rolling Stone три года назад опубликовал список 500 песен, которые объявлены лучшими для всех времен и народов. Взыскательное жюри из 172-х музыкантов, поэтов и исполнителей немало потрудилось, чтобы подготовить эту подборку песенной классики. В состав жюри вошли Джони Митчелл, Элвис Костелло, Арт Гарфанкел, основатель компании Motown Records Берри Горди и икона "тяжелого металла" Оззи Осборн. На первом месте рейтинга песня Боба Дилана "Like a Roling Stone", в честь которой и был назван журнал, основанный в Нью-Йорке в 1967 году. В редакционном комментарии к рейтингу говорится, что "эта песня как никакая другая изменила законы коммерции и художественные стандарты своего времени". В целом рейтинг Rolling Stone не несет в себе каких-либо неожиданностей. За песней Боба Дилана следуют "Satisfaction" и"Imagine".


Треклист:

1 Like a Rolling Stone - Боб Дилан
2 (I Can't Get No) Satisfaction - The Rolling Stones
3 Imagine - Джон Леннон
4 What's Going On - Марвин Гэй
5 Respect - Арета Франклин
6 Good Vibrations - The Beach Boys
7 Johnny B. Goode - Чак Берри
8 Hey Jude - The Beatles
9 Smells Like Teen Spirit - Nirvana
10 What'd I Say - Рэй Чарльз
11 My Generation - The Who
12 A Change Is Gonna Come - СэмКук
13 Yesterday - The Beatles
14 Blowin' in the Wind - Боб Дилан
15 London Calling - The Clash
16 I Want to Hold Your Hand - The Beatles
17 Purple Haze - Джими Хендрикс
18 Maybellene - Чак Берри
19 Hound Dog - Элвис Пресли
20 Let It Be - The Beatles
21 Born to Run - Брюс Спрингстин
22 Be My Baby - The Ronettes
23 In My Life - The Beatles
24 People Get Ready - The Impressions
25 God Only Knows - The Beach Boys
26 A Day in the Life - The Beatles
27 Layla - Derek and the Dominos
28 (Sittin on) the Dock of the Bay - Отис Реддинг
29 Help! - The Beatles
30 I Walk the Line - ДжонниКэш
31 Stairway to Heaven - Led Zeppelin
32 Sympathy For The Devil - The Rolling Stones
33 River Deep - Mountain High - Айки Тина Тёрнер
34 You've Lost That Lovin' Feelin' - The Righteous Brothers
35 Light My Fire - The Doors
36 One - U2
37 No Woman, No Cry - Боб Марлиand the Wailers
38 Gimme Shelter - The Rolling Stones
39 That'll Be the Day - Бадди Холлии The Crickets
40 Dancing in the Street - Martha and the Vandellas
41 The Weight - The Band
42 Waterloo Sunset - The Kinks
43 Tutti-Frutti - Литл Ричард
44 Georgia on My Mind - Рэй Чарльз
45 Heartbreak Hotel - Элвис Пресли
46 Heroes - ДэвидБоуи
47 Bridge Over Troubled Water - Simon and Garfunkel
48 All Along the Watchtower - Джими Хендрикс
49 Hotel California (песня) - The Eagles
50 The Tracks of My Tears - Смоки Робинсониthe Miracles
51 The Message - Grandmaster Flash and the Furious Five
52 When Doves Cry - Принс
53 Anarchy in the UK - The Sex Pistols
54 When a Man Loves a Woman - ПерсиСлидж
55 Louie Louie - The Kingsmen
56 Long Tall Sally - Литл Ричард
57 Whiter Shade of Pale - Procol Harum
58 Billie Jean - МайклДжексон
59 The Times They Are A-Changin' - БобДилан
60 Let's Stay Together - Эл Грин
61 Whole Lotta Shakin' Goin On - Джерри Ли Льюис
62 Bo Diddley - Бо Диддли
63 For What It's Worth - Buffalo Springfield
64 She Loves You - The Beatles
65 Sunshine of Your Love - Cream
66 Redemption Song - БобМарлииthe Wailers
67 Jailhouse Rock - Элвис Пресли
68 Tangled Up in Blue - Боб Дилан
69 Crying - РойОрбисон
70 Walk On By - ДайонУорвик
71 California Girls - The Beach Boys
72 Papa's Got a Brand New Bag - Джеймс Браун
73 Summertime Blues - Эдди Кокран
74 Superstition - СтивиУандер
75 Whole Lotta Love - Led Zeppelin
76 Strawberry Fields Forever - The Beatles
77 Mystery Train - Элвис Пресли
78 I Got You (I Feel Good) - Джеймс Браун
79 Mr. Tambourine Man - The Byrds
80 I Heard It Through the Grapevine - Марвин Гэй
81 Blueberry Hill - Фэтс Домино
82 You Really Got Me - The Kinks
83 Norwegian Wood (This Bird Has Flown) - The Beatles
84 Every Breath You Take - The Police
85 Crazy - Пэтси Клайн
86 Thunder Road - Брюс Спрингстин
87 Ring of Fire - Джонни Кэш
88 My Girl - The Temptations
89 California Dreamin' - The Mamas and The Papas
90 In the Still of the Nite - The Five Satins
91 Suspicious Minds - Элвис Пресли
92 Blitzkrieg Bop - Ramones
93 I Still Haven't Found What I'm Looking For - U2
94 Good Golly, Miss Molly - Литл Ричард
95 Blue Suede Shoes - Карл Перкинс
96 Great Balls of Fire - Джерри Ли Льюис
97 Roll Over Beethoven - Чак Берри
98 Love and Happiness - Эл Грин
99 Fortunate Son - Creedence Clearwater Revival
100 You Can't Always Get What You Want - The Rolling Stones
101 Voodoo Child (Slight Return) - Джими Хендрикс
102 Be-Bop-A-Lula - Джин Винсентand His Blue Caps
103 Hot Stuff - Донна Саммер
104 Living for the City - СтивиУандер
105 The Boxer - Simon and Garfunkel
106 Mr.Tambourine Man - Боб Дилан
107 Not Fade Away - Бадди Холлииthe Crickets
108 Little Red Corvette - Принс
109 Brown Eyed Girl - Ван Моррисон
110 I've Been Loving You Too Long (to Stop Now) - Отис Реддинг
111 I'm So Lonesome I Could Cry - Хэнк Уильямс
112 That's All Right - Элвис Пресли
113 Up on the Roof - The Drifters
114 Da Doo Ron Ron (When He Walked Me Home) - The Crystals
115 You Send Me - СэмКук
116 Honky Tonk Women - The Rolling Stones
117 Take Me to the River - ЭлГрин
118 Shout (Parts 1 and 2) - The Isley Brothers
119 Go Your Own Way - Fleetwood Mac
120 I Want You Back - The Jackson 5
121 Stand By Me - БенИ. Кинг
122 House of the Rising Sun - The Animals
123 It's a Man's Man's Man's World - Джеймс Браун
124 Jumpin' Jack Flash - The Rolling Stones
125 Will You Love Me Tomorrow - The Shirelles
126 Shake, Rattle & Roll - БигДжоТернер
127 Changes - Дэвид Боуи
128 Rock & Roll Music - Чак Берри
129 Born to Be Wild - Steppenwolf
130 Maggie May - Род Стюарт
131 With or Without You - U2
132 Who Do You Love - Бо Диддли
133 Won't Get Fooled Again - The Who
134 In the Midnight Hour - Уилсон Пикетт
135 While My Guitar Gently Weeps - The Beatles
136 Your Song - ЭлтонДжон
137 Eleanor Rigby - The Beatles
138 Family Affair - Sly and the Family Stone
139 I Saw Her Standing There - The Beatles
140 Kashmir - Led Zeppelin
141 All I Have to Do Is Dream - The Everly Brothers
142 Please, Please, Please - Джеймс Браун
143 Purple Rain - Принс
144 I Wanna Be Sedated - The Ramones
145 Everyday People - Sly and the Family Stone
146 Rock Lobster - The B-52's
147 Lust for Life - Игги Поп
148 Me and Bobby McGee - Дженис Джоплин
149 Cathy's Clown - The Everly Brothers
150 Eight Miles High - The Byrds
151 Earth Angel - The Penguins
152 Foxey Lady - Джими Хендрикс
153 A Hard Day's Night - The Beatles
154 Rave On - БаддиХоллииthe Crickets
155 Proud Mary - Creedence Clearwater Revival
156 The Sounds of Silence - Simon and Garfunkel
157 I Only Have Eyes for You - The Flamingos
158 (We're Gonna) Rock Around the Clock - Билл Хейлии His Comets
159 I'm Waiting for the Man - The Velvet Underground
160 Bring the Noise - Public Enemy
161 I Can't Stop Loving You - Рэй Чарльз
162 Nothing Compares 2 U - Шинейд О'Коннор
163 Bohemian Rhapsody - Queen
164 Folsom Prison Blues - Джонни Кэш
165 Fast Car - ТрэйсиЧэпмен
166 Lose Yourself - Эминем
167 Let's Get It On - МарвинГэй
168 Papa Was a Rollin' Stone - The Temptations
169 Losing My Religion - R.E.M.
170 Both Sides Now - Джони Митчелл
171 Dancing Queen - ABBA
172 Dream On - Aerosmith
173 God Save the Queen - The Sex Pistols
174 Paint It, Black - The Rolling Stones
175 I Fought the Law - The Bobby Fuller Four
176 Don't Worry Baby - The Beach Boys
177 Free Fallin' - Том Петти
178 September Gurls - Big Star
179 Love Will Tear Us Apart - Joy Division
180 Hey Ya! - Outkast
181 Green Onions - Booker T and the MG's
182 Save the Last Dance for Me - The Drifters
183 The Thrill Is Gone - БиБи Кинг
184 Please Please Me - The Beatles
185 Desolation Row - Боб Дилан
186 I Never Loved a Man (The Way I Love You) - Арета Франклин
187 Back in Black - AC/DC
188 Who'll Stop the Rain - Creedence Clearwater Revival
189 Stayin' Alive - The Bee Gees
190 Knocking on Heaven's Door - Боб Дилан
191 Free Bird - Lynyrd Skynyrd
192 Wichita Lineman - Глен Кэмпбелл
193 There Goes My Baby - The Drifters
194 Peggy Sue - БаддиХолли
195 Maybe - The Chantels
196 Sweet Child O' Mine - Guns N' Roses
197 Don't Be Cruel - ЭлвисПресли
198 Hey Joe - Джими Хендрикс
199 Flash Light - Parliament
200 Loser - Бек
201 Bizarre Love Triangle - New Order
202 Come Together - The Beatles
203 Positively 4th Street - Боб Дилан
204 Try a Little Tenderness - Отис Реддинг
205 Lean On Me - Билл Уизерс
206 Reach Out, I'll Be There - The Four Tops
207 Bye Bye Love - The Everly Brothers
208 Gloria - Them
209 In My Room - The Beach Boys
210 96 Tears - The Mysterians
211 Caroline, No - The Beach Boys
212 1999 - Принс
213 Your Cheatin' Heart - Хэнк Уильямс
214 Rockin' in the Free World - Нил Янг
215 Sh-Boom - The Chords
216 Do You Believe in Magic - The Lovin' Spoonful
217 Jolene - ДоллиПартон
218 Boom Boom - Джон Ли Хукер
219 Spoonful - ХаулинВулф
220 Walk Away Renee - The Left Banke
221 Walk on the Wild Side - Лу Рид
222 Oh, Pretty Woman - Рой Орбисон
223 Dance to the Music - Sly and the Family Stone
224 Good Times - Chic
225 Hoochie Coochie Man - Мадди Уотерс
226 Moondance - Ван Моррисон
227 Fire and Rain - Джеймс Тэйлор
228 Should I Stay or Should I Go - The Clash
229 Mannish Boy - Мадди Уотерс
230 Just Like a Woman - Боб Дилан
231 Sexual Healing - Марвин Гэй
232 Only the Lonely - Рой Орбисон
233 We Gotta Get Out of This Place - The Animals
234 I'll Feel a Whole Lot Better - The Byrds
235 I Got a Woman - Рэй Чарльз
236 Everyday - Buddy Holly and the Crickets
237 Planet Rock - Afrika Bambaataa and the Soul Sonic Force
238 I Fall to Pieces - ПэтсиКлайн
239 The Wanderer - Дион
240 Son of a Preacher Man - Дасти Спрингфилд
241 Stand! - Sly and the Family Stone
242 Rocket Man - ЭлтонДжон
243 Love Shack - The B-52's
244 Gimme Some Lovin' - The Spencer Davis Group
245 The Night They Drove Old Dixie Down - The Band
246 (Your Love Keeps Lifting Me) Higher and Higher - ДжекиУилсон
247 Hot Fun in the Summertime - Sly and the Family Stone
248 Rappers Delight - The Sugarhill Gang
249 Chain of Fools - Арета Франклин
250 Paranoid - Black Sabbath
251 Mack the Knife - Бобби Дарин
252 Money Honey - The Drifters
253 All the Young Dudes - Mott the Hoople
254 Highway to Hell - AC/DC
255 Heart of Glass - Blondie
256 Paranoid Android - Radiohead
257 Wild Thing - The Troggs
258 I Can See for Miles - The Who
259 Hallelujah - Jeff Buckley
260 Oh, What a Night - The Dells
261 Higher Ground - Стиви Уандер
262 Ooo Baby Baby - Смоки Робинсон
263 He's a Rebel - The Crystals
264 Sail Away - Рэнди Ньюмен
265 Tighten Up - Archie Bell and the Drells
266 Walking in the Rain - The Ronettes
267 Personality Crisis - New York Dolls
268 Sunday Bloody Sunday - U2
269 Roadrunner - The Modern Lovers
270 He Stopped Loving Her Today - Джордж Джонс
271 Sloop John B - The Beach Boys
272 Sweet Little Sixteen - ЧакБерри
273 Something - The Beatles
274 Somebody to Love - Jefferson Airplane
275 Born in the USA - БрюсСпрингстин
276 I'll Take You There - The Staple Singers
277 Ziggy Stardust - ДевидБоуи
278 Pictures of You - The Cure
279 Chapel of Love - The Dixie Cups
280 Ain't No Sunshine - БиллВитерс
281 You Are the Sunshine of My Life - Стиви Вандер
282 Help Me - Джони Митчел
283 Call Me - Blondie
284 (What's So Funny 'Bout) Peace Love and Understanding? Элвис Костеллоi the Attractions
285 Smoke Stack Lightning - Howlin' Wolf
286 Summer Babe - Pavement
287 Walk This Way - Run-DMC
288 Money (That's What I Want) - Барретт Стронг
289 Can't Buy Me Love - The Beatles
290 Stan - Еминеми Дайдо
291 She's Not There - The Zombies
292 Train in Vain - The Clash
293 Tired of Being Alone - Эл Грин
294 Black Dog - Led Zeppelin
295 Street Fighting Man - The Rolling Stones
296 Get Up, Stand Up - Боб Марлииthe Wailers
297 Heart of Gold - Нил Янг
298 One Way or Another - Blondie
299 Sign 'O' the Times - Prince
300 Like a Prayer - Мадонна
301 Do Ya Think I'm Sexy? - Род Стюарт
302 Blue Eyes Crying In the Rain - Вилли Нельсон
303 Ruby Tuesday - The Rolling Stones
304 With a Little Help From My Friends - The Beatles
305 Say It Loud -- I'm Black and Proud - Джеймс Браун
306 That's Entertainment - The Jam
307 Why Do Fools Fall In Love - Frankie Lymon and the Teenagers
308 Lonely Teardrops - Джеки Вилсон
309 What's Love Got To Do With It - ТинаТёрнер
310 Iron Man - Black Sabbath
311 Wake Up Little Susie - The Everly Brothers
312 In Dreams - Рой Орбисон
313 I Put a Spell on You - Screamin' Jay Hawkins
314 Comfortably Numb - Pink Floyd
315 Don't Let Me Be Misunderstood - The Animals
316 Wish You Were Here - Pink Floyd
317 Many Rivers to Cross - ДжиммиКлифф
318 Alison - ЭлвисКостелло
319 School's Out - Елис Купер
320 Heartbreaker - Led Zeppelin
321 Cortez the Killer - Нил Янг
322 Fight the Power - Public Enemy
323 Dancing Barefoot - Patti Smith Group
324 Baby Love - The Supremes
325 Good Lovin' - The Young Rascals
326 Get Up (I Feel Like Being a) Sex Machine - Джеймс Браун
327 For Your Precious Love - Джери Балтерand The Impressions
328 The End - The Doors
329 That's the Way of the World - Earth, Wind and Fire
330 We Will Rock You - Queen
331 I Can't Make You Love Me - Bonnie Raitt
332 Subterranean Homesick Blues - Боб Дилан
333 Spirit in the Sky - Норман Гринбаум
334 Wild Horses - The Rolling Stones
335 Sweet Jane - The Velvet Underground
336 Walk This Way - Aerosmith
337 Beat It - Майкл Джексон
338 Maybe I'm Amazed - Пол Маккартни
339 You Keep Me Hanging On - The Supremes
340 Baba O'Riley - The Who
341 The Harder They Come - Jimmy Cliff
342 Runaround Sue - Dion
343 Jim Dandy - Lavern Baker
344 Piece of My Heart - Big Brother and the Holding Company
345 La Bamba - Ричи Валенс
346 California Love - Dr. Dre and 2Pac
347 Candle in the Wind - ЭлтонДжон
348 That Lady (Part 1 and 2) - The Isley Brothers
349 Spanish Harlem - Ben E. King
350 The Locomotion - Little Eva
351 The Great Pretender - The Platters
352 All Shook Up - Элвис Пресли
353 Tears in Heaven - Эрик Клептон
354 Watching the Detectives - Элвис Костелло
355 Bad Moon Rising - Creedence Clearwater Revival
356 Sweet Dreams (Are Made of This) - Eurythmics
357 Little Wing - Джими Хендрикс
358 Nowhere to Run - Martha and the Vandellas
359 Got My Mojo Working - МаддиВотерс
360 Killing Me Softly With His Song - Роберта Флек
361 Complete Control - The Clash
362 All You Need Is Love - The Beatles
363 The Letter - The Box Tops
364 Highway 61 Revisited - Боб Дилан
365 Unchained Melody - The Righteous Brothers
366 How Deep Is Your Love - The Bee Gees
367 White Room - Cream
368 Personal Jesus - Depeche Mode
369 I'm A Man - БоДиддли
370 The Wind Cries Mary - Jimi Hendrix
371 I Can't Explain - The Who
372 Marquee Moon - Television
373 Wonderful World - Сем Кук
374 Brown Eyed Handsome Man - Чак Берри
375 Another Brick in the Wall Part 2 - Pink Floyd
376 Fake Plastic Trees - Radiohead
377 Hit the Road Jack - РейЧарлз
378 Pride (In The Name of Love) - U2
379 Radio Free Europe - R.E.M.
380 Goodbye Yellow Brick Road - Элтон Джон
381 Tell It Like It Is - Аарон Невилл
382 Bitter Sweet Symphony - The Verve
383 Whipping Post - The Allman Brothers Band
384 Ticket to Ride - The Beatles
385 Ohio - Crosby, Stills, Nash and Young
386 I Know You Got Soul - Eric B and Rakim
387 Tiny Dancer - ЭлтонДжон
388 Roxanne - The Police
389 Just My Imagination - The Temptations
390 Baby I Need Your Loving - The Four Tops
391 Band of Gold - Фреда Пейн
392 O-o-h Child - The Five Stairsteps
393 Summer in the City - The Lovin' Spoonful
394 Can't Help Falling in Love - Элвис Пресли
395 Remember (Walkin' in the Sand) - The Shangri-Las
396 Thirteen - Big Star
397 (Don't Fear) the Reaper - Blue Oyster Cult
398 Sweet Home Alabama - Lynyrd Skynyrd
399 Enter Sandman - Metallica
400 Kicks - Paul Revere and the Raiders
401 Tonight's the Night - The Shirelles
402 Thank You (Falettinme Be Mice Elf Agin) - Sly & the Family Stone
403 C'mon Everybody - ЭддиКокран
404 Visions of Johanna - Боб Дилан
405 We've Only Just Begun - The Carpenters
406 I Believe I Can Fly - R. Kelly
407 In Bloom - Nirvana
408 Sweet Emotion - Aerosmith
409 Crossroads - Cream
410 Monkey Gone to Heaven - Pixies
411 I Feel Love - Донна Саммер
412 Ode to Billie Joe - Бобби Джентри
413 The Girl Can't Help It - Литл Ричард
414 Young Blood - The Coasters
415 I Can't Help Myself - The Four Tops
416 The Boys of Summer - Дон Генли
417 Fuck tha Police - N.W.A.
418 Suite: Judy Blue Eyes - Crosby, Stills and Nash
419 Nuthin' But a 'G' Thang - Dr. Dre
420 It's Your Thing - The Isley Brothers
421 Piano Man - Билли Джоел
422 Lola - The Kinks
423 Blue Suede Shoes - Элвис Пресли
424 Tumbling Dice - The Rolling Stones
425 William, It Was Really Nothing - The Smiths
426 Smoke on the Water - Deep Purple
427 New Year's Day - U2
428 Devil With a Blue Dress On/Good Golly Miss Molly - Mitch Ryder and the Detroit Wheels
429 Everybody Needs Somebody to Love - Solomon Burke
430 White Man in Hammersmith Palais - The Clash
431 Ain't It a Shame - ФэтсДомино
432 Midnight Train to Georgia - Gladys Knight and the Pips
433 Ramble On - Led Zeppelin
434 Mustang Sally - Wilson Pickett
435 Beast of Burden - The Rolling Stones
436 Alone Again Or - Love
437 Love Me Tender - Элвис Пресли
438 I Wanna Be Your Dog - The Stooges
439 Pink Houses - John Cougar Mellencamp
440 Push It - Salt-n-Pepa
441 Come Go With Me - The Del-Vikings
442 Keep a Knockin' - Литл Ричард
443 I Shot the Sheriff - БобМарлииthe Wailers
444 I Got You Babe - Sonny and Cher
445 Come As You Are - Nirvana
446 Pressure Drop - Toot and the Maytals
447 Leader of the Pack - The Shangri-Las
448 Heroin - The Velvet Underground
449 Penny Lane - The Beatles
450 By the Time I Get to Phoenix - ГленКэмпбелл
451 The Twist - ЧаббиЧекер
452 Cupid - СэмКук
453 Paradise City - Guns n' Roses
454 My Sweet Lord - Джордж Харрисон
455 All Apologies - Nirvana
456 Stagger Lee - Lloyd Price
457 Sheena Is a Punk Rocker - Ramones
458 Soul Man - Sam and Dave
459 Rollin' Stone - Мадди Вотерс
460 One Fine Day - The Chiffons
461 Kiss - Prince
462 Respect Yourself - The Staple Singers
463 Rain - The Beatles
464 Standing in the Shadows of Love - The Four Tops
465 Surrender - Cheap Trick
466 Runaway - ДэлШеннон
467 Welcome to the Jungle - Guns n' Roses
468 Search and Destroy - The Stooges
469 It's Too Late - Carole King
470 Free Man in Paris - Джони Митчел
471 On the Road Again - ВиллиНельсон
472 Where Did Our Love Go - The Supremes
473 Do Right Woman, Do Right Man - АретаФранклин
474 One Nation Under a Groove - Funkadelic
475 Sabotage - Beastie Boys
476 I Want to Know What Love Is - Foreigner
477 Super Freak - Rick James
478 White Rabbit - Jefferson Airplane
479 Lady Marmalade - Labelle
480 Into the Mystic - Ван Моррисон
481 Young Americans - Дэвид Боуи
482 I'm Eighteen - Элис Купер
483 Just Like Heaven - The Cure
484 I Love Rock 'N Roll - ДжоанДжетт
485 Graceland - ПолСаймон
486 How Soon Is Now? - The Smiths
487 Under the Boardwalk - The Drifters
488 Rhiannon (Will You Ever Win) - Fleetwood Mac
489 I Will Survive - ГлорияГейнор
490 Brown Sugar - The Rolling Stones
491 You Don't Have to Say You Love Me - Дасти Спрингфилд
492 Running on Empty - Jackson Browne
493 Then He Kissed Me - The Crystals
494 Desperado - The Eagles
495 Shop Around - Смоки Робинсонi the Miracles
496 Miss You - The Rolling Stones
497 Buddy Holly - Weezer
498 Rainy Night in Georgia - Брук Бентон
499 The Boys Are Back in Town - Thin Lizzy
500 More Than a Feeling - Boston

Эти кавер-версии песен Джона были записаны на CD-R, который прилагался к журналу «Q» , любезно присланном мне Марком Истменом (NYC). В журнале содержался перечень этих песен и краткие аннотации об их исполнителях. Я обратил внимание, что поп-дива Мадонна, видимо, неравнодушна к песенному наследству Леннона, ибо в Москве она также исполнила другую его песню — Give Peace a Chance.


1.Madonna — Imagine
2.Oasis — I Am The Walrus
3.Paul Weller — Instant Karma
4.Feeder — Beautiful Boy
5.Sugababes — Come Together
6.The Vines — I'm Only Sleeping
7.Joseph Arthur — Look At Me
8.Maximo Park — Isolation
9.The Subways — You've Got To Hide Your Love Away
10. Hal — Mind Games
11. Willy Mason — Nobody Told Me
12. Stereophonics — Don't Let Me Down
13. Kubb — Mother
14. Badly Drawn Boy — Happy Xmas (War is Over)
15. Various Artists — Working Class Hero